Даниэль Клугер - Суд и расчет

– Может быть, и не «узи», – добавил Ронен. – Бен-Шломо использовал осторожную формулировку. Это мог быть, например, «ингрэм». В нем используются точно такие же патроны, а свидетели видели, во-первых, с большого расстояния, а во-вторых – для неспециалиста «узи» отличить от «ингрэма» не так легко… Кстати, что ты делал сегодня в Гив'ат-Рехев? Только не говори, что ездил выпить кофе.

Розовски вспомнил смутно-знакомые лица в толпе и неопределенно хмыкнул.

– Навещал Хедву Дамари, – ответил он. – Когда-то мы были соседями. Почему бы не выразить ей соболезнования?

– Ну-ну, – проворчал инспектор. – А ты не можешь выбирать соседей осмотрительнее? И вообще: сколько можно повторять – ты рискуешь потерять лицензию. А то и загреметь за решетку. Пойми – это ведь не бытовое убийство, это гангстерская война. Тебе такая штука просто не по зубам.

Розовски с некоторым удивлением уловил отечески-увещевательные нотки в голосе бывшего коллеги.

– Я понимаю: твой стажер, и все такое… Кстати, как он себя чувствует?

– Жизнь вне опасности, – ответил Натаниэль. – Но пару недель проваляется в больнице… Извини, тут движение интенсивное, я отключаюсь, – Розовски бесцеремонно выключил телефон. Слушать нудные нотации Ронена не имело никакого смысла.

Выйди Розовски из дома Хедвы Дамари на каких-нибудь две минуты раньше, он, возможно, доехал бы до агентства без особых приключений. Но за эти две минуты огромный «мерседес» с прицепом, до верху груженным кока-колой вписался в трейлер, перевозивший новые легковушки. Результатом стала пробка примерно в полтора километра длиной перед въездом в Тель-Авив.

Поначалу Натаниэль намертво вцепился в руль, готовясь к рывку на любой освобождающийся пятачок впереди. Но потом расслабился, закурил и принялся лениво глазеть по сторонам, справедливо рассудив, что на ближайший час повышенное внимание за дорогой не принесет никакой пользы. Из радиоприемника вперемешку доносились рок-мелодии прошлых лет и сообщения Управления дорожной безопасности, из которых Натаниэль узнал, что «пробка на шоссе Пардес-Шауль – Тель-Авив, образовавшаяся в результате столкновения двух грузовиков, по всей видимости создаст трудности для движения в течение нескольких часов», а так же, что «на участке объездного шоссе движение так же затруднено». То есть, никакой возможности попасть в Тель-Авив до конца рабочего дня у Натаниэля не было.

– И черт с ним… – пробормотал Розовски, усаживаясь поудобнее и полуприкрывая глаза. – Бывают же у людей непредвиденные отпуска. Приходишь, например, к начальнику, а он тебе и говорит: «Свободен, дружище, решили дать тебе трехдневный отдых»…

Следует сказать, что время от времени Розовски испытывал ощущение странной раздвоенности. Он чувствовал себя так, словно является мальчиком на побегушках у самого себя – начальника. Признавшись однажды в этом ощущении собственным подчиненным, Натаниэль увидел в их глазах сочувственное выражение, разозлился и тут же снова стал начальником, то есть существом крикливым, вздорным и глупым.

Как и следовало ожидать, ряд, в котором оказалась его «субару», был самым неподвижным. Если соседи время от времени еще продвигались – хотя бы на несколько метров, – то он стоял прочно.

При очередном передвижении слева, рядом с автомобилем Натаниэля остановился синий «форд». Тотчас расслабленно-ленивое состояние сыщика сменилось острым любопытством, поскольку за рулем «форда» он узрел Ривку Дамари. Вдова Седого (или как там определить женщину, потерявшую бывшего мужа?) нервно постукивала тонкими пальцами по панели управления, время от времени поглядывая на часы. Потом она позвонила кому-то по мобильному телефону. Разговор был коротким, причем выражение лица госпожи Дамари менялось от чуть виноватого в начале до раздраженного в конце. Окончив разговор, она искательно посмотрела по сторонам – при этом взгляд ее скользнул и по Натаниэлю, но сыщик не вызвал никакого интереса.

Наконец, она решительно вывернула руль и выбралась сначала из своего ряда, а потом, в нарушение всех правил, пересекла разделяющую линию и отправилась в направлении, прямо противоположном первоначальному.

Еще не зная, зачем ему это надо, Натаниэль повторил ее маневр, и вскоре обе машины возвращались в Пардес-Шауль.

Свернув на небольшукю и – редкий случай – зеленую улицу, Ривка остановилась у трехэтажного дома и вышла из машины. Двое мальчиков – четырнадцати и восьми лет – явно ожидали ее.

– Сколько раз я вам говорила: прежде, чем захлопнуть дверь, проверяй, взял ключи или нет! – сердито сказала она, обращаясь к старшему. – Эяль, ты же уже взрослый парень, как можно быть таким бестолковым? Мне пришлось вернуться с полдороги!

На Эяля выговор не произвел никакого впечатления. Второй же мальчик вообще не обратил внимания на слова матери, бесцеремонно полез в расстегнутую сумку.

– Будет, будет, Хаим, я ничего не купила, мне некогда было по магазинам бегать.

– А где ты была? – тотчас осведомился разочарованный Хаим.

– У бабушки. Ладно, идемте, я открою вам квартиру, у меня времени уже совсем не остается.

Ривка и оба мальчика вошли в подъезд. Натаниэль удивился, что бывшая жена Седого обитает в таком неказистом доме.

«Интересно, куда это она так торопиться?» – подумал он. После некоторого колебания, Розовски вышел из машины и тоже направился к дому. Тут его ждало разочарование: несмотря на неказистый фасад, подъезд снабжен был электронным замком и коммуникатором. Нажав наугад кнопку с номером одной из квартир, на вопрос, заданный старческим голосом: «Кто там?» – детектив ответил: «Почта, заказное письмо».

Уловка не сработала. Старик (или старуха, Натаниэль не понял), ответил (ответила), что те, от кого ему (ей) может прийти заказное письмо, давно обретаются в мире, где почтовых отделений не существует.

– Придумай что-нибудь поубедительнее, – ехидно посоветовал домофон. – Или попробуй удачи в другом месте.

Натаниэль чертыхнулся, отыскал в списке квартир табличку «Ривка Дамари» и нажал кнопку рядом с ней. Ривка, только вошедшая в дом, отозвалась со второй попытки.

– Госпожа Дамари, мне необходимо вас увидеть, – сказал Натаниэль в микрофон.

– А вы кто? – вообще, голос Ривки был приятным, но сейчас в нем слышались подозрительность и даже враждебность.

– Меня зовут Натаниэль Розовски, я веду расследование обстоятельств гибели вашего бывшего мужа, – Натаниэль решил говорить правду – разумеется, до определенных пределов.

– А я тут при чем? – недовольно спросила Ривка.

– Ни при чем, разумеется, но мне нужно задать несколько вопросов. Откройте, пожалуйста.

– Можете спрашивать по домофону, – предложила Ривка. – А я, если захочу – отвечу, не захочу – отключусь. И вообще, мне некогда.