Мария Жукова-Гладкова - Герой жестокого романа

– Толян! – вдруг взревел Шурик на весь торговый зал.

Мы с Иркой дрожали, как осиновые листы на ветру.

– Толян! Иди сюда! Живо! Ты посмотри!

Нам тоже страшно хотелось взглянуть, что там нашел Шурик. Я не представляла, могли ли мы оставить какие-то следы. Ботинки у нас сухие, выронить вроде тоже ничего не должны были: сумочки закрыты. Я проверила карман: платок на месте.

А парни нашли как раз носовой платок, о чем возвестили их речи, пересыпаемые весьма колоритными эпитетами. Платок в блевотине, причем еще не успевшей высохнуть… Шурик еще высказал мысль насчет свежих соплей. Но Толян точно определил по запаху…

Я глянула на Иру. Выражение ее лица изменилось… Она пошарила по карманам, потом еще раз и в ужасе посмотрела на меня. Мне хотелось высказать ей все, что я о ней думаю, но толку-то?

– Помни: или они – или мы, – прошептала я одними губами.

Ира только крепче сжала крючок.

А парни уже нажали на выключатель, зажглись лампы дневного света, осветившие первый зал. Толян с Шуриком стали рыскать по залу в поисках еще каких-то следов. Мы притаились при входе во второй, у стены, но ведь могут и до нас добраться…

И если бы еще точно знать, сколько тут народу оставлено на ночь…

Стараясь даже не дышать, мы слушали, что делают и что говорят охранники. Больше они пока ничего найти не смогли и вновь обсуждали, откуда тут мог взяться платок.

– Если бы его оставили днем, блевотина уже бы высохла.

– Откуда ты знаешь? Здесь по ногам несет. Ветер. Первый этаж. Может, и не высохла.

– А сегодня кто-нибудь из покупателей блевал? С чего бы? У нас же не закусочная. И не водка в розлив. А мне точно слышались шаги.

Послышался щелчок: как я догадалась, кто-то из двоих передернул затвор. Это оказался Толян. Шурик думал вслух, сходить за автоматом или не сходить. Толян предложил сделать это вместе, чтобы еще как раз взглянуть, «как он». Судя по тону, ребяткам было страшновато. Прекрасно.

Не погасив свет, они вышли из торгового зала, прикрыв за собой дверь.

А я приняла решение.

– Вылезаем, – сказала я Ире.

– И… что?

Я показала ей на пузырек с серной кислотой, пояснив, что это наш единственный шанс. Ира смотрела на меня расширенными от ужаса глазами, ее била дрожь. Мне тоже было страшно, но я прекрасно понимала, что с нами сделают, если найдут здесь. И ведь вполне могут вначале выстрелить, а потом задавать вопросы. На вопросы мне отвечать не хотелось – ни Толяна с Шуриком, ни апостола Петра, если, конечно, отправлюсь с отчетом к нему, а не в противоположном направлении.

Слушая разговоры парней, я решила, что охранников тут больше нет. А эти двое издеваются над Глебом. То ли им дано такое задание, то ли они просто отрабатывают на нем удары.

– Если хочешь, сиди тут, – прошипела я на Иру, – но тогда уж на меня не рассчитывай.

– Нет… нет… я с тобой.

– Учти: мне нужна твоя помощь, – напомнила я, оттягивая Иру к входу.

Сама я встала за дверью с уже открытым пузырьком серной кислоты, Ира, сжимавшая в руках крючок, села на корточки за письменным столом, стоявшим у выхода в коридор справа. По-моему, за ним в дневное время должен был сидеть кто-то из сотрудников.

Мне тоже было страшно, но я загоняла страх внутрь, повторяя, что расправа с этими двумя головорезами – мой единственный шанс на спасение. И не только собственное. Также Ирино и моего еще не родившегося брата (сестры), это шанс поскорее вызвать «Скорую» и подмогу для тех избитых парней. Помочь Глебу. А вдруг тут еще кто-то есть? Мы же не обследовали все отсеки. Если мы не нейтрализуем Толяна с Шуриком, нам отсюда, возможно, и не выйти. И никому из пленников. А это осиное гнездо нужно разгонять.

Вскоре в коридоре послышались шаги. Приближались они с правой стороны коридора. Парни остановились за дверью.

– Ты свет выключил или оставил? – прошептал один другому.

– Да вроде оставил…

Первый говоривший предложил выключить свет в коридоре, чтобы посмотреть, будет ли освещена щель под дверью или как. Я услышала щелчок выключателя.

– Да, горит, – сказал Толян со вздохом облегчения.

Эх, ребятки, вам ведь тоже страшно. А подмогу вы случайно не вызвали? – мелькнула мысль, но я тут же ее отмела: ребятки не захотят ни перед кем позориться.

– Ну давай, что ли, – сказал Шурик.

– Ты – первый, – ответил Толян. – У тебя же автомат.

– Слушай, а может, очередь сразу пустить?

– Обалдел, что ли? – рявкнул на него напарник. – Мебель же попортишь. Как расплачиваться будешь? Ну ладно бы налет, тогда спишут, да и то неизвестно.

Они еще немного постояли, переминаясь с ноги на ногу и явно не решаясь зайти, мне же их нерешительность наоборот придала сил. Я натянулась как струна.

И вот дверь медленно открылась…

– Слышь, никого не видно, – прошептал Шурик.

– Да заходи ты быстрее, – толкнул его приятель, и они одновременно протиснулись в дверь, мешая друг другу.

Это было мне как раз на руку.

– Добрый вечер, – сказала я, выплескивая на них содержимое пузырька.

Последовавшие в мой адрес эпитеты опускаю. Да и ребятам скоро стало не до меня.

Сама я рванула на себя автомат из рук Шурика, который он выпустил, не сопротивляясь: не до автомата ему сейчас было… Толян бросил пистолет на пол.

Оба парня превратились в зверей: они издавали нечеловеческий вой и носились по залу, сбивая по пути мебель. В зале стоял такой грохот…

Ира выскочила из-за письменного стола и крикнула мне:

– Бежим!

Мой взгляд упал на карниз, вернее, на ряд карнизов, выставленных за письменным столом. В мебельном магазине продают карнизы? Сейчас об этом думать было некогда.

– Палку возьми! – крикнула я Ире, показывая пальцем.

Она меня поняла и прихватила два карниза, предварительно засунув крючок в карман шубы.

Мы выскочили в коридор, я тут же вставила один карниз в ручку, чтобы молодцы в ближайшее время не выбрались – пусть побегают по торговому залу, а мы сами с Ирой припустили по коридору в том направлении, откуда только что пришли парни. Ира держала в руках карниз, как копье.

Я уже не стеснялась.

– Глеб! – заорала. – Глеб, где ты?

– Сюда, – послышался полустон-полувскрик.

Ориентируясь по голосу, мы влетели в комнату без окон, без дверей и замерли на пороге.

Глеб сидел, привязанный к стулу. Лицо было разбито в кровь, ею же заляпан свитер, один глаз оплыл.

– Ксения?! – вымолвил Глеб разбитыми губами, потом уставился на автомат у меня в руках и на карниз в Ириных.

Его разбитые губы исказила гримаса, которая, видимо, планировалась как улыбка.

– Нож вон там, – с трудом кивнул головой Глеб.

Я открыла ящик стола, нашла там несколько ножей, протянула один Ире, и мы вдвоем быстро разрезали веревки на Глебе.