Андрей Быстров - Операция 'Тень'

Он закурил, включил радиоприемник и принялся вертеть ручку коротковолновой настройки. Далекая станция передавала Большую фугу Бетховена, архивную запись оркестра под управлением Фуртвенглера.

- Поздний Бетховен не будет раздражать вас, господа? - осведомился барон.

- Я предпочитаю Эдгара Вареза, - буркнул Лэддери.

- О! Это экстравагантно. Но почему же мы забыли о превосходном вине из погребов леди Брунгильды?

17

Ленч с Эстерхэйзи и Лэддери мало в чем продвинул Корина: он не узнал ничего такого, о чем не знал или не догадывался раньше. Но было бы смешно предполагать, что с незнакомым человеком будут говорить откровенно, посвящать его в секреты... Корин был убежден, что подобные беседы происходят и будут происходить и в других комнатах, между другими гостями Везенхалле. Прощупывание, осмотрительно намечающее пути...

И видимо, лишь краем затрагивающее истинные намерения собеседников.

Пожалуй, ценным для Корина в этом разговоре было только обнажение остроты противоречий между Уинвудом и блоком Лэддери - Эстерхэйзи... Если такой блок существует. Ведь неизвестно, насколько глубоки в свою очередь противоречия между Эстерхэйзи и Лэддери, каким образом интересы каждого из них переплетаются с интересами прочих претендентов на место за круглым столом...

Погруженный в размышления, Корин спустился на первый этаж по какой-то боковой лестнице и вдруг обнаружил себя в том крыле замка, где еще не успел побывать. Короткий коридор вел, как оказалось, в оранжерею. Корин отворил прозрачную дверь и вошел. В разгар зимы приятно было очутиться среди цветущих деревьев, вдыхая экзотические ароматы.

Вскоре выяснилось, что в оранжерее он не один. Возле разросшихся кустов чайных роз спиной к нему стояла женщина в длинном темно-синем платье, рядом с ней на краю ящика для рассады возвышалась внушительная бутылка виски.

Услышав шаги, женщина обернулась, и Корин узнал Рамону Лэддери. Судя по блеску ее глаз и уровню жидкости в бутылке, она успела неплохо приложиться.

- А, Торникрофт... - Рамона помахала рукой. - Как же вас, черт побери, зовут... Билл? Барни?

- Брайан, - пришел на выручку Корин.

- Ну да, Брайан... - Рамона покачнулась и села на садовую скамеечку. Как вам нравится Везенхалле, Брайан?

- Здесь очень мило... Оранжерея просто прелестна. Наверное, требуется немало людей, чтобы ухаживать за этой красотой.

- И за всем остальным, да? - хихикнула Рамона. - Нужна куча слуг, а сейчас здесь только двое. А почему, Брайан? - она многозначительно подняла палец. - Потому что слуги - это глаза и уши...

- Наверное, - равнодушно произнес Корин.

Рамона схватила бутылку за горлышко, зачем-то взболтала виски, вглядываясь в

маленькую кружащуюся воронку золотистой жидкости.

- Хотите выпить, Брайан?

- Благодарю, графиня.

- Фу, как напыщенно! А "благодарю" - это согласие или отказ? Не трудитесь отвечать, отказы не принимаются.

Корин пожал плечами, взял бутылку из рук Рамоны и сделал большой глоток.

Наблюдая за меняющимся выражением лица женщины, он с чувством внутреннего дискомфорта понял, что не может определить ее состояния: Рамона Лэддери была либо намного трезвее, либо намного пьянее, чем казалась или хотела казаться.

- Мне здесь не по себе, Брайан, - пожаловалась она, вновь завладевая бутылкой. - Эта вечная темнота, эти мрачные коридоры, словно в романе Анны Радклифф! Как могут нормальные люди жить в таком доме? Этот замок создан для зла, Брайан, он создан для смерти.

