Эля Хакимова - Пепел Снежной Королевы

Утром, распрощавшись перед поворотом в сторону порта, куда далее следовали Бетти, Ролли и светлоголовый мальчуган, они направились в сторону Шотландии. Корки всю дорогу не выпускал Хэтти из рук.

Из Эдинбурга, запасшись провиантом, теплой одеждой и одеялами, они и нанятые ими проводники, почти ни слова не понимавшие по-английски, выехали к далекому озеру на снежной вершине Скеххалиона.

По мере продвижения на север все больше прояснялось угрюмое лицо Корки. Все дальше оставался свет с его заботами и правилами. Он уже не представлял себя в парике и сияющем камзоле.

Руки его огрубели от жестких ремней упряжи и холода. Волосы начали отрастать. У всех проводников были длинные, свободно развевавшиеся волосы, и суровые горцы с улыбкой следили за изменениями во внешности Корки.

Уважение же их он заслужил совсем не умением ловко управляться со шпагой (тем более что сами они были вооружены тяжелыми палашами), а тем, что обладал редким среди мужчин умением лечить людей.

Хэтти же вызывала у них неподдельный трепет и почтение. Между собой они называли ее «Та, Которая Видит Все» и не сомневались, что она дружна с эльфами и свободно говорит на волшебном языке.

Останавливались они в буроках, хижинах горцев, сделанных из торфяника и скрепленных глиной. Каждый вечер Корки собственноручно делал постель для Хэтти из вереска, укладывая стебли цветами вверх. Каждое утро она будила его своими песенками.

Все реже и реже попадались им населенные людьми места. Постепенно чувство гадливости, презрения и омерзения, которое Корки испытывал по отношению к себе, покинуло его.

– Куки, Куки! – Мишель была вне себя от волнения, но произносила каждое слово с театральным выражением и не забывала поправлять свои длинные локоны, которые развевались на весеннем ветерке. – Где же ты пропадаешь, мы не успеем собраться!

– Мы все распрекрасно успеваем, – не отрываясь от мольберта с наброском, на котором выписывала розовый лепесток на ветке цветущей яблони, ответила Куки. – У нас еще целый час, а идти до дома мамы всего двадцать минут. Пойди лучше проверь, как там дела у Кристофера.

– У него уже все готово. Я и говорю, что мы не успеем!

– Ну что мне с ними делать? – Куки обратилась к Джеймсу, невозмутимо позировавшему ей. Он сидел под яблоней в старом плетеном кресле и глупо улыбался. – И я очень прошу тебя оставаться таким, как я тебя начала рисовать. Ну вот чего ты улыбаешься, спрашивается?

– Спорим, она сейчас приведет всех, чтобы убедить тебя выдвигаться незамедлительно?

– Кит, Рэйли, скажите ей! – Мишель притащила Кристофера с отцом и, поставив их перед Куки, демонстративно сложила руки на груди.

– Пирог готов, – промямлил Кристофер, переминаясь с ноги на ногу и уставившись на свои ботинки.

– Ну ладно, – вздохнула Куки. – В благодарность за то, что ты не цитировал мне Шекспира ни разу за целый день, я, пожалуй, закончу прямо сейчас. Но учтите, это невежливо приходить в гости раньше назначенного часа!

– В день рождения все должны быть готовы к сюрпризам. – Мишель уже потянула за собой Кита. Рэйли, немного потоптавшись, угрожающе нахмурился в сторону сержанта.

– Ну и вас тоже приглашаем, раз уж вы здесь, – недоброжелательным тоном проворчал Рэйли.

– Спасибо, – все так же лучезарно улыбаясь, поблагодарил его Тревеллиан.

– Простите, пожалуйста, – выглянула из-за мольберта Куки, когда отец оставил их одних. – Не понимаю, почему он так настроен против вас…

– Ничего страшного, – успокоил ее сержант. – Он еще привыкнет.

КОНЕЦ

Элизабет, Немецкая Принцесса. На момент начала повествования ей было около тридцати шести лет. Крайне обворожительная, высокая, статная и красивая женщина, полная сил, свежести и привлекательности зрелой красоты. Рыжие ее волосы завивались в бесчисленное множество колечек, обрамляя молочной белизны овальное лицо с длинными бровями вразлет и высокими скулами. Ее большой красивый рот, казалось, был создан для веселой улыбки и страстных поцелуев.

Эта физически развитая, здоровая женщина в расцвете лет была очень умна, ловка и обладала весьма быстрой реакцией, мгновенно принимая решения в трудных и опасных ситуациях, столь часто возникавших при ее роде деятельности. Ее умение очаровывать, мелодичный сильный голос, яркие голубые глаза могли обмануть самого архангела Михаила и ввести в искушение самого святого Иеремию.

Двигалась она легко, обладая природной пластикой, позволившей ей в свое время преуспеть в искусстве танца. Врожденное чутье, неистребимая вера в себя и свою удачу, уникальные актерские способности и талант перевоплощения помогли ей достичь доныне небывалых высот в тонком искусстве воровства и с полным правом именоваться лучшей мошенницей всех времен и народов. За исключением, пожалуй, только Нэн Холленд, неподражаемой и великолепной. До тех пор, пока ту не словили.

Внебрачная дочь воровки. Мать Бетти, эта несчастная женщина, чье имя история не сохранила, была приговорена к виселице. Она сослалась на живот, срочным образом забеременев от вора же из соседней камеры. Чем продлила себе жизнь на положенное число месяцев, а также обогатила свой тощий кошелек на несколько монет за услуги постельного свойства. Младенец же – прелестная, на удивление здоровая девочка – был отдан приходом женщине, державшей пансион для детей в пригороде Лондона.

Пестунье сей препоручали своих детей и состоятельные лондонцы, так как считалось, что детям полезно жить на свежем воздухе деревни, а не в задымленном многолюдном городе. Это имело смысл, однако смертность в пансионе миссис Хэкни была ничуть не меньшей, чем среди городских детей. Едва ли половина из препорученных ее заботам детей выживали, впрочем, в те времена это принималось за норму и властями, и родителями.

Девочка, доказавшая свою живучесть в грязной тюрьме, совсем расцвела в условиях пансиона. К тому же она с кровью матери усвоила привычку выворачиваться в самых неблагоприятных условиях.

Она редко бывала голодна, несмотря на все усилия служанок и самой миссис Хэкни, отличавшейся бережливостью, переходившей в скаредность. Причем частенько Бетти избегала наказания за воровство, удачно сваливая вину то на нерадивых служанок, то на забывчивость самой хозяйки.

Даже более того, она смогла уж неизвестно как заслужить высшую степень доверия крайне недоверчивой к людям хозяйки и достигла такого положения, что могла не беспокоиться о своем пропитании.

Хозяйка, будучи бездетной, прочила Бетти великое будущее своей преемницы на посту воспитания детей. Несчастная и не подозревала, что эта стезя отнюдь не является желанной для красивой и статной девочки.