Дарья Донцова - Игра в жмурики (Крутые наследнички)

- Наташка, - прошептала я, глупо прихихикивая, - Натулечка, ты живая?

- Нет, - радостно сообщила моя подруга, - я умерла и явилась тебе в виде духа, весьма плотного телосложения. - Она рассмеялась и подошла к дивану. - Давай вставай, хватит валяться, нам надо еще кучу дел сделать.

Я ухватила ее за руку - рука была теплой, нежной.

- Господи! - вырвалось у меня. - Кого же мы похоронили?

Наташка закурила:

- Знаешь, что. Лучше начнем по порядку и так доберемся до похорон. Может, сварим кофе?

На крохотной кухне мы сварили кофе, и Наташка стала рассказывать:

- Мы, русские бабы, идиотки. Любой иностранец для нас - Ротшильд. И я такая же. Когда выходила за Гаспара замуж, знала, что у него есть квартира, машина, дом в деревне. Ну, думаю, убила бобра. Денег-то мне всегда хотелось больше всего на свете. И что же? Приехала я в Париж. Все так, да не так. Квартира есть. В Пантене. Понимаешь, да?

Я кивнула головой. Теперь, конечно, понимаю. Пантен - отдаленный район Парижа, рабочая, так сказать, окраина. Дешевые типовые квартирки.

- Вот-вот, - продолжала Наташка. - Комнаты размером в клетку для канарейки, кухня как пенал. И машина тоже была - "Симка", двухдверная. Заводилась, как я говорила, с полпинка. То есть пнуть надо, тогда заведется. Да и дом в деревне тоже был, в Бретани, только там свекровь живет. Свекровь вообще-то всегда не подарок, а уж свекровь бретонка... Поймет лишь тот, кто знает. Вот такой расклад! К тому же мы с Гаспаром начали с первого дня ругаться. Представляешь, он покупал на ужин два куска ветчины - нас же двое, зачем больше!

Я расхохоталась. Безалаберная, мечтающая о богатстве Наташка была чудесной парой прижимистому, как все французы, Гаспару. Да еще мама бретонка!

- Ага, - возмутилась Наташка, - тебе смешно. Мне первую неделю тоже было весело. А потом пошли слезы. Работы нет, друзей нет, денег нет. Сижу весь день, как дура, у телевизора, а вечером приходит дорогой, любимый и заводит: "Фасоль в банках не покупай - дорого, свет в коридоре туши, в кино надо ходить утром по льготному билету". Так мне хотелось послать его и вернуться в Москву! Одно останавливало: как представлю, что наши кафедральные бабы мне сочувствуют...

И вот под Новый год зовет меня мой благоверный в гости. Приехали вечером. Особняк роскошный, народу полно, музыка играет, еды, выпивки завались. Луи, как мы приехали, двинул в столовую и давай нажираться на дармовщину. А я стала по дому бродить. Чуть ли не во все комнаты заглянула, очень любопытно было, как живут богатые французы. Хозяев я не знала, вот и бродила. И в ванной комнате на третьем этаже нашла парнишку. Лежит, глаза закатил. Я на него поглядела - очень уж на ломку похоже. У меня в Москве были приятели наркоманы, тоже так лежали, пока не кольнут. Полезла в аптечку, а там все наготове: и ампулы, и шприцы. Ну, думаю, не погибать же ему. Взяла и уколола. Минут через пять он глаза открыл, на меня поглядел, и, не успела я опомниться, как раз уже под ним. Ну, прямо египетские страсти. Кончил он и вроде как заснул, а я моюсь себе потихоньку. Минут через пятнадцать, я уже и помылась и сигаретку выкурила, он, глаз не открывая, говорит мне:

- Как тебя зовут?

- Натали, - отвечаю.

Вот тут-то он глаза не только открыл, но и вытаращил:

- Ты женщина?

- Нет, - говорю, - страус эму. Ты что, не понял? Вот смотри: две ноги, одна голова. Он как захохочет:

- Ну и набрался же я. Я ведь гомик, меня бабы не интересуют. У тебя стрижка короткая, брюки, задница, как у мужика, а груди, извини, я у тебя не нашел.

