Ольга Тарасевич - Последняя тайна Лермонтова

Легкая быстрая смерть – великий дар.

Значит, Михаил оказался достойным его. Значит, это лучшее, что могло с ним произойти. С нами всегда случается все только самое лучшее, даже если в наших глазах оценка происходящего – ниже плинтуса.

– Сегодня мы провожаем в последний путь талантливого бизнесмена, человека с большим сердцем...

Какой-то чиновник, толкавший речь у гроба, выглядел ужасно – лысый, заплывший. Но послать всю эту кодлу нафиг родственники не рискнули. К тому же многие люди хотели попрощаться с Михаилом, все-таки он являлся фигурой публичной, отказывать, наверное, было бы не правильно.

Но слушать этот бред – увольте.

Я отошла чуть назад, к роскошной ограде и сверкающему граниту соседней могилы.

Слева похоронена мать Панина, а справа он будет лежать рядом с...

Разобрать надпись я не успела. Вдруг заметила, как из-за памятника появляются две едва различимые полупрозрачные фигуры.

– Привет, Наташ. Ну, не грусти! Видишь, привидения все-таки существуют!

Михаил выглядел таким, как в ту ночь, когда мы с ним разговаривали – джинсы, байка, щетина. Но это я отмечала боковым зрением, потому что все мое внимание было приковано к девушке, которую обнимал Панин. Это была я! Моя копия, я ведь знаю свое лицо до мельчайших черточек, и вот в этом, полупрозрачном, они тоже все до единой: морщинки у глаз, родинка на подбородке, ресницы длиннющие, что все это значит, почему мы так похожи?..

– Не бойся!

Вот засранка, и голос такой же...

Пара помахала мне рукой, обошла стоящих, и, кажется, ничего не видящих гостей. Михаил приблизился к гробу, щелкнул себя по носу, хихикнул...

Я схожу с ума, схожу с ума, схожу...

Почему мы так похожи с Дашей? Что это значит – мы потом возвращаемся? Но ведь я же такая вся из себя живая! Или у одной души есть несколько тел? Не понимаю...

– Ладно, не нервничай ты так, – Панин улыбнулся и послал мне воздушный поцелуй. – Я тоже ничего не понимаю. Ну и что!

– Все будет хорошо, – прошептала Даша, еще крепче обнимая Михаила.

Эти двое как срослись, сплелись, не могли отклеиться друг от друга...

Когда они исчезли, вдруг растаяли в воздухе, я отвернулась, чтобы никто не увидел моей счастливой улыбки. Не надо шокировать окружающих, пусть сохраняют верность ритуалу.

Я-то, впрочем, всегда подозревала, что со смертью все очень непросто и не понятно. И, похоже, с нее-то все и начинается...

Я буду мечтать обо всем. Хочу вспомнить каждую секунду моего счастья. (фр)

О, Мишель, что за манеры! Я делаюсь больна от них! (фр.)

Мишель, ты так слаб! Ешь больше, иначе заболеешь чахоткой! (фр.)

Стихи лучше музыки, сильнее картин. (фр.)

Кто мне поверит, что я знал любовь, имея 10 лет от роду?.. Это была истинная любовь, с тех пор я еще не любил так», – писал Лермонтов. Биографы указывают на схожесть этого утверждения с аналогичным высказыванием Байрона, который оказал значительное влияние на личность и творчество русского поэта.

О Боже, нет! Мои планы разрушены!(фр.)

Так уроженцы Санкт-Петербурга называют бордюр.

Цитируется по «Запискам» Екатерины Сушковой.

Здесь будет все иначе. Очевидно, совсем другая жизнь тут начнется (фр).

Цитируется по «Запискам» Екатерины Сушковой.

О знакомстве Андрея Соколова и Марины Вершининой см. роман О. Тарасевич «Роковой роман Достоевского».

У Елизаветы Арсеньевой было немногим более шестисот душ крепостных. Любопытно, что альтер-эго поэта Печорин в «Княгине Лиговской» владеет тремя тысячами крестьян. Уровень жизни семьи поэта не позволял тогда рассматривать Михаила Юрьевича как выгодного жениха.

(прим.: цитируется по «Запискам» Екатерины Сушковой. Любопытно, что редакция этого стихотворения приводится в поэтических сборниках М.Ю. уже с посвящением Варваре Лопухиной и ремаркой «подражание Байрону». Похоже, стихов у Лермонтова было меньше, чем объектов страсти! Сравните:

У ног других не забывал

Я взор твоих очей;

Любя других, я лишь страдал

Любовью прежних дней;

Так, память, демон-властелин,

Все будит старину.

И я твержу один, один:

Люблю, люблю одну!

Принадлежишь другому ты,

Забыт певец тобой;

С тех пор влекут меня мечты

Прочь от земли родной;

Корабль умчит меня от ней

В безвестную страну,

И повторит волна морей:

Люблю, люблю одну!

И не узнает шумный свет,

Кто нежно так любим,

Как я страдал и сколько лет

Я памятью томим;

И где бы я ни стал искать

Былую тишину,

Все сердце будет мне шептать:

Люблю, люблю одну!)

Цитируется по «Запискам» Екатерины Сушковой. Позднее М.Ю. отредактировал в этом стихотворении несколько строк.

Я сделала свой выбор. Все решено. (фр.)

Цитируется по «Запискам» Екатерины Сушковой.

Из письма М.Ю. Лермонтова С. Верещагиной: «Вступая в свет, я увидел, что у каждого есть какой-нибудь пьедестал: хорошее состояние, имя, титул, связи... Я увидал, что если мне удастся кого-нибудь занять собою, то другие незаметно займутся мной, сначала из любопытства, а потом из соревнования», цитируется по «М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников».

В «Княгине Лиговской» Лермонтов еще довольно беспощадно описывает свою внешность.

«Княгиня Лиговская».

«Княгиня Лиговская».

«Княгиня Лиговская».

Друг Лермонтова, чиновник министерства финансов. Они жили вместе, бабушка поэта всегда приглашала приятелей Мишеля пожить с ними под одной крышей, беспокоясь, как бы не имеющий братьев и сестер Михаил не заскучал в одиночестве.

После окончания Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров Лермонтов был зачислен в лейб-гвардию Гусарского полка, расквартированного в Царском Селе. Однако большую часть времени поэт проводил на балах в Санкт-Петербурге. Судя по воспоминаниям современников, служба в те годы – караулы и учения – была не очень обременительной.

Между нами. (фр.)

FЦитируется по «Лермонтов», Виктор Афанасьев, серия ЖЗЛ.

Потом приговор смягчили, С. Раевский был направлен на службу в Олонецкую губернию.

Какой стыд! Вот и конец нашей дружбе. Святослав никогда не простит мне предательства... (фр.)

Модель пистолета.

Автобиографические записки Николая Мартынова, цитируется по «М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников».