Ольга Тарасевич - Смертельный аромат № 5

Но нет. Откладывать нельзя. И потом, у него же будет алиби. Никто ни о чем не догадается.

Открыв дверь, Наталья Захарова недоуменно воскликнула:

– Ты? Все-таки ты? Ничего не понимаю. Но зачем?!

Он не ответил на ее вопрос. Ни к чему терять время.

– Ты требуешь большую сумму. У меня сразу столько не будет. Даже если сниму все со счетов. Здесь только незначительная часть. Но я обещаю: в течение недели вопрос будет решен. Тебя это устраивает?

– Устраивает.

– Пересчитай деньги, – он ногой пододвинул стоящую на полу сумку.

– Пройди в комнату, – растерянно пробормотала Наташа. – Что же мы в прихожей стоим.

– Хорошо. Только быстро. Сама понимаешь, как все это напрягает.

Она опустилась в кресло, поставила на колени сумку и снова спросила:

– Ты… Но зачем? Как так можно?!

– Прекрати истерику, – он осмотрелся по сторонам, заметил плавающих по монитору компьютера рыбок. Хорошо, что компьютер включен… – Пересчитай деньги, и я пошел.

Она склонилась над сумкой, достала пачку денег.

– Здесь совсем мало.

– Я говорил. Еще часть принесу завтра, остальное – в течение недели. Ты будешь пересчитывать или нет?!

Все произошло так, как он и планировал. Беззащитная белая шея. Темный ремень. Наташа не успела даже вскрикнуть, только предсмертный хрип вырвался из ее груди…

Ну и денек… Тимофей Аркадьевич Ковалев сделал глоток сладкого горячего чая с мятой и вздохнул. Не для него этот калейдоскоп событий. Ноет сердце, покалывает. И вдох, и выдох приходится делать осторожно, чтобы не разбудить пока слабую боль.

Сердце начало болеть, когда он на следующее утро после того, как дал Имранову по роже, включил телевизор.

– Вчера вечером, прямо во время показа коллекции Петра Легкова, умерла модель ведущего московского агентства «Supermodels» Арина Иванова, – раздалось с экрана.

«Меня это не касается. Я больше не веду это дело», – убеждал себя Тимофей Аркадьевич.

Но разве прикажешь мыслям, снова и снова возвращающимся к подробностям произошедшего, осадить назад? Не утерпел, позвонил Марату Кудряшову, чтобы узнать последние новости. Оперативник рассказал, что Арину Иванову отравили.

«Все, что ни делается, – все к лучшему, – решил Ковалев. – Имранов не убивал ее, это очевидно. Если горячий кавказец после того, как схлопотал по роже, достает платок и вытирает кровь, это означает только одно. Он настолько любит свою вертихвостку, что готов плюнуть на самолюбие и репутацию, лишь бы не помешать девочке. Все запуталось. Не знаю, что и подумать. Получается, нет больше подозреваемых. Бородко, конечно, сукин сын, но он прав. Мне действительно не место в прокуратуре…»

Сукин сын оказался легок на помине. Позвонил на следующий же день.

– Тимофей Аркадьевич, можете ли вы подъехать ко мне? – заискивающе спросил он. – Я хочу с вами обсудить подробности вашего возвращения в прокуратуру.

– Возвращения не будет. И обсуждать нам больше с вами нечего.

– Подождите, не вешайте трубку! Вы вернетесь к расследованию убийств моделей…

В кабинете шефа Тимофею Аркадьевичу показалось, что он сошел с ума. Напротив Игоря Петровича сидел… кто бы вы думали? Вагит Имранов собственной персоной! Причем без конвоя, без наручников!

– Я не убивал Арину, – сказал бандит и неожиданно часто-часто заморгал глазами. – Не понимаю, как все это могло случиться. Такая красавица. Кому она дорогу перешла… Да, молодая. Глупая. Говорила мне: «Хочу, чтобы той не стало, той». Я обещал. Но не убивал! Почти не убивал! Не мог. К смерти первой девчонки вообще отношения не имею. Только надумал послать пацанов, чтобы ее попугали. А Арина вдруг заявляет: спасибо, дорогой. Мертвая, оказывается. Не знаю, кто, почему… И вторую не убивал, клянусь. У меня родственник во Франции. Связался с ним, фотографию переслал, адрес гостиницы, агентства. И попросил, чтобы он приехал в Париж, ударил ее несильно. И только Света – моя вина. Но не хотел. Не хотел, чтобы все так вышло. Сказал пацанам четко – сделайте бомбу слабую. Чтобы девушку только поцарапало. Наверное, заряд Терек не рассчитал. А Ахмет устанавливал бомбу специально на заднее сиденье. Только бы не убить. Как так вышло, что она прямо на нее упала…

Выглядел Вагит Имранов неважно, но сочувствия к нему у Ковалева не возникло совершенно. В конце концов, смерть Никодимовой на его совести, и за это надо отвечать. А еще и трупы в ходе перестрелки на улицы Забелина!

Бородко сделал глоток из чашки, подозрительно пахнущей коньяком, и сказал:

– Тимофей Аркадьевич, я предлагаю вам вернуться. Вы опытный следователь, профессионал. Вы в курсе всех подробностей, и я не сомневаюсь – вам по плечу завершить расследование. Но у меня будет маленькая просьба… Вы же понимаете, смерть Светланы Никодимовой – это просто стечение обстоятельств.

– Просто? Стечение обстоятельств? Вы это матери погибшей девочки объясните. Мне – не надо. Мне вы ничего не докажете.

Тимофей Аркадьевич встал и вышел из кабинета. Вслед неслось:

– Подожди, дорогой, заплачу, все, что хочешь, сделаю.

«Тамбовский волк тебе „дорогой“», – подумал Ковалев и раздраженно хлопнул дверью приемной.

Вообще-то он не планировал забирать свои вещи из кабинета. Вещей тех – кот наплакал. Чашка, фотографии жены и дочерей, Уголовный кодекс с комментариями. Но раз уже все равно здесь…

Только он вошел в кабинет, зазвонил телефон.

– Тимофей Аркадьевич! Как хорошо, что я вас застал. Следователь Седов беспокоит. Что ж вы сотовый телефон отключили!

– Он служебный. Я его сдал. А в чем дело?

Володя обрадованно продолжил:

– Наверное, уже ни в чем. Вы же вернулись на работу, как я понял?

– Нет. С чего ты взял? Вещи зашел кое-какие забрать.

– Тимофей Аркадьевич…

Чем больше Ковалев слушал Седова, тем яснее понимал, отчего вдруг все так забегали. Бородко, Имранов. Он первый в штаны наложил, что вся эта история выплывет наружу. Сам-то, скорее всего, с бандитом не якшается. Иначе ордер бы на задержание Ахмета Заирова не подписывал. Наоборот, притормозил бы. Сверху на него надавили, и от этого Игорю Петровичу теперь еще страшнее. И сам утонет, и вышестоящее начальство утопит, а такое не прощается. Что касается Имранова… Он тоже не хочет статьи. И, может, осталось в нем что-то человеческое. Руки чешутся отомстить за смерть девочки, а кому шею свернуть, не знает. Ну Анжелика Ивановна, ну ведьма. Точно все рассчитала. Кроме одного.

– Володя, я не могу. Не могу отпускать преступника, понимаешь?

– Да. Но Вронская тогда вот эту статью, которую я вам прочитал, напечатает в газете.

– Блефует.

– К сожалению, нет. Поверьте, она это сделает.

– Ее уберут.

– Естественно.

– Блин, да чего она добивается? Что она о себе возомнила, соплячка?