- Ничего, - успокаиваю, - не ты первый, много кто искал и тоже не нашел. Вот так я с Жаном и познакомилась.

Проговорили мы с ним в ванной до утра. А к рассвету решили, что я разведусь с Гаспаром и выйду за Жана. Назад в Пантен я больше не вернулась. Все уладили адвокаты. Мы с Жаном заключили, так сказать, взаимовыгодный контракт. Он откажется от наркотиков - я помогу ему, - зато я должна стать ему матерью. По ночам же я превращаюсь в его любовницу, с одним нюансом - всегда одеваться в мужскую одежду. Мне потом один психолог сказал, что мы нашли гениальный выход вроде бы я изображала из себя мужика и потакала его гомосексуальным наклонностям, но, с другой стороны, я была женщиной, и после контакта со мной его не мучили угрызения совести. Тогда-то, в ванной, получилось случайно!

Конечно, первый год мы жили трудно. Характеры у нас двоих - о-го-го. А к тому же у наркоманов с нервами полный финиш. Но, знаешь, через год мы были счастливы! Каждый получил, что хотел. Я наконец-то обрела деньги. Жан не был жадным и франки не считал. Я могла делать, что хотела, покупать все, что угодно... Это было так восхитительно!

А Жан перестал мучиться оттого, что он - педик. Он жил с женщиной и получал от этого удовольствие. А уж что мы с ним делали в спальне, как переодевались, касалось только нас! Софи и Луи меня обожали, все друзья не скрывали радости. Счастливое время. Вот только детей у нас не было, что, в общем, не удивительно, учитывая пристрастия Жана, - ну, не мог он по-человечески. И вот через несколько лет мы решили усыновить моих, так сказать, племянников.

Наташка встала и подошла к окну.

- Видишь ли, я никогда тебе раньше не говорила, но я очень благодарна за все, что ты для меня сделала. И вот наконец представился случай отблагодарить.

Я засмеялась.

- Отблагодарила меня по-царски, только мне ничего не надо. Нам всем так было хорошо в моей маленькой квартирке...

- Нам будет еще лучше в трехэтажном особняке и с приличным счетом в банке, - прервала меня Наташка. - Хорошо бы еще, чтобы кто-нибудь из нас остался в живых и сумел потратить это богатство.

- А что может с нами случиться? - удивилась я. - И вообще, объяснишь ты мне все-таки, что произошло и кого мы похоронили рядом с Жаном?

- А Бог ее знает, - беспечно махнула рукой Наташка. - Впрочем, комиссару Перье известно ее имя.

Я остолбенела.

- Постой-ка, ты хочешь сказать, что комиссар все знал? Он, что, подсунул нам чужой труп? Наташка закурила сигарету:

- Ты дослушай меня до конца. Примерно за полгода до твоего приезда Жан чуть не погиб. Он ведь гонял на машине как сумасшедший. И отлетело переднее колесо! Как ему удалось удержать машину, не понял никто. Тогда все решили, что механик, меняя колесо, плохо затянул гайки. Жан пожаловался, и механика уволили. Через месяц после этого случая он приехал домой поздно, шел дождь, было холодно. Я увидела в окно, как он пошел открывать дверь гаража. У нас, ты знаешь, такая коробочка на стене: нажимаешь кнопку - и гараж открыт. Прошло минут пятнадцать, я опять выглянула в окно и вижу - машина по-прежнему стоит на улице. Мне это показалось странным, и я вышла на улицу.

Жан лежал перед гаражом в странной позе: руки вытянуты вперед, ноги раскинуты в разные стороны. Оказалось, что электронный замок гаража не в порядке, и Жана ударило током. На этот раз он оказался в больнице. Сильный ожог правой руки. И опять все решили, что это неприятная случайность. Знаешь, шел дождь, руки у него были мокрые... Но мне все это очень не понравилось. Хотя я не понимала, кому и зачем было убивать Жана? Родители погибли, сестра тоже.