Галина Романова - Любвеобильный джек-пот

Он же понял, не дурак, что она напугана. Напугана и сомневается, хотя и делает вид...

– Это моя бывшая девушка. Ее имя Марта, – говорил и говорил Гольцов без остановки, не глядя ни на кого. – Год назад мы с ней расстались. А ключ... Ключ, видимо, она решила оставить у себя. Кстати, ключей у нее было несколько. Это она нашла мне эту квартиру. Настояла, чтобы я купил ее. Мне было и незачем. У меня был и остается загородный дом.

– Чего же не живете там? – вставил Тишаков, внимательно наблюдая за манипуляциями врачей. – Что с ней?

– Думаю, все в порядке. Травм, не совместимых с жизнью, не обнаружено. Но нужно везти ее в больницу, если вы не против, – ответил один из них.

– Везите, я же не зверь.

Минут пять в спальне никто не разговаривал, кроме врачей и санитаров. Марту осторожно положили на носилки, укрыли сверху Димкиным окровавленным покрывалом и вскоре унесли.

Они остались втроем.

– А ты что, один прибыл? – вдруг опомнилась Лия, не было ни судмедэксперта, никого из прокуратуры, да и на вызовы, подобные этому, оперативники поодиночке не ездили. – Что-то я не пойму, Тишаков, ты чего здесь делаешь-то?

– Да я не по вызову, – замялся тот сразу, неловко пятясь к двери спальни. – Я сам по себе. Зашел, потому что с врачами вместе в лифте ехал. А ребята еще не прибыли.

Ребята прибыли десять минут спустя, повторив процедуру опроса, но уже все запротоколировав и заручившись подписями. Лия с Тишаковым выступили в роли понятых. Не по правилам, конечно, но все с самого начала пошло неправильно.

Тишакову попало, будь здоров, за то, что позволил увезти пострадавшую, не дождавшись выездной группы. Тот краснел, мялся, и все время объяснялся как-то неловко и неубедительно. Наконец, проводив своих коллег к порогу, он выдохнул с облегчением:

– Кажется, пронесло!

– Кого и куда? – хмыкнул Гольцов, последние полчаса он постоянно курил, швыряя крохотные бычки в открытую форточку спальни.

– Да нас всех, кажется, пронесло. Пронесло и повезло, во! Вам повезло, что вы были вместе. Мне – что женщина, кажется, останется жива. А то лететь бы мне с работы. Как-то я расслабился... Кстати, Дмитрий Игоревич, а что это тут мои коллеги про какое-то ваше прошлогоднее грязное дело намекали? Что за дело? Я что-то пропустил?

– Уж ты пропустишь! – недоверчиво фыркнула Лия, подошла к Гольцову, вырвала у него из рук только что раскуренную им сигарету и, выбросив ее в окно, проговорила: – Идем ко мне, Дим. Здесь тяжело. Идем. Мы и так с тобой сегодня устали.

– С чего это? – Тишаков потрусил за ними следом в прихожую, на ходу по-хозяйски шлепая выключателями, гася свет во всей квартире. – Где же вас так укачало, можно поинтересоваться, Лия Андреевна?

Ох, как он ей надоел, этот назойливый Сергей Иванович! Как ненавистна ей была его долговязая фигура! И этот его вечно ищущий, недоверчивый взгляд...

– А чего же это вас-то к нам сюда занесло, Сергей Иванович? Какими такими судьбами вы оказались в нужном месте, в нужное время, можно поинтересоваться? – вернула она ему его сарказм. – Уж не сорока ли на хвосте принесла, что дело здесь затевается?

– Про здесь не знаю, но что вы не в свое дело нос суете, сорока мне точно настрекотала, – посуровел сразу Тишаков, останавливаясь на площадке у двери в ее квартиру. – Слышал, детдом сегодня навещали? Кто позволил? Санкция есть? Документы фальшивые предъявляете. Нехорошо, Лия Андреевна, пользоваться прошлой халатностью некоторых наших служащих. Зачем же вы так? Я к вам со всей душой. Свидание вам устроил с подследстенным, а вы мне палки в колеса вставляете.

