Ольга Тарасевич - Копия любви Фаберже

– Причастен ли к преступлению Виктор Паничев?

– Пока такой информации не имеется.

– Когда будет предъявлено официальное обвинение? – не унималась журналистка.

– Без комментариев.

Оператор сразу же потерял к следователю интерес, камера пробежала по заметенному снегом участку, и в кадре появилась лестница, по которой осторожно спускались двое мужчин. Они несли что-то большое, завернутое в черный целлофан. Картинка держалась долю секунды, чуткий микрофон поймал чей-то истошный крик: «Не снимать!»

А потом ведущая новостного выпуска пообещала держать телезрителей в курсе событий.

– Андрей что, с ума сошел? – притворно озабоченным тоном поинтересовался Паничев, пристально вглядываясь в лицо Жанны. – А как же задержанный вчера зэк? Что все это значит?

«Понятно. Потому и примчался с утра пораньше, разъяснений хочет. – Леонова, равнодушно пожав плечами, протянула заявление. – Какой же он актер!»

Глаза Виктора скользнули по строчкам, он удовлетворенно кивнул.

– Жанна Сергеевна, я рад, что вы все поняли правильно. Вы настоящий профессионал, я с радостью, если потребуется, предоставлю вам рекомендации. Но вы – человек Андрея, поймите меня правильно.

– Конечно, – отчеканила Жанна, снимая с вешалки пальто. – Благодарю вас за сотрудничество.

Наверное, Паничев все же ждал обвинений, попыток объясниться, истерики. Но, осознав, что опасаться недовольства уже бывшего начальника службы безопасности не следует, расплылся в улыбке и галантно распахнул перед Жанной дверь.

Скорее, скорее.

Да что же этот лифт ползет, как заторможенный?!

Пешком и то быстрее будет!

Жанна промчалась мимо новых охранников, нащупала в кармане ключи от машины.

Приветственный писк сигнализации, сесть в промерзший салон «BMW», мобильный телефон, ну наконец-то!

За те секунды, пока мама отвечала на вызов, Жанна представила себе растерзанные трупы донимавших Седова журналистки и оператора.

Стервятники, тупые уроды. Прибежать, камеру включить, микрофон в зубы сунуть. Им наплевать на то, сколько боли причиняет людям их работа. Что чувствуют близкие Андрея, видя его испуганное лицо и скованные руки. Что переживает ее мамочка, сходя с ума от беспокойства. И даже вопроса не возникает, насколько этично пытаться снять труп Светланы Захаровой.

В этой жизни все зло, причиненное другим, возвращается. Так пусть же стервятники получат его скорее!

Голос мамочки был ровным и спокойным.

– А у меня уже все готово почти. Салаты покрошила, курицу пожарила. Может, ты еще рыбки хочешь? Я приготовлю, доча. Боюсь только, придется нам в этом году без телевизора. Мастера еще вчера вызывали, но он не идет, папа говорит, уже Новый год отмечает.

Новый год… Ни сувениров для родных, ни настроения.

Впрочем, она лично лучший подарок уже получила. Телевизор сломался, мама не успела разволноваться, ее всегда наполненному любовью сердечку не больно…

– Мам, ты только не волнуйся. Я с работы уволилась, – Жанна старалась не разреветься от жалости к напряженно замолчавшей маме. – Андрея Захарова арестовали. Со мной все в порядке. Ты успокойся, хорошо.

– А как же он? Ты уволилась, потому что его арестовали? Такой парень хороший, да его оболгали, во всем разберутся. Жанночка, ты сама только не волнуйся! Все уладится.

Комок слез стоял в горле.

Мама не заслужила, не заслуживает…

Какой стыд: мамочка с утра пораньше занялась новогодним столом, а ее дочь совершенно не помнит, что приближается Новый год, что надо купить подарок.

– Приезжай пораньше, Жанна, мы с папой тебя давно не видели.

Обычные слова. Необычная, самая сильная любовь. Материнская. Иррациональная. Теплая. От нее всегда становится легче.

– Да, мамуль, до встречи!

Только после разговора с мамой стало понятно, какое напряжение пришлось выдержать в последние дни и как давил груз страха и неопределенности. Теперь тиски разжались, стало чуть легче.

Жанна завела двигатель, пару минут подождала, пока прогреется мотор, и тронулась с места.

Все еще можно успеть.

Сначала она подъедет в салон «Светлана» – заодно, если получится, и в порядок себя приведет. Потом купит подарки и отправится к родителям. И попытается хотя бы какое-то время не думать о произошедшем…

– Андрей, ты поешь, – Лика пододвинула поближе к Захарову тарелку с салатом и румяным кусочком куриного филе. – Или хоть чай выпей, он травяной, успокаивает. Андрей!

Отсутствующий взгляд, поникшие плечи. Уже несколько часов Андрей Захаров сидит на просторной, оклеенной желто-синими обоями кухне. Его привел сюда следователь, пододвинул стул. Андрей покорно сел. И до сих пор не вымолвил ни единого слова. Казалось, он не слышал обращенных к нему вопросов. Снап, всегда обожавший гостей, принес к ногам Андрея все свои обгрызенные игрушки, а потом требовательно загавкал: «Играй со мной!»

В застывшем лице Захарова не дрогнуло ни черточки.

«Да уж, вначале я радовалась, что Седов привез Андрея ко мне, – Вронская открыла баночку с витаминами, вытряхнула на ладонь пару таблеток. – У Захарова и так стресс, и даже если бы Володя объяснил, что помещение под стражу носит временный характер, вряд ли бы Андрея это успокоило. Конечно, по голове Вовку за такую самодеятельность не погладят, он нарушил все мыслимые и немыслимые нормы. Тем более есть риск, что план не удастся. Или что его реализация займет много времени. Но Седов поступил по-человечески, взял ответственность на себя, что, конечно, вызывает уважение. Однако теперь… У Андрея не просто стресс, это уже какое-то шоковое состояние, и оно меня беспокоит. Может, в СИЗО ему даже было бы лучше, там все-таки есть врач».

Вронская пошла в прихожую, вытащила с книжной полки справочник по психиатрии, зашелестела страницами.

Описание различных заболеваний, симптоматика, фармакология. Увы, ничего похожего на способы выведения из шокового состояния нет.

Лика покосилась на лежащий на столике у зеркала сотовый. Можно позвонить знакомому судебному психиатру. Но он – человек ответственный, к тому же хороший знакомый. А если примчится, увидит Захарова? Наверное, не стоит афишировать самодеятельность Седова.

– Остается только надеяться, что все с Андреем будет хорошо, – пробормотала Лика, возвращаясь на кухню. Она осторожно взяла Захарова за руку, тяжелую, безвольную. – Андрей, пошли в зал. Будем елку наряжать. Кажется, Новый год нам придется отмечать вместе. Пошли!

Вронская тянула его за руку, но Андрей и не думал приподниматься.

«Да уж, с моими пятьюдесятью кило такую тушу не сдвинуть, – Лика нахмурилась, чувствуя, как тело начинает пробирать озноб. – И что же делать? А если он захочет что-нибудь сотворить с собой, со мной? Он же огромный, сильный, я не справлюсь!»