Наталия Антонова - Шторм в тихой гавани [litres]

– Давайте ещё раз рассмотрим фотографии участников той вечеринки.

– Чего на них смотреть-то, – буркнул Отбывайко, но всё-таки достал из сейфа фотографии.

Через некоторое время Мирослава придвинула майору фотографию, где Окаров был запечатлён во весь рост.

– Опанас Самойлович, обратите внимание на ботинки Андриана.

Майор покрутил фотографию и пробубнил:

– Ботинки как ботинки, картинок на них нет.

– Картинок нет, – согласилась Мирослава, – но стоят они, как ваша готовая зарплата.

– Шо? – удивлённо присвистнул майор.

– Не шо, а что, – усмехнулась Мирослава.

– Вы уверены? – спросил он изменившимся тоном.

– Абсолютно, товарищ майор!

– И что это нам даёт? – Отбывайко внимательно посмотрел на детектива.

– То, что даже помощник Окарова не может позволить себе иметь несколько пар таких дорогущих ботинок.

Отбывайко кивнул.

– А это значит, – продолжила Мирослава, – что парню жалко их выбрасывать.

– Меня бы тоже жаба задушила, – согласился майор.

– Это даёт нам шанс.

– Какой?

– Обнаружить на его ботинках замытую кровь. От одежды-то он наверняка избавился, – задумчиво проговорила Мирослава.

– Вы что же, подозреваете в убийстве помощника нотариуса? – уставился на неё, не моргая, майор.

– А почему нет?

– Ну, знаете ли! – Майор вскочил со стула и забегал по кабинету.

«Прямо как Шура», – подумала Мирослава и, не обращая внимания на смятение и негодование Отбывайко, сказала:

– Надо завтра утром взять ордер и поехать с обыском на квартиру к Окарову.

– Да вы смерти моей хотите! – возопил майор.

– Есть ещё один вариант, – вздохнула Мирослава.

– Какой? – как за соломинку ухватился Отбывайко.

– Вы вызываете Окарова к себе и забираете ботинки на экспертизу прямо в своём кабинете. Но существует риск.

– Какой?

– Не факт, что он приедет к вам в этих же самых ботинках.

Майор снова схватился за голову и продолжил бегать взад-вперёд, наконец он остановился и сказал:

– Я должен подумать.

– Думайте, – согласилась Мирослава и, встав со стула, направилась к двери.

– Вы куда?!

– В гостиницу. У меня ещё есть дела.

– Дрыхнуть? – язвительно поинтересовался майор.

Но она только и сказала:

– До встречи, Опанас Самойлович.

– Тикайте, тикайте! – махнул ей вслед рукой Отбывайко.

Когда Мирослава вернулась в гостиницу и постучала в номер Мориса, он всё ещё сидел за ноутбуком. Открыв ей дверь, Миндаугас жестом предложил ей войти. Волгина села на кровать рядом с ним и спросила:

– Ну, что?

– Ничего криминального, – ответил он, – закончил юридический и сразу стал работать с Белоноговым.

– Кто его родители?

– Мать Окарова Рената Витальевна скончалась десять лет назад.

– А отец?

– Отец Пинчуков Кирилл Несторович.

– Ого, да это, кажется, бывший возлюбленный Ады Константиновны Рудневой.

– Вполне возможно, – согласился Морис.

– А где он сейчас живёт?

– Как ни странно, недалеко отсюда, в селе «Весёлое солнышко».

– В селе?

– А чему вы так удивляетесь, – пожал плечами Морис.

– Раньше он жил в городе, где и крутил любовь с Адой.

– Он теперь инвалид I группы. В селе у него домик со всеми удобствами и сиделка.

– Сын позаботился?

– Он.

– И всё это ты выудил из Сети, – Мирослава недоверчиво покосилась на ноутбук.

– Большую часть, – усмехнулся Морис, – и ещё созвонился с нужными людьми.

– И когда ты только всё успел?

– Когда вы мне позвонили, я понял, что информация об Окарове вам нужна срочно, вот и подсуетился, – ответил он.

– Спасибо! Ты просто сокровище.

– Только я не понял, – проговорил Морис, – вы что же, подозреваете помощника нотариуса в убийстве Рудневой?

Она посмотрела в сторону.

– Но какой у него может быть мотив? – не отступал Морис.

– Мало ли.

– Не думаете ли вы, что он – сын Рудневой?

– Нет, я так не думаю.

– Тогда зачем ему было убивать её?

– Может, из-за Ксении.

– Из-за Ксении?

– Да, он подарил ей розы.

– Ну и что?! Я тоже не раз дарил вам розы, но и в мыслях не покушался на жизнь ни одной из ваших тётушек.

– Так это ты…

– Но ведь что получается?! – воскликнул Морис.

– Что?

– Ксения – сестра Окарова!

– Угу. Но он этого не знает.

– Да, пожалуй, тогда мотив совсем неясен.

– Ещё как ясен!

– Вы думаете, он знал, что Руднева намерена поменять завещание?

– Думаю, что знал и хотел помешать ей. Может быть, он и не хотел её убивать, но так получилось.

– И что дальше?

– Позвоню майору.

– Сейчас? – Морис сделал большие глаза.

Но Мирослава не думала церемониться и позвонила майору на сотовый. Он, конечно, уже был дома и, услышав в трубке её голос, зарычал что-то невразумительное.

– Опанас Самойлович, не извольте гневаться. Но отец Окарова Кирилл Несторович Пинчуков – бывший возлюбленный Рудневой. Просто сын взял фамилию матери. – И, не давая ему вставить и слова, продолжила: – Вам надо завтра утром послать к нему экспертов, он живёт в «Весёлом солнышке».

– А номер дома? – рявкнул майор.

– Найдёте, село, думаю, небольшое. И я жду вашего звонка, когда получите ордер на обыск у помощника нотариуса.

– Дьявол! – рявкнул майор и отключился.

– Что он сказал? – спросил Морис.

– Так сильно обрадовался, что решился дара речи, – беззаботно отозвалась Мирослава, – но уверена, что майор сделает всё как надо.

– Я тоже так думаю, – хмыкнул Морис.

Мирослава зевнула и сладко потянулась.

– Извини, я спать.

– Спокойной ночи.

– И тебе, дорогой.

Весь следующий день Мирослава провалялась в своём номере с книгой в руках. А парни по мере сил и возможностей старались развлечь бабушку Ксении Фаину Никаноровну. Они водили её не только в кафе при гостинице, но и возили в более отдалённые кондитерскую и кофейню, покупая старушке всевозможные сладости, до которых та оказалась большой охотницей. Держалась Караваева молодцом, но что творилось у неё на душе, было неизвестно, хотя молодые люди догадывались, что выдержка даётся пожилой женщине нелегко. А после того как Данила, остановив машину возле луга, нарвал полевых цветов и преподнёс их Фаине Никаноровне, старушка не выдержала и расплакалась.

– Что с вами? – испугался Чижов. – У вас аллергия на цветы?!

– Дурачок, – ответила она, улыбнувшись сквозь слёзы, и погладила его ласково по щеке, – просто мне столько лет никто не дарил цветов.

Данила улыбнулся в ответ и сказал:

– Фаина Никаноровна, я бы никогда не дал вам сто лет.

– Ах ты, проказник, – кокетливо погрозила она ему пальцем. Но в глазах её по-прежнему просвечивало беспокойство за внучку. – Как ты думаешь, – спросила она Данилу, – Ксению скоро выпустят?

– Конечно, скоро, – горячо заверил он.