Лия отперла свою дверь. Пропустила вперед поникшего Гольцова и, ухватив опешившего Тишакова за узел галстука, втянула его в прихожую.

– Проходи, коллега, поговорим, – приказным тоном велела она, скидывая с ног кроссовки и переобуваясь в домашние туфли. – Разувайся только.

Тишаков послушно снял с себя ботинки, пристроив их в угол. Повесил на вешалку в шкаф изрядно поношенную куртку. И пошел за Гольцовым в гостиную, так Лия им обоим велела. Сама же она быстро обежала квартиру, на предмет обнаружения следов, оставленных разгневанным Мишаней.

След нашелся в кухне. След в форме записки всего в одно слово. Неприличное, кстати, слово. Лия коротко хмыкнула. Скомкала записку и сунула ее в задний карман джинсов. Сунула и тут же забыла.

Быстро поставила на плиту чайник и кастрюльку с водой. Нужно было хоть яиц, что ли, сварить. Нарезать их с зеленым луком и майонезом. Колбасы еще имелось немного. Хлеба и сыра. Чем-то нужно было накормить Димку. Накормить и постараться отвлечь. Он сник ужасно. И, кажется, плохо уже понимал, что вокруг него происходит. О чем-то Тишакову рассказывает. И зачем?! Тот ведь ради собственных погон будет на сапогах подметки рвать.

– Лия Андреевна! – окликнул ее из гостиной Сергей Иванович. – Можно вас на минутку?

Она отложила в сторону пучок зеленого лука, вытерла мокрые руки о полотенце и пошла на зов. Встала в дверях и глянула на него вопросительно.

– Я тут что хотел вам сказать, – произнес тот с заметным волнением. – Вы вот опять поспешили меня обвинить во всех смертных грехах. А я вовсе и не стремлюсь вашего подопечного в тюрьму упрятать.

– Да? А куда ты его собрался упрятать? – Она ухмыльнулась недоверчиво, пренебрегая вежливостью. – Слышала, ты даже ему следственный эксперимент устраивал.

– Да не так все было! – Тишаков соскочил с кресла, смешно споткнулся о задравшийся край ковра, едва не стукнувшись макушкой о дверь гостиной. – Все не так было! Я для чего его повез туда?!

– Для чего же? – Она снова перестала ему верить, но послушать все же решила.

– Для того, чтобы он воспроизвел события той ночи на местности.

– Ага! А следственный эксперимент не то же самое подразумевает?! Или я что-то путаю?!

– Но... Но он же не убивал! Вы же сами знаете! – с горячностью воскликнул Тишаков, надрываясь ей прямо в лицо. – Он показал нам, где стоял. Как шел. Как обнаружил открытой дверь дома и вошел туда. Как труп обнаружил и...

– И к кому же он шел? Что вам рассказал Сушков? – Она снова заинтересовалась, этому змею опять удалось усыпить ее бдительность.

– К вам! Он шел к вам, Лия Андреевна! – воскликнул тот недоуменно. – Вы же знаете, зачем-то решили меня проверять...

– Ага! Ко мне! А как он узнал, где моя дача?! Он же не знал. Я ему никогда об этом не говорила!

То, что происходило сейчас, походило на сумасшествие. Теперь уже непонятно было: кто нападает, а кто защищает Сушкова. Поразительно, но роли поменялись, кажется. Теперь уже Тишаков принялся защищать Саньку, а она как будто наоборот – нападает. Или ей просто нужно было, чтобы его защищал кто-то еще? Кто-то, кроме нее...

– Так он вашему бывшему мужу позвонил. Тот ему и сообщил адрес, – опешил Тишаков, невольно отступая. – Разве ваш бывший вам не...