Галина Романова - Любвеобильный джек-пот

Все в этой истории почти закончилось. Все оказалось расставленным по своим местам. Стало ясно, к кому именно шла в тот вечер погибшая девушка. И догадаться было несложно, почему именно туда. Более или менее понятен стал ее страшный поступок. И трагедия Марты тоже не стала теперь тайной.

Очевидно, они поссорились. Страшно поссорились, раз Мишаня изувечил ее.

– Значит, и Игосю тоже он?! Господи! Его-то за что?! Зачем?! Чтобы тебя снова подставить! Чтобы появился повод для шантажа! Ох, как они с Мартой все ловко подстроили. С чего только вдруг разругались вдрызг, непонятно, – проговорила Лия и вдруг поежилась. – Дим, мне холодно. Давай под одеяло, что ли.

Они влезли под одеяло и еще минут пять возились и смеялись, устраиваясь удобнее и согреваясь. Потом он прижал ее к себе и начал целовать быстро и жадно. И шептать еще начал что-то про счастье, про долгую холодную зиму вдвоем. И еще про то, что он сегодня пробовал растопить камин в своем опустевшем доме. Тот сначала дымил нещадно, но потом разгорелся, и так здорово ему все это показалось. И радовался еще тому, что не продал дом, а ведь не раз порывался.

Тени сразу расползлись по углам. Укутанная в белое мебель перестала раздражать, сделавшись похожей на маленькие снежные сугробы, а не на обступивших его покойников в саванах. Дрова трещали и выстреливали в дымоход искрами. С каждой минутой становилось теплее и уютнее, и так ему вдруг захотелось в этот момент услышать именно ее голос, что даже сердце заныло. Будто бы зовет она его к столу и сердится, что он мешкает. А по лестнице со второго этажа вдруг раздается частая дробь шагов крохотных ножек...

– Как же так, Дим! – воскликнула Лия, невольно заряжаясь его лирическим настроением. – Маленькие ножки со второго этажа и без сопровождения! Это же опасно!

– Ну вот! Надо было все испортить! – обиделся он вдруг совсем по-настоящему. – А Санька твой на что? Чем не нянька?

– А-аа, точно. Про Саньку я и забыла. – Лия зажмурилась, подставляя его губам свое лицо. – Так точно будет, Дим? Именно так?

– Будем стараться. Иди ко мне... – Он вдруг сделался совершенно нетерпеливым, и говорить уже ничего не мог, и ей не позволял, без конца повторяя: – Все потом, милая... Все потом...

Он уснул очень быстро, хотя и старался изо всех сил не поддаваться. Куда там! Через десять минут уже сопел, и сколько ни толкала она его в бок, лишь виновато бормотал что-то неразборчивое.

А ей уснуть никак не удавалось. И с боку на бок ворочалась. И считала. И детские стишки и скороговорки в уме декламировала. Делала все, чтобы отвлечься и уснуть.

Черта с два!

Настырные мысли о Мишане лезли и пинали друг друга, вытесняя и грека, который ехал через реку, и грозу в начале мая, и много еще чего.

Как он мог, а?! Как мог он таскать в ее квартиру эту девчонку?! Почему было не повезти ее к себе в дом, к примеру? Огромный дом солидного преуспевающего бизнесмена. Почему не туда? Потому что как раз солиден и преуспевающ? Боялся соседей? Глупо! Или причина в другом? В том, что его оставила жена, не пожелавшая жить по его правилам. В одном уступила, приняв его помощь. Так надо этой ее уступкой и воспользоваться. Почему нет?

Почему, к примеру, не привести на ночь в ее квартиру любовницу, когда жена на дежурстве. Она же бывшая. А квартиру и все остальное оплачивает он. К тому же, как приятна мысль о том, что подобный его поступок – это акт возмездия несговорчивой и не уступившей...

Извращенец!!! Мерзкий извращенец!!!

Приходил к ней в любое время, валялся на ее диване, ел из ее рук и требовал к себе внимания. А она – ну дура же дурой, ей-богу – прыгала, унижалась, старалась угодить.

А как же иначе! Она же его бросила! Она же виновата в том, что он несчастен. В том, что у него не складывается личная жизнь после нее.

А Марта! О чем та думала, наставляя Гольцову рога с Мишаней? О том, что тайное никогда не станет явным? Или не особо печалилась перспективе быть застуканной на месте?

Квартиры... Даже квартиры куплены были на одной площадке.

Так, стоп! О чем тогда ей сказал Игося? На что намекал? Какие двусмысленные слова были им сказаны об очередности в покупке этих злополучных квартир. Что-то о том, что для нее это может иметь значение.

Ее квартиру покупал Мишаня. Квартиру Гольцова выбирала, с его слов, Марта. Вот она и цепочка оставленных ими следов!

Недурно устроились ребята. Совершенно недурно.

Гадкие, беспринципные, непорядочные...

Лия в бешенстве перевернулась на другой бок, прижавшись к спящему Гольцову спиной.

А девушка...

Что эти двое сделали с бедной девушкой?! Она же любила его! Любила настолько сильно, что не побоялась уйти из жизни, заподозрив измену.

Мишаня позволял ей употреблять наркоту, приводил ее на квартиру своей бывшей жены в то самое время...

А что?! Может, как раз в то самое время, когда Лия выдергивала шприцы с мутной жидкостью из скрученных вен малолеток, отлавливая их по подвалам и вокзальным тупикам, Мишаня делал как раз обратное. Он же не мог не знать, что девушка прочно сидит на игле. Он точно знал.

Как все подло, грязно и непоправимо! Интересно, как он станет изворачиваться под давлением неопровержимых улик? Что он станет говорить в свое оправдание? А говорить ему однозначно придется! И если Тишакову с утра удастся убедить свое начальство, то Мишаню призовут к ответу уже завтра, не позднее полудня.

Уже завтра всем удастся поставить в этом деле последнюю жирную точку. Уже завтра. Хотя...

– Дим! Дима!!! – Лия снова повернулась к нему и принялась тормошить и толкать в бок, настырно повторяя: – Дим! Ну, не спи, а! Мне нужно кое о чем спросить тебя! Не спи, Дима!!!

Гольцов пробуждался неохотно и очень долго. Так ей, во всяком случае, показалось. Он то привставал, то снова падал в подушки. Пытался отмахнуться от нее и укрыться с головой одеялом. Бормотал что-то неразборчивое и даже просил, и хныкал. Но Лия была непреклонной.

Почему это он вдруг спит, когда ей не до сна?! Когда в голове столько всего скопилось, что в одиночку не передумать и ни за что не успокоиться.

– Ну, чего тебе, неугомонная! Чего? – Он поймал ее за волосы и потянул на себя. – Я устал, честно...

– Дим, послушай. Я тут думала, думала! – заторопилась она, боясь, что он снова отключится, не дослушав. – А что с той сумкой? Ну... Помнишь, все кругом говорят, что умершая в твоей постели девушка была с сумкой. Большая такая... И консьержка говорила. И ты говорил, и еще кто-то потом проявлял к этому очень пристальное внимание. Куда она могла подеваться? Ее же так и не нашли. Мне вот и Иванов сегодня об этом говорил.

– Кто у нас Иванов? – недовольным, совершенно не сонным голосом спросил Гольцов. – Иванов Иван Иванович?

– Нет! – Лия моментально надулась и отодвинулась к краю. – Иванов Вадим Васильевич. Это следователь, который...