Андрей Ветер - Под сводами высокой лжи

– Обними меня, Юра, обними покрепче.

Он привлёк девушку к себе, и она затаилась в его объятиях.

– А ты кому помогаешь? – робко задала она вопрос после долгого молчания.

– Я собираю информацию для Международного антитеррористического центра.

Моника слегка отодвинулась и внимательно посмотрела на Полётова. Глаза её были полны беспокойства и растерянности.

– Это вроде Интерпола? – наконец уточнила она.

– Вроде того.

– То есть ты ловишь террористов?

– Я никого не ловлю, лишь собираю информацию. – Он встал и подошёл к лежавшим на полу брюкам. Покопавшись в кармане, Юра достал сигареты.

– А я думала, что ты просто журналист.

Он закурил и присел на краешек кровати. Красный отсвет сигареты упал на его лицо.

– Я и есть журналист. Это моё главное дело. Но каждый человек служит чему-то большему: своей стране, своей планете, своей цивилизации… Ведь так?

– Так.

– Одна профессия часто бывает хорошим подспорьем для другой.

Моника подтянула к себе ноги и обняла колени. В мутном ночном свете она выглядела маленькой, тоненькой, невесомой.

– Если говорить честно, – продолжил Юрий, – то иногда, конечно, в моей голове наступает полная каша. Сам не знаю, что для меня важнее и что является моей сутью…

Он говорил негромким голосом, и сторонний наблюдатель никогда бы не подумал, что этот мужчина спокойно и неторопливо посвящал девушку в хитросплетения мирового шпионажа. Постепенно Моника успокоилась, но когда Юрий закончил свой длинный монолог, она спросила:

– Как же можно жить, зная всё это? Как можно не потерять веру в людей?

– Насчёт веры в людей не могу сказать тебе ничего, – он устало вздохнул, – но вера в себя и смысл в жизни у меня появились, пожалуй, лишь когда я встретился с людьми из разведки. После смерти отца я потерял себя… И тут пришло это… Ответственность не за себя, а за других…

– За других… – тихонько повторила девушка.

Юра придавил окурок в пепельнице и подобрался к Монике. Сев рядом, он обнял её гладкие плечи.

– Наверное, я утомил тебя?

– Нет, дорогой, но это всё так неожиданно.

– Я должен был поговорить с тобой. Меня тяготила мысль, что ты будешь дурно думать обо мне.

– Почему я должна вдруг плохо думать о тебе? Как такое пришло тебе в голову? Я люблю тебя.

– Мне иногда приходится заниматься опасными делами.

– Опасными? – её глаза расширились. – Но ты же только добываешь информацию! Ты же не гоняешься за террористами с пистолетом в руке! Или всё-таки гоняешься?

– Нет, Моника, нет. Я не имею отношения к облавам и перестрелкам. Но ведь я не могу пойти в полицию и сказать: «Сеньоры, мне нужно получить из сейфа такого-то господина важные документы. Помогите мне». Я должен сам достать их. Или найти такого человека, который поможет мне в этом… Как ты понимаешь, за проникновение в чужой дом полиция по голове не погладит.

– Но за тебя же обязательно вступятся люди, на которых ты работаешь.

– Не сразу и не всегда, – голос Полётова зазвучал тише.

– Как же так? Ты же не для себя рискуешь.

– Такая работа проводится тайно. Ты понимаешь, что это означает? – Юрий поцеловал Монику в шею. – Тайно! Никто из секретной организации никогда не станет поднимать шум из-за того, что их коллегу задержали.

– Но ведь это свинство с их стороны!

– Таковы правила игры. Поэтому лучше не попадаться. Я же не дипломат, неприкосновенностью не обладаю.

– Но ты известный журналист! – возразила она с жаром.

– Знаешь, за шпионаж сажают даже министров, – засмеялся он.

– Чему ты радуешься? – поразилась она. – Как у тебя хватает сил смеяться, когда над головой постоянно висит опасность?

– Моника, успокойся. Я не так часто выполняю опасные поручения. Неприятности угрожают мне гораздо реже, чем другим людям. Каждого из нас может сбить автомобиль на улице. Вот уж поистине ежедневная угроза!

– Опять шутишь! – Она отодвинулась. – Мы о таких серьёзных вещах говорим, а ты…

После этого вечера ничто не изменилось в их отношениях. Полётов старался бывать у Моники по возможности чаще и почти каждый раз оставался у неё на ночь, показывая тем самым, что он самый обыкновенный человек. Некоторое время он не заводил речи о своей работе, чтобы не тревожить её, зато неоднократно заговаривал про учёбу.

– Ты зря беспокоишься, – улыбалась Моника. – Я готовлюсь к экзаменам, постоянно занимаюсь.

Как-то он сказал:

– Я принёс тебе деньги.

– Что за деньги? – не поняла она.

– На жизнь. Ты должна уйти с работы, бросить этот отель к чёртовой матери и целиком заняться собой. Работа отнимает у тебя уйму сил.

– Мне трудно решиться на такой шаг. А вдруг я не поступлю? Будет тяжело снова найти место.

– Моника, дорогая моя, – Полётов обнял её за плечи, – ты должна быть уверена в себе и должна верить в мою поддержку. С нужными людьми я переговорил, многие теперь лично знают тебя, они помогут. Ты поступишь, будешь учиться и получать стипендию.

– Ты говоришь об этом так, словно это свершившийся факт.

– Это и есть свершившийся факт, просто он ещё не материализовался. Жизнь вся такая.

– Какая?

– Всё случается намного раньше, чем люди понимают, что это уже случилось, – Полётов сделал неопределённый жест.

– Не понимаю, – она покачала головой.

– Мы строим жизнь, – попытался объяснить он, – но не столько руками, сколько мыслями. Если мы тверды в наших помыслах, то они материализуются. Если же мысли расплывчаты и невнятны, то они никогда не станут реальностью. Мысль всегда важнее видимых шагов, конкретнее, весомее.

– Ты никогда не рассуждал так. Мне странно слышать это. Мне казалось, что такие слова скорее свойственны людям религиозным, а не материалистам.

– Я пишу книги, Моника.

– И что?

– Черпаю всё из мира, который не предстаёт перед обыкновенными людьми. Это мир тонкий, магический. Как же я могу быть материалистом? Я почти маг, почти волшебник. Идея и слово для меня куда важнее всего остального… Вокруг меня всегда происходит что-то, но люди не видят этого. Даже в безлюдной пустыне рядом со мной будут мои персонажи. Они живее живых.

– Но поступление в университет, пожалуй, относится к реальному миру, а не к фантазиям.

– Да, но мы с тобой уже запланировали это, не так ли? Мысленно ты уже должна быть студенткой. И дабы подтолкнуть тебя к этому, я хочу, чтобы ты уволилась с работы. Вот тебе деньги.

Он положил перед ней на стол толстый коричневый пакет. Моника взяла его в руки.

– Тяжёлый!

Заглянув внутрь, она затаила дыхание и побледнела.

– Юра! – проговорила едва слышно девушка. – Это очень большие деньги! Мне никогда не приходилось видеть такую сумму!

– Я дал тебе деньги не для того, чтобы ты любовалась ими. Тут твоя будущая жизнь. Сиди и занимайся. Завтра же свяжись с гостиницей и скажи, что ты уходишь с работы, – он подошёл к окну и посмотрел на улицу.