Вот увидите, здесь произойдет преступление...

Не слишком ли много разговоров о преступлениях для одного дня, мелькнуло у Корина. Он вежливо улыбнулся Рамоне и осведомился так, будто спрашивал о предполагаемом исходе выборов в далекой и малоинтересной стране.

- И кто же его совершит?

Рамона с усилием поднялась, шагнула навстречу Корину и неожиданно закинула ему за шею красивую обнаженную руку.

Совсем близко он увидел ее глаза. Они были... Как два черных бриллианта в зеркале вращающейся тьмы. Корин понимал, что это абсурд, черных бриллиантов не бывает, но никакого другого сравнения не приходило ему в голову в ту минуту.

Когда Рамона заговорила, Корин ощутил ее жаркое дыхание на губах. Отвечая на вопрос, она произнесла только три слова:

- Может быть, я...

И тут же она отпустила Корина, точно мгновенно ее порыв сменился ледяным равнодушием. Алмазное сияние прекрасных глаз женщины померкло, она повернулась и побрела в глубь оранжереи, цепляясь за шершавые стволы длинными пальцами. Корин двинулся было за ней, но остановился в нерешительности. Вряд ли имело смысл продолжать нелепый, замешанный на виски и мистике диалог.

Однако Рамона сама окликнула его, оглянувшись от поворота на поперечную аллею.

- Как вы думаете, Брайан... Она не расскажет об этом ему?

"Исчерпывающе сформулировано", - подумал Корин.

- О чем вы говорите, графиня? - пробормотал он скорее для себя, не надеясь получить уточнения, но Рамона вопреки ожиданию вернулась к Корину и растолковала, видимо, сердясь на него за непонятливость.

- Ну как же... Коретта! Не расскажет ли Коретта обо всем Огдену? Я боюсь его!

Или. . Уже поздно рассказывать?

- О чем? - мягко спросил Корин.

- О чем? - Рамона прикусила язык, лукаво посмотрела на Корина и засмеялась. - Да какая вам разница, Брайан!

- Вы должны сказать мне... Рамона.

- Вам?! - ее удивлению не было границ, как если бы слуга вдруг начал выведывать у нее секреты интимной жизни. - Да почему же именно вам, мистер Торникрофт?

- Потому что вы попали в беду, и я - тот человек, который может помочь.

Теперь Рамона уже не смеялась - она хохотала как сумасшедшая. Это напоминало настоящий истерический припадок.

Корин встряхнул ее за плечи, женщина оборвала смех и взглянула в глаза Корина не то с жалостью, не то с ненавистью.

- Нет, Брайан. Здесь, в этом замке, никто никому не помогает. Вы знаете, что крикнул капитан "Титаника", когда корабль пошел ко дну? "Каждый сам за себя!"

- По-моему, - заметил Корин, - он крикнул: "Оставайтесь британцами".

Плечи Рамоны поникли, она смотрела в пол.

- Оставьте меня, Торникрофт.

Корин отступил, молча подождал с полминуты, потом холодно поклонился и вышел из оранжереи.

По пути он задержался у небольшой комнаты отдыха. Воспоминания об удобных кожаных диванах и ящичках с гаванскими сигарами привели его к мысли о кратковременном уединении, в котором он очень нуждался. Легкая дверь комнаты отдыха, инкрустированная резной слоновой костью, открывалась бесшумно, и едва Корин оказался на пороге, как сразу понял, что здесь у него будет компания.

Спиной к нему у дальнего курительного столика в кресле сидел мужчина, и не надо было сверхъественной наблюдательности, чтобы узнать мощный затылок лорда Фитуроя. Женщина в сером платье, склонявшаяся к лорду (без сомнения, леди Антония Фитурой), что-то взволнованно говорила. По инерции Корин шагнул вперед, невольно прислушался (по крайней мере, ему хотелось убедить себя, что невольно). До него донеслись торопливые обрывки фраз: