Галина Романова - Расплата за наивность

Костер почти прогорел, но жаркие угли отбрасывали еще достаточно света. Свернувшись калачиком и кое-как прикрывшись, Алка спала. Сквозь полуоткрытые губы вырывалось тихое дыхание.

Упав перед ней на колени, он с жадностью вглядывался в желанные черты. Протянув руку, осторожно потянул за ее ненадежное прикрытие. Взору открылась нежная загорелая плоть. Дрожащими руками он провел по ее гладкой коже. Алка застонала… С губ сорвалось что-то еле уловимое. Кровь пульсировала в висках, размывая и без того нечеткое очертание.

Нагнувшись, он взял в рот нежный ее сосок и обвел его языком.

— Вла-адик!.. — еле слышно выдохнула Алка.

Гримаса боли исказила Серегино лицо. С трудом оторвавшись от нее, он сел и запустил пятерню в волосы. После недолгих размышлений грустно усмехнулся и вытянулся рядом, подложив под голову согнутую в локте руку.

Что-то давило на грудь, мешая пошевелиться. Алка, тяжело вздохнув, открыла глаза и обомлела.

Рядом с ней, тесно прижавшись, лежал Серега. Левая рука его покоилась на ней, по-хозяйски обхватив правую грудь.

Вопль возмущения замер на ее губах, когда она наткнулась на его потемневший взгляд.

— Пусти меня! — жалобно пропищала Алка, делая попытку вырваться из стальных объятий. Ничего не отвечая, он еще теснее прижал ее к себе и стал покрывать поцелуями ее лицо.

— Я прошу тебя! Не теряй головы! — прокричала она.

— Я уже давно потерял ее, — прорычал он в ответ.

Поняв, что до его сознания не достучаться, она начала отчаянно сопротивляться.

Навалившись на нее всем телом, Серега лихорадочными движениями стаскивал с себя остатки одежды.

Отвращение и ненависть подступили к горлу, перехватывая дыхание. Нанося удар за ударом по его голове и плечам, Алка изо всех сил стиснула и подогнула ноги, мешая преодолеть последнюю преграду между их телами.

Теряя терпение, Серега запрокинул ее руки и стиснул что было сил.

— Ты понимаешь, что сопротивление бесполезно?! — хрипло выдавил он, тяжело дыша. — Или оно удваивает тебе удовольствие?!

— Ненавижу тебя!!! Ненавижу!!! — прорыдала Алка.

Внезапно руки ее нащупали что-то, похожее на камень. Цепко ухватившись за него, она попыталась отвлечь Серегино внимание:

— Отпусти мои руки!

— Разумеется, отпущу. Они в этом деле — вещь необходимая…

Последние слова страшным хрипом вырвались из его горла…

Еле выбравшись из-под внезапно обмякшего тела, Алка с трудом перевела дыхание. На четвереньках она подползла к выходу и сквозь слезы уставилась на зарождающийся день.

Тихонько поскуливая, она вернулась обратно и, стараясь не смотреть в сторону своего неподвижно лежащего мучителя, торопливо хватала одежду и лихорадочно натягивала на себя. Все было влажное, и одевание окончательно выбило ее из сил.

Привалившись к стене грота, она заревела. Растирая по лицу слезы, посмотрела наконец на Серегу.

Он лежал, уткнувшись лицом в землю, постепенно окрашивавшуюся кровью. Осторожно ступая, Алка подошла и пнула его. Серега не подавал никаких признаков жизни. Тут же в луже крови лежало и ее орудие — небольшой камень, сильно заостренный с одного бока. Он-то и положил конец их неравной схватке…

— Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет! — шепотом процитировала Алка, вновь направляясь к выходу.

На улице вовсю сияло солнце. Вздохнув полной грудью, Алка начала глазами обшаривать окрестности. Следы их вчерашнего восхождения были полностью смыты дождем. Но, несмотря на усталость, в пути ей удавалось оставлять кое-какие отметки. На них сейчас она и возлагала надежды.

Бросив последний взгляд в глубь пещеры, Алка на мгновение задумалась, потом решительно вошла туда и, подхватив сумку с деньгами, повесила ее себе на плечо.

— Ты мне это должен за все те страдания, на которые обрек моих близких, — обращаясь к бездыханному телу, пояснила она. — И если мне суждено к ним вернуться, то я вернусь подготовленной…

— Я не собираюсь больше говорить об этом! — шумно возмущалась Надежда, кроша капусту на разделочной доске. — Это вы ее похоронили, а я — нет!

Устало потирая лоб, Николай с тоской смотрел на жену:

— Почему ты не хочешь смириться, Надюш? Ее нет больше…

На последних словах он не удержался и всхлипнул.

В сердцах отбросив нож, она подошла к нему и, нежно приподняв его голову, дрожащим голосом попросила:

— Коленька, милый, поверь мне — Аллочка жива! Я не могу тебе объяснить, как я это чувствую, но она жива! Я никогда не говорила тебе об этом, а теперь хочу рассказать…

Она ногой пододвинула к себе табуретку и, опасливо оглянувшись на открытую дверь, начала свой рассказ.

— В тот день я ехала в поезде к своему мужу. Сидела в купе и в окно смотрела. Под сердцем у меня копошился его ребенок. Все мысли были только о том, как я обрадую своего благоверного. Все было нормально. Внезапно на меня каким-то холодом повеяло. Я не могу объяснить, что это было, но я вдруг почувствовала необъяснимую тоску и отчетливо поняла, что я его больше никогда не увижу… — Надежда на мгновение смолкла, погрузившись в воспоминания, потом продолжила: — И мамину смерть я почувствовала. Кольнуло что-то в сердце и пустотой отозвалось. Все, думаю, что-то случилось… А с Аллочкой нет такого, понимаешь?!

Николай поднял на нее покрасневшие глаза:

— Эх! Кабы так да на самом деле! Тяжко мне, не могу сказать даже как!

— Я все понимаю… Главное — не отчаиваться! — Надежда погладила мужа по всклокоченным волосам. — Главное — верить!

Он встал и, засунув руки в карманы брюк, принялся мерить шагами кухню. После недолгих размышлений внимательно посмотрел на жену:

— А может, ты и права? Слишком уж все выглядит странным… Не могу поверить, что она могла связаться с такой конченной шлюхой… Влад вон поверил, а я — не могу!

— Ты мне лучше про Влада не говори! — возмутилась Надежда. — Не успел зарыть, а уже утешения ищет…

— Это ты про что? — Николай вытаращил на нее глаза.

— Да так… — она тяжело вздохнула и нехотя сказала: — Болтают, у Светки он ночевал…

— Сплетни все это! — возмущенно обрубил он. — Бабы изгаляются! Мужику тяжело, вот и зашел на огонек…

— И задержался до утра, — съязвила Надежда. — Ты его не защищай! Слишком уж он быстро во все поверил! Ни расследования не провел, ничего… Подумаешь, какая оскорбленная добродетель!..

— Ну, ты, Надюш, не кипятись особенно, — миролюбиво протянул Николай. — Не каждому легко понять, когда твоя жена найдена при таких обстоятельствах…

— Это не его жена! — отрезала Надежда и в сердцах хлопнула крышкой о кастрюлю. — Тоже мне, мент называется!..

— Да проводилось расследование. Вся процедура была соблюдена — опознание, опрос свидетелей и так далее, кому от этого легче?