Евгений СУХОВ - МЕДВЕЖАТНИК ФАРТА НЕ УПУСТИТ

— Меня может искать один человек… — осторожно начала Лизавета.

— Слушаю вас, — учтиво склонил голову служащий отеля, ловя каждое слово прекрасной посетительницы.

— Его зовут Савелий Николаевич Родионов. Возможно, он будет представляться еще и господином Крутовым, — продолжила Лиза, — но это вас не должно смущать, так как у него двойная фамилия. И если он появится у вас, передайте, пожалуйста, что супруга будет ждать его в кондитерской Панаевского сада от полудня до часу дня.

— Когда, мадам? — вежливо поинтересовался служащий.

— Всегда!

— Простите…

— Я хотела сказать, — немного смутилась Лизавета, — что буду ждать его с двенадцати до часу дня в кондитерской Панаевского сада каждый день, начиная с завтрашнего.

— Хорошо, сударыня, — уважительно наклонил прилизанную голову служащий отеля. — Я непременно все ему передам. Не извольте беспокоиться.

— И еще. Скажите то же самое, пожалуйста, человеку, который вас будет подменять, — добавила Лизавета.

— Такого человека покуда не имеется. Понимаете, штат служащих отеля еще полностью не набран, так что я бываю на службе каждый день.

— Вот и славно, — облегченно вздохнула Лизавета. — Значит, я могу на вас надеяться?

— Несомненно, — заверил ее служащий. — Я все сделаю, как вы просили.

Это было уже кое-что. Теперь оставалось набраться терпения и ждать, покуда не объявится Родионов. А то, что он обязательно даст о себе знать, Елизавета не сомневалась.

Густава Густавовича освободил один из красноармейцев, проснувшийся раньше других после воздействия усыпляющего газа. Он же растолкал остальных спящих, покамест хранитель звонил комиссару банка Бочкову.

— Что?! — взревел белугой на том конце провода Борис Иванович. — Сей же час буду!

Бочков примчался в банк на приданном ему автомобиле менее чем через четверть часа. Он был пунцовый, как вареный рак, говорил громко, с надрывом, брызгая слюной в собеседника. Таким его еще никогда не видели. Первое, что он пожелал, — пройти в хранилище.

Глянув на развороченную металлическую дверь хранилища, Бочков невольно поморщился, будто бы от зубной боли. Неприятно было осознавать, что он лично водил грабителя по помещению банка, выдавая все секреты. Какой он после этого директор!

— Чем это они? — спросил он Густава Густавовича, кивая головой на ставшую бесполезной дверь.

— Верно, расплавили, — хмуро ответил ему старик-хранитель. — Есть нынче такие аппараты. Не иначе, для грабителей их и производют…

Бочков невесело хмыкнул и встал сбоку от стены, нервически дрыгая полной ножкой.

— Открывай, дед, открывай скорее, — заторопил он Густава Густавовича, покуда тот возился с кодовым цифровым замком.

Наконец внизу гулко заурчал двигатель, и стена мягко поехала вбок.

— Мама родная! — воскликнул Борис Иванович, ступив в святая святых.

И воскликнуть было от чего: его взор не нашел ни единого мешка с монетами, а также не узрел комиссар Государственного банка и золотых полос, лежащих некогда горкой аккуратно недалеко от входа. Заметно для взгляда убавилось количество ящиков с золотыми слитками с клеймом Государственного казначейства Российской империи.

— Мама родная, — повторил уже тише Борис Иванович и тревожно посмотрел на Густава Густавовича. — И каковы наши потери?

— Надо считать, — хмуро ответил старик-хранитель, доставая из обшарпанного портфеля амбарную книгу. — Полагаю, весьма немалые.

— Вижу, — почти простонал Бочков и беспомощно развел руками. — Что делать, что делать?!

— Наверное, надо сообчить куда следует, — заметил Густав Густавович.

— А куда следует? — поднял на него взор Борис Иванович. Его голова положительно отказывалась соображать.

— В чеку, куда же еще, — утвердительно произнес старик.

«В чеку»…

Легко сказать. А только как там спросят:

«Предупреждали вас, товарищ Бочков, о готовящемся налете на Государственный банк?»

Что ответить? Ведь начальник судебно-уголовной милиции товарищ Савинский лично звонил ему и предупредил о готовящемся похищении золота. И он сам, комиссар Бочков, сообщил об этом товарищу Веронике Брауде, правой руке товарища председателя Губернской ЧК Лациса.

«Да, предупреждали», — вынужден будет ответить он.

«Почему же вы не предприняли никаких мер по сохранению золотого запаса Советской Республики?» — сурово поинтересуется товарищ Лацис.

«Предприняли, товарищ Лацис, — жалобно ответит он. — Мы удвоили охрану банка и сменили коды на секретных замках».

«Но этих мер оказалось недостаточно, ведь так, гражданин Бочков?»

Получается, так. Но кто ж знал, что грабители попадутся настолько подготовленные и пройдошливые, что расплавят первый кодовый замок и расшифруют второй?

Нет, этого говорить нельзя. И что ответить? Может, так:

«Надо полагать, товарищ Лацис, в банке у них имелся свой человек».

«Кто?»

Борис Иванович покосился на Густава Густавовича.

«Тот, кто знал секретные коды».

«А кто знал секретные коды?» — спросит товарищ Лацис.

«Я и хранитель золотого запаса Густав Густавович Краузе», — ответит он.

«Кто этот Краузе?»

«Ну-у, старейший банковский работник…»

«Из бывших?» — спросит начальник Губчека.

«Так точно!» — по-военному отрапортует Борис Иванович.

«Проследите покуда за ним. Глаз с него не спускайте. Сей час мои люди за ним приедут».

«Слушаюсь…»

«Кстати, а сколько золота похищено?»

«Э-э…» Вот!

Надобно вначале узнать сумму причиненного грабителями ущерба, а потом уж звонить, как говорит Густав Густавович, «в чеку»…

— Так вы будете звонить в чеку? — повторил свой вопрос Краузе, глядя мимо комиссара.

— Знаете, давайте покудова определим сумму ущерба. А уж потом… — неопределенно ответил Борис Иванович.

Канонада орудийных выстрелов доносилась даже сюда, в блиндированное хранилище. Несколько раз Бочков и Густав Густавович переглядывались, как бы задавая друг другу вопрос, что это значит, но, не находя ответа, продолжали считать причиненный грабителями ущерб.

Закончили, когда стрелки наручных часов Бориса Ивановича показывали половину второго.

— Итак, — стал подводить итоги Густав Густавович, — похищено семнадцать мешков золотых монет, пятьдесят четыре пуда золотых полос и девяносто четыре ящика золотых слитков. Всего на сумму…

— Борис Иванович, вам телефонировали из Чрезвычайной комиссии, — появился в проеме хранилища секретарь Бочкова.

— Кто? — спросил побелевшими губами Бочков.

— Товарищ Брауде.

— Что она сказала?

— Она сказала, чтобы вы немедленно… — секретарь посмотрел на Густава Густавовича и, вплотную приблизившись к своему начальнику, что-то с жаром зашептал ему на ухо.