Ольга Ветрова - Эликсир вечности

– Хотите, я к вам зайду, зачищу контакты, искрить и перестанет, – тут же предложил бородач.

Да, не зря Таблица Менделеева к нему клинья подбивает. Завидный жених! Спокойный, добрый, сильный. В хозяйстве такой человек точно пригодится.

– Ну зачем же вас утруждать? Я уже электрика вызвала, – покраснела Марго.

Я посмотрела на Николая более внимательно, чем обычно гляжу на него. Неужели он не нравится Ритке? Николай не аристократ, конечно, как Юра. Он скорее интеллигент-разночинец. Из тех, кто и подкову согнет, и ручку даме поцелует. Очень симпатичный. И у Ритки глаза так и сияют. Так почему бы ему не зачистить контакты, в конце концов?

Юра наполнил наши бокалы.

– За твою новую работу, клубничка! – провозгласил он. – Думаю, она откроет тебе новые страны и перспективы. Да и ты ей тоже…

Я не смогла сдержать улыбки. Юра – мой! Зря я себе что-то такое напридумывала. С чопорной Петровской ему будет скучно. Я нужна ему такой, какая я есть. С расследованиями, друзьями и неумением испечь киш.

– Кстати, Виктория, я уже выполнил твое поручение. Разузнал о смерти самоварного фабриканта. История и вправду захватывающая, – перешел к основному блюду Николай.

– Так быстро? Как тебе это удалось? – восхитилась я.

– Ну, в архивах я давно уже свой человек, – скромно ответил Сивоброд и положил на стол блокнот со своими заметками.

– Еще бы, там ведь женский коллектив, – догадалась я. – Наверное, ты им и единицы хранения таскать помогал, и проводку чинил. И никто, между прочим, не отказывался!

– Помогал, случалось, – кивнул Николай. – До верхних полок очень тяжело добраться. Работник архива – профессия травмоопасная. И со стремянки рискуешь свалиться, и тяжеленный том на голову как спикирует – мало не покажется. Но зарплаты такие, что баскетболисты работать там желанием не горят. Остаются добровольные помощники. И эти милые дамы в долгу не остаются. Так вот, Виктория, вернемся в 1912 год. Согласно архиву полицмейстера господина фон Вернера, смерть фабриканта Салищева признали самоубийством. Было установлено, что он соблазнил свою юную племянницу. И это – при жене и детях. Вроде бы дело ясное: супружеская измена, растление, общественное порицание. Он убил девушку и покончил жизнь самоубийством. Привлекать к суду некого и незачем.

Что ж, это я уже и так знала. А вот дальше пошли эксклюзивные сведения.

– Однако в деле присутствует некий любопытный документ, – продолжил археолог с таким видом, словно он наткнулся на весьма интересный культурный слой. – Рапорт тайного агента сыскного отделения. Он извещает, что у господина Салищева была многолетняя связь с некой мадам Мари – содержательницей борделя в Кашинском переулке.

Публичные дома в то время существовали вполне легально и размещались в центре города. Салищев регулярно посещал «номера», наряду с другими известными в городе людьми: купцами, банкирами, офицерами. Однако, по слухам, он не к девочкам ходил, а к хозяйке. Дело, впрочем, обычное. Мадам Мари была кем-то вроде куртизанки. Молодая еще женщина, привлекательная, умная. С ней и поговорить можно было, а не только в постели поваляться. И Салищев долго был ее постоянным клиентом. А потом – быть им перестал.

Причем окончательно и бесповоротно. Уж не знаю, что между ними случилось. Однако фабрикант Салищев, он же гласный городской Думы, по-нынешнему – депутат, вынес на одно заседание предложение – публичные дома закрыть, «беспокоясь о нравственном здоровье туляков». И смог пролоббировать это решение. Первого мая 1909 года дома терпимости в городе закрыли. Однако уже через полгода полицмейстер сделал доклад, что «проститутки рассеялись по всему городу, часто меняют квартиры, надзор за ними практически невозможен». Врачи подтвердили, что «прием проституток в смотровом пункте при земской губернской больнице практически прекратился, и вырос уровень заболеваемости сифилисом».

Короче, публичные дома вновь открыли, но уже на окраине города, в районе казарм. Говорили, что мадам Мари тяжело переживала все эти злоключения. Одно дело – толстосумов ублажать, а тут – солдаты! Она не раз говорила о предательстве Салищева. «Ничего, он за всё получит! – часто слышали от нее. – Кровью своей умоется…»

И вскоре случились все эти мерзости: его связь с племянницей-подростком, убийство и самоубийство. Узнав об этом, мадам Мари явно обрадовалась: «Сам виноват, был бы со мной, считался бы уважаемым человеком, а не закончил бы, как скот. Что ж, будет другим наука…» В донесении агента цитируется дословно.

– Надо же, – удивился Юра. – Прямо исторический детектив! А мне казалось, что в архивах хранятся только пыльные канцелярские книги, статистические отчеты о том, сколько зерна собрали, сколько людей от тифа умерло, и все такое.

– Это там тоже есть, – кивнул Сивоброд. – Но я еще не до конца слова мадам привел. Слушайте, что дальше. «На могилу к нему плясать не пойду, – сказала Мари кому-то из своих девиц, которые передали все агенту. А может быть, агентом и была какая-то из барышень. Это к делу не относится. – А вот перстень вернуть надо. Перстень я ему подарила, тогда еще. Он мне его так и не отдал, а ведь это память о моем умершем муже. У вдовы Салищева надо его забрать. А если нет у вдовы, так могилу раскопать и взять…».

Не может быть! Моя слишком смелая гипотеза о том, что преступление, совершенное в прошлом веке, каким-то непостижимым образом связано с сегодняшним днем, подтверждается. Перстень – вот главная улика!

– Господи, да что же это такое! – я не могла усидеть на месте и вскочила из-за стола. – Все сходится, все одно к одному. И увлечение девочками, и перстень, и могила. Что же получается? Эта мадам Мари открыла эликсир вечной молодости? И до сих пор приманивает мужчин, дарит им печатки, доводит до беды и любой ценой возвращает себе это кольцо, не гнушаясь кладбища осквернять?!

Почему-то мне не захотелось победно вскинуть руки и закричать: «Ну и кто оказался прав? Я же говорила! А вы мне не верили…»

Это все равно, как если я предскажу, что землю атакуют инопланетяне, и угадаю. Только, боюсь, меня никто с этим не поздравит: все будут немного заняты срочным развертыванием зенитно-ракетных установок.

Конечно, я слышала, что истории свойственно повторяться, но не до такой же пугающей степени!

Итак, сто лет тому назад жила куртизанка, в буквальном смысле слова губившая мужчин. От любви до ненависти, как известно, путь недолгий. И когда ее страстный поклонник превратился в гонителя, она его прокляла и напророчила ему страшную смерть. И все сбылось!!!

Корский тоже, что ли, какую-нибудь гейшу обидел? Не исключено, что Валентин Васильевич принадлежал к некой организации, члены которой носили одинаковые печатки и одинаково печально заканчивали свои дни. Корский убил свою молодую любовницу и застрелился сам, венецианец прикончил молодую супругу и пустил себе пулю в голову. А родоначальником всего этого безобразия вполне мог оказаться фабрикант Салищев, могилу которого собирались раскопать в поисках таинственного кольца.