Дарья Калинина - Серийный бабник

– Я ничего не понимаю! – пробормотал Борис. – При чем тут я? Я никогда… Я не убивал отца. Как вы можете обвинять меня в подобном? Чтобы я убил собственного отца?

– Верно! Своего собственного отца вы действительно не убивали, – кивнул Слепокуров. – Его вы вообще никогда не знали. А человека, принявшего вас маленьким мальчиком в свою семью и воспитавшего вас как собственного сына, вы отцом не считали!

– О чем вы говорите?!

– Вам отлично известно, что Виктор Алексеевич не был вашим отцом! Вы – приемыш! Неблагодарный и подлый зверек, надо сказать! Вы застрелили его!

В наступившей тишине было слышно, как тихонько ойкнула Рина, ни на шаг не отступая от человека, которого считала своим братом и которого имела неосторожность полюбить. Борис продолжал пребывать в растерянности. Но постепенно ей на смену приходил гнев.

– Я не понимаю! Что за чушь? Я никого не убивал!

– Не возражайте! У нас есть доказательства того, что выстрелы были произведены из оружия, которое вам помогла приобрести ваша знакомая.

Борис кинул затравленный взгляд в сторону Насти, возле которой уже тоже материализовались два оперативника.

– Да, но… не знаю, – забормотал он, – возможно, что я и купил пистолет. Но я не убивал!

Слепокуров не стал слушать бессвязных оправданий Бориса.

– Уведите его!

Однако два оперативника с трудом сумели справиться с ним. Он отчаянно сопротивлялся и громко кричал:

– Не убивал! Я не убивал!

Когда его крики затихли, Слепокуров повернулся к Анастасии Владимировне.

– Простите, что пришлось подвергнуть вас этому испытанию и нарушить торжественность церемонии прощания с близким человеком. Этот молодой человек был недостоин вашей доброты и доброты вашего мужа.

Эк загибает! Но Анастасии Владимировне речь следователя пришлась по душе. Она страдальчески закатила глазки и заявила:

– Нам с мужем следовало подумать о последствиях своей доброты. Все верно, мы усыновили приемыша. Но он оказался неблагодарным волчонком! Только и ждал, как бы укусить ласкавшую его руку. Дурная наследственность, что поделаешь! Ее не вытравишь никаким воспитанием!

И она опустилась на стул, словно не в силах была вынести предательства своего приемного сына.

– Но я еще не договорил, – произнес следователь, и внимание собравшихся снова переключилось на него. – Вот в этой емкости находятся доказательства вины подозреваемого еще в одном преступлении!

И он торжественно поднял над головой стакан, из которого Владимир так и не сделал ни единого глотка. Все гости с интересом посмотрели на плывущий над их головами стакан.

– А что с ним не так? – невольно вырвалось у Леси.

– Уверен, что к содержимому этого стакана подмешан яд, – произнес следователь. – Один из официантов видел, как перед началом поминальной трапезы в этот стакан был всыпан какой-то порошок.

Владимир побледнел. И вопросительно взглянул на мать. Та молчала, подавленная и напуганная заявлением следователя.

– И кто же это сделал? – спросил Владимир охрипшим от волнения голосом. – Кто хотел убить меня?

Парень со страхом косился на стакан в руке Слепокурова, словно кисель из него мог сам запрыгнуть ему в рот.

– Официант видел, кто это был? – повторил он.

– Вова, – попыталась что-то сказать ему мать, тот грубо перебил ее.

– Мама, помолчи! Я хочу знать, кто пытался отравить меня? Допросите официанта! Делайте же что-нибудь!

В голосе Владимира прорезались истеричные нотки.

– Увы, официант видел только лишь фигуру, – произнес следователь. – Но… Но мы предвидели нечто подобное. И поэтому в зале ресторана с согласия администрации и санкции нашего управления на время поминок по Виктору Алексеевичу были установлены скрытые камеры – по ним велась съемка.

– Нас всех снимали? – разинула рот Анастасия Владимировна. – Но… но…

– Пройдемте, – кивнул следователь, не обращая внимания на женщину. – В кабинете директора есть необходимая для просмотра записи аппаратура. Мы вместе с вами посмотрим, что за человек покушался на вашу жизнь.

Эти слова относились уже к Владимиру. И тот, словно зачарованный, двинулся за Слепокуровым. Анастасия Владимировна попыталась последовать за сыном. Но ее остановил один из оперативников.

– В кабинет директора может пройти только потерпевший, – суровым голосом напомнил он ей.

– Но я тоже потерпевшая! – взвизгнула женщина. – Вова! Вовик! Подожди меня! Не ходи с ними. Не ходи один!

Но Вова даже не обернулся на голос матери. То ли сам был в шоке, то ли считал, что таким образом убережет ее от нового потрясения. Но если так, то он сильно ошибался. Стоило сыну покинуть зал, как с Анастасией Владимировной случился настоящий припадок. Пришлось вызвать врача, который сделал женщине укол. И лишь после этого она перестала проситься к сыну и громко рыдать.

Гости, встревоженно перешептываясь, потихоньку стали расходиться. Вскоре в ресторанном зале остались лишь участники этой истории. В том числе и подруги. Ну да, и они тоже. А как же без них?

Ждать пришлось долго. За это время сестры и Кира с Лесей успели выстроить около десятка версий случившегося. Но ни одна из них не выглядела достаточно реальной, чтобы быть правдой. Дядя Митя пытался приободрить Рину, которая была в ужасном состоянии. В конце концов ему это удалось. И Рина присоединилась к остальным. Анастасия Владимировна в обсуждении не участвовала. Откинув голову, она сидела в глубоком кресле. И казалось, полностью отрешилась от реальности.

– Ваша мама совсем бледная, – обратила Кира внимание сестер на этот факт. – Может быть, ее отвезти домой? Или в больницу?

Но Анастасия Владимировна никуда уходить не желала.

– Не могу сейчас быть одна.

– Ты не будешь одна. Я тебя провожу, – настаивала Рина. – И Нина тоже.

– Нет! Вы обе словно мои мизинцы, а Вова мое сердце. Я без него не уйду!

Обиженные девушки отступились от матери. Нина вернулась к Сенечке, который утешающим жестом взял невесту за руку. А Рина нахохлилась неподалеку от подруг. Говорить больше было не о чем. Оставалось только ждать. Наконец в зале появился Слепокуров. Вместе с ним и Вова. Но он не поспешил к своей матери, как можно было ожидать. Взгляд, который он на нее кинул, был злобно-ненавидящим. Даже прежней полупрезрительной снисходительности в нем не читалось.

Ни слова не сказав матери, он торопливо пересек зал. И в сопровождении двух оперативников покинул ресторан.

– Что происходит? – немедленно вскинулась Анастасия Владимировна. – Вова! Вовик! Гражданин следователь, куда вы его уводите?

– Сейчас он даст показания.

– Что вы делаете? – зарыдала Анастасия Владимировна. – Мальчик не может! Он не в том состоянии!