Наталья Солнцева - Звезда Вавилона

– Я никого не убивал… И мой отец никого не убивал…

– Скажите еще, что он не был влюблен в Лидию Ракитину!

На Апреля обрушился шквал обвинений, которых он не рассчитывал услышать никогда. Это сломало его, вынудило оправдываться.

– Был… ну и что? Он полюбил Лидию… в этом человек над собой не волен. Только при чем тут убийство?

– Отец рассказал вам свою историю. Не так ли? Перед той поездкой на Тянь-Шань, из которой ему не суждено было вернуться…

Апрель наклонил голову.

– Наверное, он предчувствовал что-то недоброе… Он складывал вещи в рюкзак, а я крутился рядом, мешал ему. В комнате было тепло, солнечно… Мама напекла пирожков ему в дорогу. Они лежали на столе, накрытые чистым полотенцем. Мама ушла на работу. А я потихоньку таскал пирожки…

Апрель говорил так, будто каждая мельчайшая подробность того дня прочно запечатлелась в его сознании.

– Отец был какой-то грустный. Он подозвал меня, обнял и спросил, умею ли я хранить тайны. Я сказал, что умею. Тогда отец достал фотографии с «Георгия Панина», стал мне показывать, рассказывать о море, о романтике плаванья, о том, как серебрится ночью на волнах лунная дорожка… Потом он достал фотографию Лидии и признался, что безумно любил ее, но она умерла. Я спросил, как это случилось. Что я мог понимать тогда, в восемь лет? Я слушал с любопытством, как сказку…

– Лидия тоже полюбила его?

– Нет, она даже не замечала отца. Еще бы! Вокруг нее увивались ученые. Зачем ей простой официант?

По словам Апреля, Лидия очаровала официанта Сахно необычным темпераментом и загадочностью, – было в ней что-то восточное, южное, томное. Может, она подарила Виктору пару взглядов – благодаря его приятной внешности. А тот вообразил бог знает что! В один из дней заштормило, началась сильная качка. Лидия страдала морской болезнью и осталась в каюте. Виктор решил проведать ее – отнести таблетки от укачивания. Вдруг помогут? Он шел по коридору, крепко держась за поручни: его бросало то влево, то вправо… Добравшись до каюты переводчицы, он постучал в дверь. Изнутри не доносилось ни звука. Он подумал, что Лидии совсем плохо… Открыв дверь, Виктор увидел женщину лежащей на полу. Она была бездыханна, на ее виске виднелся кровоподтек…

– Отец решил, что она ударилась головой об угол стола, – сказал Апрель. – В каюте был стол, привинченный к полу, и во время качки Лидия могла потерять равновесие… В какой-то момент отцу показалось, будто дверь в санузел тихо щелкнула, но он не мог оторваться от Лидии… Она не подавала признаков жизни. Ее кофточка была расстегнута, и на груди…

Он замолчал, пытаясь успокоиться. То, что переживал в те трагические минуты Виктор, каким-то образом передалось его сыну.

– На ее груди… отец увидел странное украшение, – продолжил он, справившись с волнением. – Не дорогое. Сине-голубой камешек в оправе из серебра… на цепочке. Отец никогда не носил ни цепочек, ни колец. Он терпеть не мог всякие побрякушки. Считал, что мужчине не пристало носить женские цацки. Так он говорил. Но в тот миг… его словно бес толкнул под руку. Камушек сверкал и переливался, притягивая к себе взгляд. Его рука сама потянулась… в общем, он снял украшение и в тот же миг понял: Лидия мертва. Она уже далеко… никакая сила не вернет ее. Ему показалось, что Лидия оставила ему украшение как память. Отец спрятал камушек в карман, попрощался с Лидией… и выскользнул из каюты. В коридоре было пусто. Никем не замеченный, он вернулся в ресторан и приступил к своим обязанностям.

– И не позвал врача? Никому не сообщил о смерти пассажирки?

– Он был уверен, что Лидия умерла. Так потом и оказалось. Он сам не понимал, почему немедленно не позвал судового доктора, не поставил в известность капитана… Как будто его что-то удерживало. Он был словно в беспамятстве, сказал, что камень заставил его молчать.

– Камень?

– Да… тот самый голубой камушек Лидии. Глупо звучит… Тем не менее я отцу верю. Камень оказался не простой – с секретом.

– Каков же секрет?

Апрель развел руками.

– Не могу объяснить. Вдруг наступает момент, когда камень подчиняет вас, от него исходит сила, с которой не совладать человеку… Я не болен! Я немного пьян, но что касается камня…

Он сжал губы и, испугавшись своей откровенности, закрыл их ладонями. Детский наивный жест.

– Ваш отец присвоил камень себе?

– Это было все, что осталось у него от Лидии… Вам не понять! Скажете, слишком короткий, притом безответный роман, чтобы иметь право на такой поступок. Но отец тогда не раздумывал, он действовал импульсивно, покоряясь чувству, а не уму. Да, он спрятал камень в укромном месте. На судне полно уголков, куда редко заглядывают. Он опасался, что каюты будут обыскивать, но никто не хватился украшения Лидии. Она носила его под одеждой, никому не показывая. Вероятно, о камне не знали. Когда обнаружили труп, началось расследование… Отец услышал, что Лидию убили, и пришел в ужас. Теперь ему тем более нельзя было ни в чем признаваться! Его бы обвинили в убийстве с целью ограбления, хотя камень не представлял особой ценности.

– Ваш отец разбирался в подобных вещах?

– После того рейса он больше не выходил в плавание ни на «Георгии Панине», ни на другом судне. Я только недавно понял, что море ассоциировалось у него со смертью любимой женщины, с глубочайшим личным горем… Он уволился, вернулся в Каширу, занялся столярным делом, плотничал… увлекся альпинизмом. Но ни на минуту он не забывал о камне. Много читал, изучал минералы и определил камень как разновидность лазурита необычной окраски и редкостного свойства излучать сияние… Потом он познакомился с мамой, женился… Попытка излечиться от старой любви! Видимо, не удалось. Отец постоянно пропадал, мама плакала, между ними вспыхивали ссоры. Я не придавал этому значения, думал, так все живут. Отец хоть не пил, как другие…

– Фотографию Лидии он забрал с собой, на Тянь-Шань?

Апрель понуро кивнул.

– Он положил ее в карман рюкзака на моих глазах. Наверное, дома он прятал ее, чтобы мама не нашла. А когда уезжал, не хотел оставлять. Я хорошо запомнил лицо Лидии на том снимке, оно до сих пор стоит передо мной. Любительский кадр, сделанный наспех, но очень выразительный. Лидия не подозревала, что ее снимают.

– Камень ваш отец тоже взял с собой?

– Нет… Он показал мне тайник под полом, где прятал его, и велел не трогать до поры до времени. Камень не произвел на меня впечатления. Я поглядел на него, и отец поставил доску на место.

– Что значит «не трогать до поры до времени»? – спросил Матвей. – До какой поры?

– Отец сказал: «Ты почувствуешь, когда камень тебе понадобится!» Он догадывался, что больше мы не увидимся. Мне захотелось плакать, но я сдержал слезы. Мужчины не плачут. Он собрался и ушел. А я залез на подоконник и смотрел, как он шагает с огромным рюкзаком на спине. Когда пришло известие о гибели отца, я вообще забыл о камне.