Лариса Соболева - Белая кошка в светлой комнате

– Куда вы его забираете? – поднялся с места Трофим Карпович.

– Хочу поговорить наедине с вашим другом, – усмехнулся Щукин, наблюдая за испугом Тригуба-старшего.

– Я могу выйти, говорите здесь, – поступило предложение от хозяина. – У Софрона давление… ему нельзя в тюрьму.

– Да кто ж вам сказал, что я в тюрьму его определю? – усмехнулся Щукин. – У вас, Трофим Карпович, атмосфера не та, так что собирайтесь, Софрон Леонидович.

Буба скрестил на груди руки, смотрел на Щукина из-под насупленных бровей, а сомкнутые губы подтянул к носу. Эта его гримаса означала полное неприятие гражданина следователя. Архип Лукич, сидя напротив Бубы в своем кабинете и чувствуя, так сказать, поддержку стен, оставался хладнокровен и вымучивал паузу. Пауза – неплохой стимулятор психического напряжения, доводит подозреваемого до изнеможения. Сначала он думает, что следователю не за что уцепиться, поэтому ведет себя нагло, мол, не боюсь тебя, после ряда вопросов с паузами он нервничает, потом теряется, говорит невпопад и чаще прокалывается. Софрон Леонидович, конечно, не выдержал:

– Зачем вы привезли меня в ваше заведение?

– У нас не заведение, а прокуратура, – тягуче выговорил Щукин. – А привез вас сюда, потому что хочу знать: кто вчера был с вами в гараже Валентина?

– Никого не было, – пробубнил под нос Софрон Леонидович.

– Значит, вы утверждаете, что в гараже вы были один?

– Я разве утверждал? – вытаращился Буба. – Вы переврали мои слова.

– В таком случае поясните, что вы имели в виду, ответив: «Никого не было».

– Я там не был, – драматично прошипел Софрон Леонидович. – Следовательно, со мной тоже никого не было.

– А кто же тогда стрелял в гараже? – на одной ноте говорил Щукин.

– В гараже стреляли? – изумился Буба. – А при чем тут я?

– Не прикидывайтесь, что не понимаете. Вы придумали отвести подозрения от Стаса Тригуба, поэтому пошли в гараж, перед этим вытащив ключи из сумочки Музы. Вы открыли гараж, выстрелили в пол три раза из… пистолета «вальтер»! Оставили гильзы, затем вывели из строя систему управления воротами гаража, чтоб мы подумали, будто вы без ключей проникли в гараж, после чего ушли. Вам помогали. Думаю, ваш друг и помогал, то есть Тригуб Трофим Карпович. Только вы не учли, что распознать, как вы вошли в гараж и как вывели систему из строя, очень просто. Потому что работа проделана дилетантски. Ну а стреляли, разумеется, для нас – вы хотели дать нам понять, что пистолет находится не у Стаса.

– Я вор? – оскорбился Софрон Леонидович. – Налетчик? Безобразие!

Щукин не первый раз столкнулся с пожилыми людьми и поразился их изворотливости, сообразительности и многоликости. То они играют в простачков, то в маразматиков, то в детскую наивность, то в оскорбленное достоинство – в зависимости от ситуации. Притом четко блюдут свою выгоду, а действуют зачастую напролом. Да закоренелые преступники отдыхают по сравнению с некоторыми старичками! Выдержка, только выдержка помогает в таких случаях.

– Ключи мог вытащить из сумочки отец Музы, – сказал Щукин. – Она и Валентин приезжали на дачу перед тем, как отправиться в гости, они хотели оставить ребенка. Почему же родные отказались помочь им? Вас на даче было четверо, а за ребенком некому присмотреть?

– В том состоянии, в котором все находятся после ареста Стаса, не до детей, понимаете вы или нет? Муза и Валентин ничего не знают…

– В общем, хватит комедию ломать, Софрон Леонидович. Это уже бандитизм. Пистолет у вас, вы должны отдать его мне.

– Я никому ничего не должен. Вы запутались, не умеете найти преступника, а я виноват? Пистолета у меня нет. И вообще, у нас с Трофимом есть это… алиби! Разве сейчас алиби не учитывается?

– Бросьте, Софрон Леонидович, держать меня за дурака, – с наслаждением произнес Щукин. – Ваше алиби липовое, вы состряпали его вместе со Стасом, когда отправлялись пятнадцатого мая на покушение. А вчера повторили фокус. И я его разгадал. Семья Тригубов спать ложится рано, в основном в девять, так? Даже если позже все «разбредаются по комнатам», как сегодня сказала хозяйка, то это будет не позже десяти. Но если перевести часы на час вперед… все часы перевести, то и получится, что дачники угомонятся аж в десять, а на самом деле будет девять. Через час в доме будет царить мирный сон, можно свободно выйти незамеченным. В мое прошлое посещение дачи я заметил, что одни настенные часы спешили на час. Вы со Стасом стрелки вернули не на всех часах, одни нечаянно пропустили. Вот по этим часам я и определил, как вы состряпали алиби. Видите, все очень просто просчитать, когда допускается одна маленькая, вроде бы незначительная, ошибка.

Щукин с удовольствием наблюдал за изменениями на лице Софрона Леонидовича – сначала появилась растерянность, затем паника, после чего маска страдания перекосила лик Бубы. Очевидно, он не ожидал такого разоблачительного поворота.

– Поймите, Софрон Леонидович, – начал увещевать его Щукин, ибо настало время брать дедушку тепленьким, – вы будете проходить как соучастник преступления. Это не шутки. А чистосердечное признание смягчит вину и наказание, учитывая ваш возраст…

– Я должен оболгать Стаса? – вдруг спросил он и тут же выпалил: – Не дождетесь.

В данной ситуации терпение лопнет даже у бронзовой статуи. Архип Лукич вскочил со стула, заходил по кабинету:

– Поймите же, в конце концов, упрямый человек! Стас совершил преступление, а вы потворствуете ему! Сойдет ему сейчас с рук – он и дальше будет теми же методами расправляться с недругами, а там и до убийства недалеко. Неужели это непонятно?

– Я понимаю, – закивал Софрон Леонидович.

– Так почему вы упрямитесь?

– Потому что Стас не стрелял.

– А кто стрелял?

– Отпустите Стаса.

– Нет уж, нет уж, Стас будет сидеть до суда. И я обещаю вам, что доказательства его вины найду и без вашей помощи. Идите.

Бубу как ветром сдуло.

– Вадик, садись ему на хвост, – устало выговорил Архип Лукич. – И паси, чего бы это ни стоило. Гена сменит тебя завтра утром.

– Вы надеетесь… – заговорил Гена, но Щукин перебил его:

– Нам надо поймать Бубу с поличным, он обязательно еще раз попытается выкинуть фокус, как со вчерашними выстрелами в пол, чтоб отвести от Стаса подозрения. Думаю, теперь ему будет помогать Тригуб-старший. Я этой шайке престарелых бандитов спуску не дам, обнаглели окончательно. Беги, Вадик.

– А мне что делать сегодня? – спросил Гена.

– Отдыхать.

Если б Архип Лукич знал, что делать не только Гене, но и ему… Где этот чертов пистолет? И вообще, не ошибся ли он? Проклятые сомнения…

– Рад, рад без меры, – встретил Щукина Натан Ефимович, стоя на лестнице, ведущей на чердак. – Поднимайтесь.