Дарья Калинина - Серийный бабник

– А это значит, что у Людмилы был к этой своеобразной даме какой-то другой интерес, – прошептала Кира, воспользовавшись тем, что хозяйка скрылась в холодильнике почти по пояс.

Когда она оттуда вынырнула, в руках у нее оказалась непочатая бутылка мутноватой водки и банка кильки в томатном соусе. Выглядела эта банка так, словно была выпущена еще в годы советской власти. И особенно Кире не понравилось, что металлическая крышечка у нее вздулась подозрительной горкой.

– Так Людка сегодня не придет?

– Не придет, – сказала Кира чистую правду.

– Ты за нее?

– Да.

– Тогда вот!

И Светлана бережно поставила водку на стол. И с нежностью уставилась на бутылку.

– Людку ждала, не пила, – сказала она, глотая слюнки. – Но коли Людка прийти не сможет, с тобой разопьем.

Кира испугалась. Есть, а тем более пить в этой сомнительной квартире ей никак не хотелось. Да и вообще с некоторых пор она стала подозрительно относиться к еде и напиткам, полученным из чужих рук.

– Вы уж сами угощайтесь, – скромно сказала она. – А я за рулем. Пить не могу.

Пьянчужка оказалась человеком покладистым. Настаивать не стала. Но все же положила несколько рыбных кусочков в поставленную перед Кирой тарелку. Рядом положила ломоть засохшего хлеба. И, сочтя свой долг гостеприимства выполненным, налила себе стопку до краев. И выпила, не дрогнув.

– Ну, как там сынок мой? – поинтересовалась она у Киры. – Процветает?

Кира, которая в это время задумчиво созерцала насаженную на вилку кильку и размышляла, что, вполне возможно, они с этой рыбкой ровесницы, оторвалась от этой печальной картины и посмотрела на Светлану.

– Сынок ваш? Откуда же я про него знаю?

Про себя Кира подумала, что если у Светланы и имелся сын, то вряд ли он процветал. Как говорится, цветочек от яблоньки недалеко улетает. Но реакция пьянчужки Киру удивила. Та забыла про водку и хмыкнула:

– Ну, ты даешь! Все разговоры наши с Людкой слушала и не заинтересовалась?

– Заинтересовалась.

– А коли заинтересовалась, могла бы и справочки навести.

– Времени не хватило.

– А ко мне прийти, значит, хватило? Или думаешь, я тебе про сынка моего все сама расскажу?

Кира задумалась. Разговор становился в высшей степени загадочным. Но она ничего не понимала. О чем толкует эта женщина? На всякий случай Кира решила с ней не спорить.

– Думала.

– А вот шиш тебе! Сама с Борькой разговаривай! Он меня отшил. А разве так можно с родной-то матерью! Вот, попомни мое слово, прокляну я его еще! Ой, прокляну. А страшней материнского проклятия нет ничего на свете! Ты это знаешь?

Светлана снова пристально смотрела на Киру. Похоже, выпив, она становилась агрессивной. С такими людьми нужно держать ухо востро. Но пока агрессия Светланы была направлена на ее сына, которого, как поняла Кира, звали Борей. Борей? Борисом?! Не может быть!!! Киру словно кипятком обдало.

– Вашего сына зовут Борисом? – сдавленным голосом произнесла она. – Это вы его так назвали?

– Да что ты! Я его Ванькой назвать хотела. Как деда моего. Да только не получилось.

– Почему?

– А все нищета проклятая. Пришлось родное дитятко в чужие руки отдать. Так бы и померла, не повидав сыночка. Да спасибо, Людка меня разыскала.

Туман в голове у Киры понемногу рассеивался. Но все равно еще очень много непонятного оставалось в этой истории. К счастью, Светлана, жахнув очередной стаканчик, ударилась в лирику. Ее потянуло излить душу. А так как самым верным и, можно смело утверждать, единственным слушателем в этот момент была Кира, то ей и достались все откровения пьяницы.

А история вырисовывалась следующая. В молодости Светлана была хороша собой, весела и пользовалась громадным успехом у мужчин. Проверить данный факт Кира не могла, поэтому просто приняла его на веру. Как, впрочем, и все остальное, рассказанное опьяневшей женщиной.

– Кавалеров возле меня крутилась тьма-тьмущая. И все интеллигентные, с деньгами. На машинах меня катали. Жениться даже хотели.

Но свое сердце Светлана отдала не интеллигентному с машиной и деньгами, а некоему Юрику – простому работяге с целлюлозно-бумажного завода.

– Но хорош, собака, был! – восхищенно прицокнула языком Светлана. – Даже сейчас его вспоминаю, сладко делается. Ведь было же что-то стоящее и в моей жизни. Недаром жила. И Борька наш – это плод настоящей любви.

На деле Борис был результатом бутылки дешевого портвейна и порвавшегося презерватива отечественной резиновой промышленности. Но дела это не меняло. Поняв, что залетела, Светлана поспешила сообщить радостную новость своему возлюбленному. И для нее стало настоящим потрясением, что любимый, оказывается, вовсе не горит желанием стать счастливым отцом.

– Молода я тогда была. Жизни не знала. Думала, любовь у нас. А любовь-то только до первого испытания была, – вздохнула женщина.

Этим испытанием для молодой пары стала беременность Светланы. К сожалению или к счастью, кому как решать, в юности она была не только доверчива, но и беспечна. Потому к врачу пошла, когда ее беременность перевалила на четвертый месяц. Аборт делать врач решительно отказалась.

– Рожать тебе нужно. Муж-то есть?

Узнав, что мужа нет, но есть жених, врач как-то помрачнела. Но Светлана тогда не обратила внимания на ее взгляд. Зато потом не один раз имела случай его вспомнить. И когда на следующий прием к врачу Светлана явилась вся в слезах, та не стала долго расспрашивать пациентку о причине слез.

– Бросил он тебя? – сразу же спросила врач.

– Угу!

– И что ты теперь одна делать будешь?

– У-у-у! – заревела Светлана.

– Ребенка вырастить много сил и денег нужно. А у тебя они есть?

– Нету-у-у!

– Вот то-то и оно. Да и мужик твой, коли с ребенком останешься, к тебе ни в жизнь не вернется.

На этом месте их беседы Светлана, насторожившись, подняла голову, почувствовав в словах врачихи какую-то зацепку своей несчастной судьбе.

– Вы мне поможете? – уцепилась она за нее. – Поможете избавиться от ребенка?

– Нет! – твердо покачала головой врач. – Рожать тебе придется. Тут уж ничего не поделаешь. Но пристроить ребенка после родов я тебе помогу. Не беспокойся, будет расти как барчук. А ты еще и денег получишь.

Только сейчас Светлана заметила, что они в кабинете одни. Перед разговором врачиха под каким-то предлогом удалила медсестру. И сейчас выжидающе смотрела на пациентку, ожидая ее реакции.

– И мужчина твой, когда ты с деньгами и без дитя будешь, снова к тебе вернется, – продолжала она искушать Свету. – Мужики – они ведь такие. Погулять любят, пока молодые. А потом твой остепенится. Родишь ему еще и других детишек. Будете жить счастливо.

К чести Светланы, в этом предложении ее больше всего зацепили два пункта. То, что ее ребенок ни в чем не будет нуждаться. И то, что Юрик к ней еще вернется. Бедная, глупая, обезумевшая от любви девочка готова была поверить любому, кто согласился бросить ей хотя бы тонкую соломинку надежды.