Дарья Калинина - Призрак с хорошей родословной

— Хорошо, что все уже здесь, — кивнула Мариша. — Пойдемте. Мы нашли Любку.

— Так пусть она сама сюда идет! — отозвался Виктор. — Или она совсем не в состоянии?

— Не в состоянии, — мрачно подтвердила Мариша.

— Да будет тебе! — отмахнулся Виктор. — Не так уж много мы вчера и выпили, чтобы она сегодня на ногах не держалась.

— Дело вовсе не в том, — отозвалась Мариша. — Просто она… Она умерла.

— Что? — хором воскликнули все.

Мариша не случайно загнала всех в гостиную. Она хотела, чтобы в тот момент, когда она сообщит эту трагичную новость, все лица были бы перед ней и она могла бы наблюдать реакцию собравшихся. Что же, Мариша могла быть удовлетворена. Все без исключения были поражены. Но, пожалуй, больше всех Прапор.

— Что? — бормотал он. — Как? Нет, это невозможно!

— Еще как возможно! Она повесилась в старом доме, — отозвалась Мариша и посмотрела на Любиму.

У той мелькнуло странное выражение, словно ей было искренне жаль девушку. Но тут же лицо приняло обычное, разве что чуть менее равнодушно-высокомерное выражение.

— Повесилась в доме моих родителей, — пробормотал Виктор. — Да как она посмела! Теперь люди снова начнут о нашей семье молоть языками!

— Что ты говоришь! — одернула его жена. — При чем тут люди? Бедная девушка, она так страдала! Ты так грубо разговаривал с ней вчера. Наверное, она переживала ваш разрыв сильней, чем показывала нам.

— Глупости все это! — отозвался Виктор. — Любка — девка простая. Какие у нее там могут быть особые чувства? Да и так, как ты, она не любила меня никогда. Ее мать за меня выйти заставила. Не могла она из-за меня повеситься! Не такой она была человек!

— Но тем не менее она это сделала, — сказала Мариша.

— Не верю! — воскликнул Виктор. — Сам хочу посмотреть!

И с этими словами он бросился из дома. Остальные припустили следом за ним. Так и не пришедший в себя Прапор на бегу что-то бормотал себе под нос. Мариша задержалась и расслышала несколько слов:

— Как же так? — бубнил Прапор. — Не может быть! Это же надо так облажаться. Ну, Любка. Ну надо же так меня подставить!

Последняя фраза заставила Маришу призадуматься, что, пожалуй, Прапор знает о кончине их хозяйки больше, чем остальные. Виктор первым добежал до старого дома и теперь пытался ворваться внутрь. Мы с Катькой его не пускали.

— Туда нельзя! — кричала Катька. — Ей уже не помочь. А следы все затопчешь!

Наконец Виктор угомонился. И рухнул на какое-то бревно. Любима начала хлопотать возле него.

— Она действительно повесилась? — тихо спросил у нас тем временем Женька. — И вы ее нашли? А где письмо? Дайте его мне!

— И мои деньги! — чуть не плача добавил Прапор.

— Какое письмо? — изумилась Катька.

— Какие деньги? — насторожилась я.

— Письмо, которое обычно оставляют самоубийцы, — объяснил нам Женька. — Ну, где они пишут, из-за кого или по какой причине решили свести счеты с жизнью.

— Никакого письма мы не видели, — растерянно переглянулись мы с подругами. — Не было письма.

— А деньги? — плачущим голосом спросил у нас Прапор.

— Да что за деньги? Откуда?

— Деньги за дом! — воскликнул Прапор. — Аванс, который я выплатил Любке вчера! Где эти деньги? Вы их видели?

— Ты ей вчера заплатил деньги? Хм, может быть, они до сих пор у Любки? — предположила Мариша, немного подумав. — Мы не обыскивали ее карманы.

— Так надо обыскать! — воскликнул Прапор, вскочив на ноги. — А то сейчас приедут менты, знаю я их. Заявят, что деньги — это вещественные доказательства, и прикарманят их. Доказывай потом, что это были мои деньги.

— Хорошо, — посочувствовали ему мы с Катькой. — Осмотри ее карманы, только очень осторожно и аккуратно. Ничего не повреди.

Прапор пробормотал, что вряд ли Любке уже что-нибудь может повредить.

— Кстати, а кто-нибудь уже вызвал милицию? — спросила я. — Мариша, ты вызвала? Ты ведь за этим в дом ходила?

— Нет, — расстроилась та. — Я забыла. Я ведь как раз пошла в дом за трубкой. Но потом встретила у крыльца Женьку, и он меня отвлек своими расспросами.

— У меня телефон с собой, — отозвался Виктор. — Я сам вызову ментов.

И в самом деле вытащив трубку, он позвонил в ближайшее отделение милиции, находящееся, по его словам, в Броннице.

— Сказали, что приедут, как только починят машину, — сказал он, закончив разговор.

— У них что, одна только машина?

— Видели бы вы их отделение, не задавали бы таких дурацких вопросов! — отозвался Виктор, который после смерти Любки определенно начал снова чувствовать себя тут полным хозяином и наглел на глазах. — Пошли в дом. Нужно все обсудить! Тут все равно делать больше нечего. Любку мы не оживим.

Но никто не торопился уйти. Видя, что его никто не послушался, Виктор ненадолго утратил командирский тон. Так и не обнаруживший при Любке своих денег Прапор сидел в сторонке с убитым видом. Мы с Катькой утешали его как могли.

— Не могла покончить с собой уже после оформления сделки! — в сердцах восклицал Прапор. — Вот ведь бабы, одними эмоциями живете. Никаких мозгов!

— Как ты можешь так говорить! — возмутилась Катька. — Тут человек умер, а ты о каких-то деньгах толкуешь.

— Не о каких-то, а о тех самых, которые я целый год копил! — взорвался Прапор. — Ты сама в жизни ничего не скопила, много ты понимаешь!

— Все равно так говорить нехорошо, — буркнула Катя.

Но Прапор ее не слушал, он покачивался, словно в трансе, страшно переживая потерю своих денег.

— Найдутся твои деньги, — сказала я ему. — Не переживай ты так.

— Кстати, а когда ты их успел передать Любке? — спросила у него Мариша.

— После того как мы посидели и разошлись по своим комнатам, я начал кое-что про себя прикидывать, — грустным голосом начал свой рассказ Прапор. — То есть сначала я честно пытался заснуть, но все не мог. Ворочался с боку на бок, думал — а вдруг завтра Любка заявит, что не станет продавать дом. Покурить даже вышел на улицу. И тут вдруг Любка сама возле меня появляется и предлагает, чтобы я ей аванс за дом выдал, а она мне в том расписку напишет. Мол, если Виктор утром снова волну гнать начнет, что дом его и продавать его нельзя, так я ему хоть расписку в нос суну, что уже и деньги заплатил. А документы, скажем, сейчас уже оформляются. Он и утихнет.

— И ты не удивился такому предложению?

— Удивился сначала, но она мне сказала, что очень уж ей бывшему мужу досадить хочется. И ей просто невыносима мысль, чтобы Виктор над ней верх взял. И поселился в своем драгоценном доме с этой стервой, на которой снова женился.

— Ну и…

— И я аванс ей выплатил, а она мне расписку написала, — ответил Прапор.

— Деньги ты ей отдал. А куда она их дела, ты видел? — спросила я.

— В том-то и дело, что к себе в карман пальто сунула! — воскликнул Прапор.