Марина Крамер - Госпожа страсти, или В аду развод не принят

Коваль села к нему на колени, поцеловала в губы, погладила по груди, расстегнув рубашку, потом сползла на пол, становясь на колени...

– Господи, Коваль... не останавливайся, я тебя умоляю... – простонал Егор, опуская руку ей на затылок. – Да...

Около часа они не выходили, занимаясь любовью почти так, как раньше, – безумно и страстно.

– Малыш... я люблю тебя... – простонала она, открывая безумные уже глаза. – Я так люблю тебя...

– Я знаю, детка моя... Тебе хорошо? – Он откинул с ее мокрого лба челку и поцеловал.

– Это... это не то слово... ты меня поразил сегодня – как тебе в голову такое пришло? – Марина вытянулась на диване, не торопясь одеваться, примостила голову на коленях Егора, и он гладил ее лицо, чуть касаясь его пальцами.

– Тебе понравилось? Я, признаться, побаивался, что ты взбрыкнешь и откажешься...

– Ты совсем от меня отвык – чтобы Коваль отказалась? Да не бывало такого! – улыбнулась она, поймав его руку и поднося к губам. – Мне очень понравилось, правда.

– Тогда вставай, идем – там все-таки у нас гости, а мы опять пропали.

Приведя Марину в порядок, насколько это было возможно, они вернулись в зал. Отец, заметив это, подошел и попросил:

– Мариша, отойдем на минутку, хочу с тобой поговорить.

– Конечно, папа.

Обнявшись, они вышли в холл, охрана проследовала за ними, остановившись на почтительном расстоянии, и отец удивленно вздернул брови:

– Дочка моя дорогая, это что – от меня обороняешься?

– Ну что ты, папа! – засмеялась Марина, поцеловав его в гладко выбритую щеку. – Ты же понимаешь – я девочка непростая, и желающих отвернуть мою дырявую голову в этом городе хоть отбавляй, так что... Ты о чем говорить хотел?

– О Николае. Ты знаешь, что он хочет жениться? – О, началось! И не Димка завел эту бодягу – ему, к счастью, некогда, он гуляет, пьет, танцует с женой и с Веткой.

– Папа, я считаю, что обсуждать это без него смысла не имеет. И потом, не думаю, что Ветка воспринимает это так же серьезно, как наш романтичный юноша. Она ведь очень прагматичная дамочка, зачем ей Колька? – Марина закурила, подозвав Севу и взяв у него сигарету. Отец поморщился, но промолчал. – Если ты хочешь, я могу с ней серьезно поговорить, но мне не кажется, что мы имеем право вмешиваться в их отношения.

– Но ведь он еще совсем мальчик, а она...

– Папа, она – моя ровесница, не кошелка старая. И расслабься – не пойдет Ветка за него замуж. – В этом Коваль не особо была уверена, но нужно же чем-то успокоить озабоченного старика!

– Не понимаю, почему Дмитрий не вмешается? – с досадой сказал отец. – Ведь Коля всегда слушался его беспрекословно, достаточно было одного слова, взгляда!

«Знал бы ты! – подумала Марина. – Скорее всего, братец вообще не в теме, а с тобой Колька поделился без опасения быть выпоротым широким офицерским ремнем!»

Она прекрасно понимала, что ее вмешательство не поможет, а скорее усугубит и запутает все еще больше, но решила поговорить с Веткой, потому что разговоры с влюбленным пацаном вообще дело гиблое и бесполезное. Но сделать это собиралась завтра, а сегодня все же день рождения, да и Егор заждался, наверное.

Так оно и было – едва Марина вошла в зал, как он поднялся из-за стола и пошел навстречу, перехватывая и увлекая за собой танцевать.

– Не исчезай с моих глаз так надолго, детка, – обнимая жену, попросил он.

– Боишься, что кому-нибудь в голову придет такая же блестящая мысль, как тебе месяц назад? – пошутила Коваль, прижимаясь к нему.

– Почему нет? – совершенно серьезно ответил он, уверенно ведя ее в танце. – Думаешь, никто, кроме меня, не мечтает обладать всем этим? – И он незаметно провел руками по ее телу, заставляя вздрогнуть.

– Перестань – это только твое, я ведь обещала. Поедем домой, Егор, я устала...

И он подчинился, попросив всех извинить их и продолжать гулять. Они откланялись и уехали, прихватив с собой Хохла. Шел снег, но было так тепло и хорошо, что Коваль открыла люк и встала на сиденье, высунувшись на улицу по пояс. Егор придерживал ее за ноги, а она, раскинув в стороны руки, хохотала, как ненормальная.

– Малыш, заставь ее сесть, – не выдержал Хохол. – Она без шапки, грудь голая – простынет, ей ведь нельзя.

И – странное дело – Егор внял голосу разума и потянул Марину вниз, закрывая люк.

– Спятила совсем? Не болела давно? – грозно спросил он, застегивая ее шубу и надевая на голову капюшон.

– Ты вошел в роль мужа, да, Малыш?

– При чем тут это? Просто Хохол прав – тебе совсем немного надо, чтобы простудиться, а я веду себя как дурак и позволяю тебе делать такие вещи.

– Ты видел бы, какие вещи она при мне вытворяла, – вздохнул вдруг Хохол. – Один только прыжок в бассейн чего стоил!

– А ты меня потом чуть в сауне заживо не сжег! Порфирий Иванов нашелся! – не осталась Коваль в долгу, и все втроем захохотали.

«Черт побери, приятно, когда вокруг тебя все спокойно и мирно, никто не орет и не ругается, не рвется перегрызть другому горло...»

Правда, дома ждал еще один сюрприз – в центре гостиной красовался такой громадный букетище ярко-красных роз, что Марина дара речи лишилась. Полусонная Даша объяснила, что цветы три часа назад привезли от Беса.

– Сдурел братец твой, – шепнула Марина Малышу, окидывая букет взглядом еще раз.

– Чует мое сердце – что-то замыслил, не иначе, – спокойно отозвался Егор, помогая ей снять шубу и присаживаясь на корточки, чтобы то же самое сделать и с туфлями.

– С чего ты решил?

– А он ни одного шага не сделает, не просчитав выгоды. Будь внимательна, детка моя, он не посчитается ни с чем и ни с кем.

– Мне с ним, к счастью, делить нечего, – отмахнулась она. – Все, я иду спать, и до обеда меня даже не трогать – убью!

...Все вроде бы пришло в равновесие – Марина с Малышом жили вместе, проводя друг с другом столько времени, сколько позволяли дела, но даже во время заседаний и деловых встреч он ухитрялся позвонить ей, чтобы просто услышать голос, просто сказанное в трубку «Алло!». Впервые за несколько лет они вдвоем встретили Новый год, сидя у камина на белой медвежьей шкуре и любуясь отблесками пламени на стенах темной каминной. Коваль все еще боялась поверить в то, что все это вернулось и никуда больше не денется, не исчезнет, едва только она проснется. Даже Хохол старался ничем не нарушить блаженного состояния расслабленности и счастья, которые сквозили буквально в каждом Маринином движении, в каждом жесте и взгляде. Она действительно была счастлива почти как раньше, как в первый год совместной жизни, как и в последующие годы, когда Малыш постоянно был рядом.

Отдыхать, к сожалению, никуда не поехали – врач запретил Марине резко менять климат, а в Англию возвращаться она отказалась наотрез. Егор не стал настаивать, пообещав, что уж летом обязательно повезет жену на море.