Мария Брикер - Шарф Айседоры

Варламов, судя по выражению его лица, от встречи с журналистом тоже был не в восторге.

– Мы, кажется, на брудершафт с вами не пили, – сухо сказал он.

– Боже мой, вы Варламов! – взвизгнула дама в красном. – Тот самый?

Зыркнув неодобрительно на журналиста, Иван Аркадьевич широко улыбнулся девушке:

– Тот самый.

– Очень приятно! Я обожаю ваши картины. Они просто прелестны. У меня даже есть одна. Висит на стене в спальне, и я на нее любуюсь, когда просыпаюсь.

Филипп громко заржал. У Ивана Аркадьевича, напротив, улыбку с лица сдуло.

– Так что же нам мешает выпить по бокальчику? – не отставал Панкратов. – Сейчас оформимся, возьмем с собой эту прелестную эрудированную девушку… Как, говорите, вас звать?

– Не ваше дело, – огрызнулась девица.

– А я и так знаю! – заржал Панкратов. – Ксения вас зовут. Ксюшенька, солнышко, выпить хотите? Приглашаю!

– Мы разве знакомы? – глухо отозвалась девушка.

– Он прочитал ваше имя в бланке, – ответил за Филиппа Варламов.

– Шалунишка, – девица пригрозила журналисту пальчиком в перчатке и надвинула беретку ниже на лоб.

– Между прочим, я с вами одним рейсом летел, – журналист снова обратился к Ивану Аркадьевичу. – Ехал от аэропорта в целях экономии на маршрутном такси, поэтому позже до отеля добрался, – доложил Панкратов, радостно улыбаясь, пожал руку хозяину, который наконец-то очнулся от столбняка. Панкратова Клаус поприветствовал более сдержанно и уплыл по своим делам, бросив напоследок страстный взгляд дамочке по имени Ксюша и перепоручив гостей тихой незаметной девушке-портье. Незаметной в прямом смысле этого слова – когда они вошли в отель, Елена Петровна не сразу обратила на нее внимание. Портье была настолько блеклой, что сливалась с интерьером.

– Видел в самолете вас с дамой, – Филипп обернулся к Елене Петровне и отвесил Зотовой поклон. – Кто ваша милая спутница? – бесцеремонно спросил он.

Елена Петровна скрипнула зубами, мало того, что журналист – хамло, так он еще амнезией страдает. Или просто придуривается? Последнее, скорее всего. Замечательно! Учитывая манеру письма журналиста, по возвращении в Москву ей следует ждать какой-нибудь гадкой заметки в духе – где честные следаки встречают Новый год. О Варламове в статейке, конечно же, сказано не будет, а будут приведены цены на номер и прокат лыжного снаряжения и фото ее зада на санках.

– Послушайте, Панкратов, – разозлился Иван Аркадьевич, – если я однажды дал вам интервью, это вовсе не означает, что вы получили постоянный входной билет в мою жизнь. К тому же интервью вышло дерьмовое. За каким лешим вы исказили смысл моих слов и выставили меня кретином? Я же просил, прежде чем публиковать материал, прислать мне текст для ознакомления.

– Да ладно вам по пустякам переживать. Ну да, я разбавил чуть– чуть текст своими словами. Вы звезда такой величины, что от вас не убудет, а читателю приятно. Обывателя ведь мало интересуют глобальные рассуждения о смысле мироздания, ему что-нибудь этакое вынь да положь, – оправдывался журналист, но Иван Аркадьевич проигнорировал его слова, вновь вернулся к беседе с красной береткой и кокетничал с ней, склонившись к самому ее ушку. Девица манерно хихикала и что-то шептала в ответ.

Вот сволочь, возмутилась Елена Петровна, при живой невесте к другой бабе кадрится! Зотова схватила второй бокал, выпила его залпом. В самолете она почти ничего не ела, алкоголь упал в пустой желудок и мгновенно впитался в кровь – стало тепло, благостно, куда-то поплыли стены гостиницы. К счастью, Иван Аркадьевич получил наконец-то ключи. Еще пара минут, и Елену Петровну пришлось бы транспортировать в покои на тележке для багажа.

Номер был похож на сказку. Просторный, чистенький, оформлен в бежево-красной гамме. Помещение разделялась визуально декоративной шторкой на две части: спальню с огромной, поистине королевской кроватью, с высокими подушками и балдахином, и гостиную. В гостиной – мягкая мебель, два кресла и диванчик, журнальный столик, телевизор, бутылка хорошего шампанского, фрукты, приветственная открытка, картины в пастельных тонах, дубовый пол, мягкий ковер на полу. На одной из стен Елена Петровна обнаружила узкое зеркало во весь рост, правда, вширь она туда помещалась, лишь отойдя на несколько шагов.

Пока они оформлялись, стемнело. В горах темнеет стремительно. Сквозь маленькие аккуратные окошки в комнату сочилась звездная ночь, разбавляя синим мягкий свет настольных ламп в старомодных желтых абажурах. Пахло в номере приятно, розовой водой и деревом. Для полного счастья Елене Петровне не хватало только камина. Варламов грозился, что камин и ужин из семи блюд их ждет в ресторане через два часа, но если она желает, то они сейчас могут выйти в бар и там перекусить. Кушать очень хотелось, но силы Елену Петровну оставили, она уселась на кровать и только сейчас заметила, что на покрывале лежат два банных халата, две пары тапочек, два комплекта полотенец и знаменитые конфеты «Mozartkugel» – тоже две. Варламов ненавязчиво расхаживал по номеру, насвистывал мелодию из оперетты Штрауса «Летучая мышь» и явно не собирался покидать ее покои.

– Что это? – ткнув пальцем в комплект банных принадлежностей, спросила она, переведя взгляд на вещи режиссера, которые стояли у двери – с внутренней стороны.

– Ты только не нервничай, Леночка, – начал он издалека. – Высокий сезон. Рождественские праздники, Новый год… Отель этот пользуется отличной репутацией, номера бронируются за полгода, а бывает, и за год, а их всего 30. Так получилось, что больше свободных номеров нет. Нам вообще повезло, если бы не Клаус, который всегда держит для меня… Но я буду спать на диване! – торопливо успокоил ее Варламов, заметив нехороший блеск в ее глазах.

Зотова бросила режиссеру подушку, полотенца и халат, задвинула штору и открыла свой чемодан. На дне, под ворохом одежды, лежала любимая двухкилограммовая гантель. Елена Петровна сунула ее под подушку, не раздеваясь, повалилась на постель и провалилась в сон.

Проснулась она от возмущенного вопля желудка, посмотрела на часы – без четверти семь. Проспала она всего два часа, но чувствовала себя бодрой и свежей. Варламова в номере не оказалось, наверное, решил ее не будить и отправился ужинать без нее, расстроилась Елена Петровна, быстро переоделась в брюки и ажурный свитер и привела себя в порядок… как могла, решив отправиться на поиски ресторана. Она открыла дверь и тут же нос к носу столкнулась с режиссером.

– Ты просто восхитительна! – оценил он ее наряд. – Ну что, идем ужинать? Или, может, никуда не пойдем и еду в номер закажем?

Елена Петровна вытолкала режиссера в коридор и быстро захлопнула дверь.