Советник юстиции

— Ну, а с деньгами как? — спокойно спросил следователь.

— Деньги-то? Деньги принесли к нам в дом ребятишки: сын мой Вовка да Губарев Борька. Сказали, что нашли, просили спрятать. Я и спрятала. Потом вскорости приходит сам Губарев и заявляет: «Не отдашь деньги, пойду заявлю в милицию. Ну я и отдала ему эти деньги, завернув в газету». Она помолчала.

— Был грех, взяла я половину денег-то, — неожиданно откровенно сказала Ефремова, — думала, что ребятишки нашли их. Не знала, что ворованные...

В тот же день Ефремова принесла спрятанные ею 2900 рублей.

Располагая теперь уже солидными доказательствами, к Анатолий Федотович начал готовиться к допросу Афанасия Ефремова.

Ефремов явился несколько раньше назначенного времени. Высокий, седой, с пышной не по годам шевелюрой спутанных волос, он прошел на середину кабинета и сразу как-то заполнил собой всю комнату. Узнав, зачем его вызывали, он помялся, переступил с ноги на ногу, волнуясь, спросил:

— Про пожар интересуетесь?

— Да, про пожар, — спокойно ответил следователь и добавил: — Чистосердечное признание будет учтено судом, рассказывайте.

Анатолий Федотович смотрит в глаза Ефремова. Тот, в свою очередь, глядит на следователя. Потом проводит руками по лицу. Тяжело, взволнованно дышит.

— Чего тут рассказывать, — махнув рукой, выдавливает, наконец, Ефремов. — Я тут пользовался в народе слухом, что зажигалку нашли. И пацаны разболтали... Купила нас, подлая, а потом вот выдала. — Голос его дрожит, прерывается. Глаза гневно сверкают. — Водку без денег давала. А после — помоги, говорит, концы спрятать. Недостача выявилась. Денег, опять же, барахла разного дала. Говорила, если все удачно обойдется, тыщи две еще даст. Потом намекнула, что сделать надо. Ну и... — он широко разводит руками и с шумом их опускает: — Вы только сына пожалейте, не виноват он, глупый еще, не мог отказаться, супротив отца пойти.

— Кто поджигал склады?

— Оба мы. У меня спички-то, видать, отсырели. Зажигалку достал. Веревку сын отыскал, что в щель просунута была из склада, дернул за веревку, слышно было, как одна фляга опрокинулась, запахло бензином. Помог, стало быть...

Ефремов замолкает, гнется к полу, затем продолжает:

— Не успел я чиркнуть зажигалкой, как раздался взрыв, все вспыхнуло. Потом вернулись домой, легли спать. А вскорости разбудила соседка Короткова и сообщила про пожар. Ну мы с Витькой и пошли. Тушили пожар.

— Горючее в склад когда привезли?

— Дня за два до пожара.

— Где брали фляги?

— Губарев Никита доставал. Я погрузить, в склад занести помог. Остальное он сам. И горючее и веревку придумал.

В тот день Анатолий Федотович вынес постановление об аресте Губарева и Афанасия Ефремова, а спустя несколько дней был взят под стражу и Виктор Ефремов, ранее судимый за кражи.

Когда все стало на свои места, следователь решил еще раз подробно поговорить с основной виновницей происшествия — Губаревой. На допросе она вела себя спокойно, без тени смущения и притворства: догадывалась, что следствию все давно уже известно, и не пыталась увести его в сторону. Рассказывала долго, все по порядку, как было.

С Ефремовым они часто выпивали. Тот с сыном брал у нее в магазине водку и товары без оплаты. Задолжали ей 500 рублей. Кроме того, у нее у самой была недостача, возмещать которую было нечем.

Однажды, когда выпивали у них дома, Губарева, расстроенная предстоящей ревизией, воскликнула: «Сгорел бы этот магазин, что ли? Надоел он мне, и беды через него не оберешься!». Сидевший за столом Афанасий Ефремов бросил ей в ответ: «А что? Может и сгореть... Я знаю: годов пять назад в Зыряновске склады подожгли — и концы в воду. Все сгорело, и виновных не было».

С этого времени Губарев и Ефремов стали строить планы по поджогу магазина. По показаниям Губаревой, ее муж боялся вмешиваться в это дело. После долгих уговоров он привез на автомашине горючее и поставил его в склад, накрыв брезентом. А в день поджога специально уехал из дома в Путинцево, чтобы отвлечь от себя подозрение...

Так завершилась история инсценированного пожара. Анатолий Федотович Николенко решительно захлопнул плотные корочки пухлого дела, как бы подытоживая этим жестом многодневную, кропотливую работу. Даже огонь — эта грозная стихия — не помог преступникам.

Г. Г. ИЛЯШЕНКО,

начальник следственного отдела

прокуратуры

Восточно-Казахстанской области.

Прибывшему на место происшествия следователю Энбекши-Казахского района Суиндыкову без труда удалось установить, что юноша Василий Кель убит из охотничьего ружья.

Обгорелые клочки бумаги с типографским шрифтом и обнаруженный след охотничьих сапог пока не могли дать ответа на вопрос: «Кто же убийца?» К тому же при слабом свете заходящего солнца немногое увидишь. Но и этого следователю оказалось достаточно, чтобы не сомкнуть глаз ночью.

Через день длинный список людей из ближайших населенных пунктов, охотников и любителей, которые могли охотиться в тот день, лежал на столе следователя. Поиск и размышления позволили выделить трех наиболее вероятных подозреваемых. У них были произведены обыски, результаты которых усилили подозрения в отношении одного — Николая Сизова. Этот сверстник и товарищ убитого имел такое же ружье 16-го калибра и сапоги с характерным отпечатком резиновых подошв «елочкой». В доме у него были обнаружены гильзы, патроны, заряженные дробью и бездымным порохом «фазан». И пыжи... с почти аналогичным оттиском знакомого типографского шрифта. Все это предстояло проверить более тщательно.

Однако следователь вынужден был поспешить с допросом, ибо узнал, что Сизов собирается ехать к родственникам в Алакульский район и уже приобрел билеты на поезд.

Собственно, это нельзя было назвать допросом. Они просто беседовали. Да, Сизов не отрицал, что в тот день был на охоте. Да, он израсходовал один патрон, но стрелял по воробьям. Василия Келя на охоте не видел. Да, это был его лучший друг... Был... Следователь и верил и не верил. Особенно настораживали молчаливость и почти «равнодушие» к судьбе лучшего друга...

Результаты экспертизы все поставили на свое место. Данные судебно-медицинской, трасологической и баллистической экспертиз убедительно свидетельствовали о причастности Сизова к убийству. Следы сапог на месте убийства были его, идентичность пыжей и патронов с порохом, образцов дроби были научно подтверждены. Сизов рыдал с отчаянием человека, долго сдерживавшего тяжелый душевный груз: он убил товарища... Но остался ли он сам товарищем? Нет! Бросил его в самый отчаянный момент, когда раненого можно было еще спасти...

Однако мы знаем, что признания виновного еще слишком мало для успешного завершения дела. К тому же, по его словам, здесь была роковая случайность. Как это доказать, обосновать? Как объяснить отсутствие причин намеренного убийства?