Ольга Тарасевич - Копия любви Фаберже

– Кто финансирует издание твоих бездарных книжек? Кто за тебя платит? Да ты просто шлюха, ясно, каким местом деньги зарабатываешь. У тебя мозг похож на кружевные трусики! Такой же символичный и дырявый!

Лике становится смешно. Наверное, муза приходит к талантливому писателю в кружевном бельишке. Очень хорошо, что у него такая эротичная муза. Настоящая женщина! А она лично кружевное белье не носит. В нем неудобно заниматься спортом, и оно слегка полнит.

Вронская оглушительно хохочет, но в руках талантливого писателя появляется острый длинный нож. Талантливый писатель медленно приближается. Видимо, жаждет выковырять похожий на кружевные трусики мозг.

А мозга жалко! Пусть микроформатный, но все-таки свой, родимый!

Лика бросается наутек, мчится по пустынной дороге, превращающейся вдруг в крутую лестницу с высокими ступеньками.

Падать больно. Так больно! Рот наполняется кровью, язык находит ямки вместо зубов, деловито сгребает с нёба острые обломки.

«Протезик надо гламурный прикупить, – морщась от боли, думает Лика. – Медицина сейчас на уровне, склепают мне что-нибудь изящное…»

… – Зачем? Зачем ты это сделала?! – голос следователя Седова дрожит от обиды и возмущения. – Я тебе так верил, а ты…

– А как еще я могла поступить?

Лике не стыдно. Все сделано правильно. Невиновный человек попросил о помощи. В этой ситуации любой другой вариант поведения был бы, с ее точки зрения, просто предательством.

Да, изначально было понятно: просчитают. Андрей звонил ей на сотовый. Ее видели в больнице, к тому же книжка медсестре подарена, фактически визитная карточка. Но она рассчитывала, что есть пара дней, пока это все выяснится. Что оперативники – тоже люди. Что никто не побежит в канун Нового года допрашивать медперсонал, что Володя не станет запрашивать данные оператора мобильной связи. А потом еще можно будет пару дней разыгрывать святую невинность: дача все-таки родительская, так быстро Андрея и Свету не обнаружат.

Напрасно. Все было напрасно.

Наплевать, что предпримет Седов. Накажет, не накажет – все равно. Ее совесть чиста. И это самое главное. И потом – Володя же все-таки приятель. Даже после всего произошедшего не сможет вот так упечь за решетку беременную женщину. Поорет и успокоится. Обидно только, что Андрея и Свету нашли…

… – Вронская? Вронская… Малая умерла… Совсем умерла… Она холодная. И не дышит. Совсем умерла…

Лика нашарила выключатель торшера. Посмотрела на сотовый телефон: в окошке высвечивается номер дачи.

Приложила трубку к уху:

– Андрей?

Из нее доносились всхлипывающие звуки.

– Андрей?!

– Холодная. Не дышит. Я массаж сердца делал. Я нашатырь у вас там нашел. Не помогло, Лика.

– Похоже, я уже не сплю, – пробормотала Вронская, с раздражением отпихивая морду прибежавшего к постели Снапа. – Ничего не понимаю, – она посмотрела на часы: четыре утра. – Что случилось?

– Я вырубился, еще вечером. Проснулся, подхожу к дивану, бужу ее, бужу. А потом плед упал, плечо холодное…

– Андрей, я сейчас тебе перезвоню.

Отбросив телефон, Лика побежала на кухню. Полезла в ящик, где лежали сигареты, увидела там витамины для беременных, охнула.

Прости, Даринка, как можно было о тебе забыть!

Что все это значит?

Что делать?

Да, в общем, остается только одно…

Сотовый. Телефонная книжка. Седов. Коннект.

– Володя, это срочно. Я должна тебе кое-что сказать…

Последние события вкупе с бессонной ночью полностью заморозили мысли и эмоции. Жанна Леонова все делала механически, как робот. Стерла некоторые видеофайлы, извлекла миниатюрную камеру, спрятанную в кабинете Захарова, уничтожила не предназначенные для посторонних глаз бумаги.

Нанятые Паничевым головорезы, захватившие здание, ее работе не препятствовали. Все сотрудники службы безопасности вышвырнуты из офиса. Головорезов скорее беспокоила возможность теоретического реванша с их стороны, чем приводящая кабинет в порядок женщина. Виктор еще не произнес тех самых слов, которых следовало от него ожидать. Но высказанной накануне просьбе Жанны провести еще какое-то время в офисе даже обрадовался. Судя по этому, обнародование решения, уже читающегося в довольных глазах, не заставит себя ждать.

Покончив с делами, Жанна села за стол, написала заявление об уходе. Отключила монитор, на который передавалось изображение работающих в офисе камер.

Вот, в общем, и все. Можно уходить. Пожалуй, даже следует это сделать побыстрее. Ни к чему лишний раз видеть счастливое ухмыляющееся лицо Паничева.

«Какие они все-таки разные, – думала Жанна, заталкивая в сумку любимую кружку и фотографию родителей в небольшой рамке. Нехитрое имущество в сумочку поместилось, но молния не застегивалась. – Андрей часто ошибался, причинял боль многим людям. Но он никогда бы не обошелся с компаньоном так, как поступил с ним Виктор. Грубый, резкий, хамоватый, он всегда был честнее, чем притворяющийся интеллигентным Паничев. Мне уже давно насчет Виктора все понятно стало. Но не Захарову».

– Жанна Сергеевна, вы видели?! Пульт где?

«Он уже не стучит в дверь, – машинально отметила Леонова, все-таки совладав со строптивым замком сумки. – Как же, полновластный хозяин. Хотя все к этому шло. Не бывает вечной работы, служебные кабинеты не предоставляются в единоличную собственность. Это так понятно. Но понимать и принимать – разные категории».

– Сейчас, сейчас, НТВ уже передавало, интересно, будет ли сюжет на РТР! – воскликнул Паничев, переключая каналы. Найдя РТР, он поправил бордовый галстук, удачно дополнявший идеально скроенный темный костюм.

«Виктор обычно этот галстук по праздникам носит. Ну надо же, на работу как на праздник теперь», – мысленно издевалась Жанна.

Она взяла со стола заявление, собралась вежливо поблагодарить за совместную работу (зачем выяснять отношения с ничтожеством?), но Виктор замахал руками:

– Погодите, позже. Вот, сейчас сами все увидите!

– Сегодня утром по подозрению в совершении нескольких преступлений, в том числе в убийстве собственной жены, был задержан один из владельцев компании «Pan Zahar Group» Андрей Захаров, – комментировал женский голос за кадром.

Камера вплотную приблизилась к лицу Андрея, растерянному, посеревшему. Потом скользнула по его закованным в наручники, заведенным за спину рукам. Переметнулась на милицейские «Жигули» с включенным проблесковым маячком, озарявшим заснеженный дачный пейзаж синеватым светом. Следователь Владимир Седов (представленный почему-то на титрах следователем Дедовым) скептически посмотрел на метнувшуюся к нему худенькую девушку с микрофоном. И процедил сквозь зубы:

– Без комментариев. Расследование еще не завершено.