Эдуард Тополь - У.е. Откровенный роман...

Женщина никогда не может себе представить, что ею можно пресытиться, она легче поверит, что у нее появилась конкурентка…

Но я не стал в это вдаваться, я сказал:

– Знаешь что? Смотри, как ты хорошо устроилась! Нашла себе бездельника-пенсионера, который еще что-то может, и оседлала его! Влетела, по-быстрому трахнула, получила свою сотню оргазмов и – вперед!

Она замерла на мне, даже ее питонша расслабилась от изумления. Отчего я психанул еще больше.

– Да, да! Подумай! Ты же адвокат, ты выигрываешь судебные процессы! Неужели ты не понимаешь, что я не могу быть просто клинышком для заточки скважины? Мне нужно работать, что-то делать, деньги зарабатывать, в конце концов!..

– Ты хочешь работать? – спросила она.

– А ты думаешь, я уже ни на что не способен, кроме этого? – И, пытаясь затушевать свою резкость, я попробовал продолжить нашу постельную игру.

Но Инна не откликнулась на это, а, наоборот, вдруг встала с постели, навернула на себя свою строгую черную юбку и сказала, застегивая молнию на боку:

– Интересно, сколько ты хочешь зарабатывать?

Я укрылся простыней, чтоб не выглядеть памятником космонавтам.

– Ты собираешься мне платить?

– Да. Но не за твои мужские достоинства, не надейся.

– А за что?

– Сиди дома, мой водитель тебе кое-что привезет.

– Иди сюда.

– Нет уж, как-нибудь в другой раз.

Но я, конечно, встал, поднял ее с пола, как ребенка, и вернул в постель, в прежнюю позицию. Она, нужно сказать, не сильно этому сопротивлялась.

А через час после ее ухода действительно позвонил ее «Карбышев». Я открыл дверь, и он втащил в прихожую два больших картонных ящика.

– Что это? – удивился я.

«Карбышев» достал из кармана конверт и протянул мне. В конверте был лист бумаги с текстом:

ТРУДОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ

Российский промышленно-инвестиционный банк (РПИБ) в лице заместителя председателя банка СОЛОВЬЕВОЙ И.П., с одной стороны, и эксперта по борьбе с экономической преступностью подполковника ФСБ в запасе ЧЕРНОБЫЛЬСКОГО П.А., с другой стороны, заключили настоящее соглашение о нижеследующем:

Применяя свой многолетний опыт, п/п-к Чернобыльский П.А. обязуется изучить и проанализировать компьютерную базу данных Новолипецкого индустриального банка и оценить степень его ликвидности и обоснованность его заявления о банкротстве.

Результаты анализа должны быть изложены в письменном виде.

В случае добросовестного и квалифицированного анализа РПИБ выплачивает эксперту ЧЕРНОБЫЛЬСКОМУ П. А рублями сумму, равную 1000 (одной тысяче) у.е.

Для проведения вышеназванной работы РПИБ предоставляет эксперту ЧЕРНОБЫЛЬСКОМУ П.А. персональный компьютер «Компак», монитор, принтер и 7 дисков «Си-Ди» с полной базой данных о работе Новолипецкого индустриального банка за последние шесть лет.

Подписи сторон:

П.А. Чернобыльский И. П. Соловьева

Если иметь в виду, что за такую же работу мне в ФСБ платили ровно в пять раз меньше, то понятно, почему я тут же подписал эту бумагу и отдал ее «Карбышеву».

А едва за ним закрылась дверь, как у меня зазвонил телефон и Инна сказала:

– Ну, теперь ваша душенька довольна?

Так я совершил вторую ошибку – стал ее наемным работником.

А Инна убила двух зайцев сразу – обеспечила меня заработком и приковала к компьютеру, чтобы я не болтался по городу и не покидал свой пост дневного любовника.

Женщины, я вам доложу, это чистая катастрофа. Особенно умные.

Сразу за Новолипецким банком был Самарский аграрный, а за ним – Мытищинский индустриальный. То есть Инна трахала меня дважды: за квалифицированную экспертизу деятельности банков получала с Центробанка и Торговой палаты не меньше десяти тысяч у.е., а мне платила тысячу, и при этом снова и практически ежедневно отрывала меня от компьютера в постель.

Но я не роптал – при моей пенсии 2300 деревянных в месяц зарабатывать еще штуку зеленых за неделю, да при этом иметь приходящую (приезжающую) любовницу – на это, будем откровенны, грех жаловаться. А сколько она или ее банк варят на этом – не мое дело, у нас теперь капитализм, даже в хваленой Америке, я читал, фермер, производящий зерно, имеет лишь пять центов с буханки хлеба, которая в магазине стоит доллар…

Конечно, работать приходилось по 12–14 часов в сутки. Но выяснилось, что это нормально, – 8 часов на сон, один час на Инну (вместе с отдыхом после секса), час-полтора на бытовые нужды и готовку еды – и снова к компьютеру. Я даже поправился, занялся гантелями и стал подумывать о машине. И хотя я по-прежнему жил практически анахоретом, какие-то флюиды моего благополучия утекли, видимо, в космос, и мой телефон стал оживать – прежние приятели-сослуживцы вдруг проявились, стали приглашать в Сандуны, на караоке, на дни рождения. То есть жизнь устаканилась, обкаталась и даже, я бы сказал, обвалялась, как сырник в сметане. А почти ежедневные налеты Инны мне уже не мешали; даже, наоборот, помогали держаться в спортивной форме. И вообще, знаете, я сделал важное гуманитарное открытие: женщину, даже самую сексуальную, нужно не только употреблять дозированно, но и видеть не постоянно, – это обостряет вашу реакцию на нее и вздрючивает ваш аппетит…

Но тут произошло непредвиденное. Открыв «Си-Ди» следующего, Повольского банка развития, я замер. Почти все зарубежные проводки финансовых потоков 1999 года уходили из него по очень знакомому «свифту». Для несведущих: «свифт» – это международный код банка, нечто вроде международного номера вашего телефона. То есть как из любой точки мира можно, набрав 7095+номер моего московского телефона, позвонить мне или послать факс, так (примерно) по номеру «свифта» можно отправить деньги из одного банка в другой. И вот, увидев целые столбцы одного и того же «свифта» зарубежных финансовых проводок ПБР за 1998–1999 годы, я замер, как охотничий пес, случайно напавший на след крупного зверя. У меня даже дыхание пресеклось. Потому что этот номер – 56С 879 333 К – я мог и не проверять: по трем последним тройкам я уже знал, что это такое.

Тем не менее я встал и чуть ли не на цыпочках, словно компьютер мог за мной подглядывать, вышел в прихожую, открыл стеклянную дверцу ниши электросчетчика и, сунув руку в тайник, достал из него свою заветную папку. И через минуту получил подтверждение своему открытию: в 1999 году деньги Кожлаева из московских банков уходили на Кипр по тому же «свифту». И суммарное количество этих московских переводов не превышало двадцати – тридцати миллионов долларов в год – правильно оформленные под контракты на поставку обуви, оборудования для птицефабрик, компьютерной техники и т. д., эти суммы не выбивались из стандарта, и потому Палметов легко похерил тогда мою командировку на Кипр.