Галина Романова - Расплата за наивность

По лестнице загрохотали мужские ботинки, и в поле зрения Тамары оказались двое мужчин весьма устрашающего вида.

— Никого нет… — сказал один из них. — В доме пусто.

— Та-ак… — пистолет вновь заплясал перед ее глазами. — А сейчас ты мне быстро и по пунктам расскажешь: куда девалась женщина?

Тамара по-настоящему испугалась: тон, каким были сказаны последние слова, не сулил ничего хорошего.

— Я не знаю, — и, видя его недоверчивый взгляд, поспешила добавить: — Я правда не знаю. Мы с Аллочкой были на кухне, когда этот… влетел, кинул ей пакет с вещами и велел быстро собираться. Она не хотела идти, но он ее заставил…

— Понятно, — пистолет снова опустился. — Расскажи мне, что здесь происходило?.. Меня интересует все… с тех пор как они здесь поселились.

Тяжело и прерывисто вздохнув, она поведала о событиях последних дней и, заканчивая, грустно покачала головой:

— Она как будто и вправду умерла…

Отойдя от нее, мужчины принялись о чем-то вполголоса совещаться. Как ни напрягала Тамара слух, ничего уловить ей не удалось.

— Сейчас вам лучше оставаться здесь, — подала она наконец голос. — Ночь скоро. Дождь все следы смыл. А утром тогда…

— А ты места эти знаешь? — обратился к ней один из гостей.

— Я здесь все стежки знаю, — не без гордости заявила она, потом с тревогой в голосе добавила: — Лишь бы они не заблудились…

— Скоро стемнеет! — Алка озабоченно смотрела на хмурое небо, низвергающее вниз потоки воды. — Слушай! Мне кажется, что вон там какая-то пещера.

Серега мрачно посмотрел в указанном направлении. Действительно, метрах в десяти, чуть выше места, где они находились, у подножия двух вековых сосен, темнело что-то, напоминающее вход в укрытие.

— Пойдем посмотрим, — предложил он, перекидывая сумку на другое плечо.

На подъем ушло еще минут двадцать. Ноги отказывались слушаться, Алка устала считать, сколько раз за это время она падала. Упав в очередной раз, она едва не разрыдалась — сил совершенно не было.

Серега, на ходу подхватывая ее под руки, попытался приободрить:

— Давай, мышонок, еще метра два, и мы у цели.

Ничего ему не ответив, она пошла вперед.

Грот в скале оказался довольно глубоким. Ступив на сухую землю, Алка обессиленно упала на колени.

— Наконец-то! — вырвалось у нее. — Мне кажется, я отсюда никогда и никуда не пойду.

Серега суетливо стал распаковывать поклажу:

— Сейчас я огонь разведу, высушишься и покушаешь. Не переживай, я все устрою.

— Да! Ты все устроил… — не удержавшись, съязвила она и всхлипнула. — Я так тебе благодарна… И интересно — из чего ты собрался разводить костер? Дождь поливает часа четыре, я промокла до нитки и замерзла…

Сжавшись клубочком на полу пещеры, она разрыдалась. Серегины шаги раздавались то над самой ее головой, то пропадали где-то вдалеке. Наконец потянуло дымком.

Алка недоуменно подняла голову. Серега стоял над ворохом сырого валежника и, подсовывая что-то в самую середину, пытался развести огонь.

— Ты что, деньгами топишь?

— Хм, ты знаешь, я не сомневался, что ты все проверишь… Не мог без смеха вспоминать в зоне, как ты меня в тот раз с деньгами кинула. Думаю: «Ай да мышонок!»

— Все вышло чисто случайно! — возмущенно заявила она, приподнимаясь. — И еще спросить надо — кто кого кинул?!

Помолчав немного, она решилась задать ему наконец вопрос, который мучил ее последние два года:

— Сережа, мы здесь одни… без свидетелей. Ответь — кто убил паренька у моей двери?..

Серега настороженно огляделся по сторонам и, пожав плечами, коротко обронил:

— Я!..

— Так я и думала, — выдохнула Алка. — Но за что? Что он сделал тебе? Он же почти ребенок был!

— Ребенок… — криво усмехнулся Серега. — Этот ребенок, как ты говоришь, лучше любого мента разобрался в ситуации. Потихоньку отслеживал тебя, меня… Пинкертон, мать его…

— И что же дальше?!

— А ничего! Подвалил ко мне той ночью и денег потребовал, а то, говорит, сдам тебя и ментам, и братве. Выбирать не приходилось.

На несколько минут повисла гнетущая тишина.

— Ладно, — наконец протянул Серега. — дело прошлое…

Огонь между тем, осторожно облизывая ветки, разгорался. Зябко поеживаясь, Алка перебралась поближе к теплу.

Озабоченно посмотрев в ее сторону, Серега снял куртку и принялся отстегивать теплую подкладку:

— Раздевайся! Сейчас тепло будет, да и вещи надо просушить.

Спорить было глупо, и она принялась стаскивать с себя одежду, облепившую ее влажными объятиями.

— Бр-р! — поежилась она. — Холодно!

— И белье снимай — вся насквозь сырая! — И, наткнувшись на ее возмущенный взгляд, сказал: — На вот, укутайся.

Молча взяв из его рук подкладку, Алка прошла в дальний конец пещеры. Раздевшись догола, как могла завернулась в небольшой отрезок ткани.

Немного согревшись, она вновь обрела способность рассуждать здраво. И то, о чем она сейчас думала, очень сильно пугало ее.

Страх этот был вызван прежде всего беззащитностью перед ним. Алка прекрасно понимала, что некому прийти ей на помощь, и эта оторванность от внешнего мира делала ее ужасно уязвимой…

Видя, как меняется выражение ее лица, Серега протянул руку и откинул прядь спутанных волос:

— Удивительное дело! — И, видя ее вопросительный взгляд, продолжил: — Даже в таких условиях ты способна выглядеть привлекательно…

— Чего мне совершенно не хочется, — буркнула она, отодвигаясь.

Уронив руку, он понимающе усмехнулся и принялся готовить нехитрый ужин. Следующие полчаса прошли в напряженном молчании. Алка сидела, уткнув подбородок в колени, и смотрела на пляшущие языки пламени. Серега метался на крохотном пространстве, пытаясь развесить сырую одежду.

— Дождь, кажется, перестал, — наконец оборвал он тишину. — Если завтра будет солнце, то все быстро просохнет. А сейчас нужно подумать о ночлеге. Ты должна понимать, что…

— Я ничего не хочу понимать! — вскинулась она. — Я просижу всю ночь в таком положении, но никаких предложений с твоей стороны принимать не буду.

Вполголоса выругавшись, Серега вышел наружу. Злоба клокотала в нем настолько, что он готов был взорваться и взять ее прямо там — на грязном полу этого богом забытого убежища. С силой ударив кулаком в раскрытую ладонь, он принялся мерить шагами небольшую площадку перед входом.

Одинокие капли стекали за воротник, но он не замечал этого. В нем боролись сейчас два огромных зверя. Одному было имя — Страсть, другому — Жалость…

Дикое желание жарким пламенем сжигало его изнутри. Он, познавший многих женщин, не мог с уверенностью сказать, что когда-нибудь испытывал нечто подобное по отношению хотя бы к одной из них.

Уткнувшись лбом в холодные сырые камни, он пытался справиться с собой, но перед глазами вставало видение ее обнаженного тела с гладкой смуглой кожей. Глухо застонав, Серега влетел в пещеру.