Наталия Антонова - Шторм в тихой гавани [litres]

Вчера Данила передал Караваевой сообщение Мирославы о том, что майор разрешил Ксении разговаривать с сиделкой её матери, чтобы лишний раз не нервировать больную.

– Слава тебе господи, – искренне обрадовалась этому известию бабушка, – дай бог здоровья этому товарищу майору.

«Тамбовский волк ему товарищ, – подумал про себя Данила, – упёк Ксению, не разобравшись толком». Но вслух он, естественно, ничего не сказал.

На следующее утро Отбывайко позвонил на сотовый Мирославы и спросил:

– Как почивали?

Судя по его голосу, Волгина решила, что настроение у майора хорошее, и ответила:

– Прекрасно, – после чего спросила: – А вы, товарищ майор?

– И я вашими молитвами, – ответил он.

– Опанас Самойлович, а чего вы звоните? – не утерпела Мирослава.

– Может, я соскучился, – засопел Отбывайко.

– Только и всего?

Расслышав разочарование в её голосе, майор проговорил обиженно:

– А вам этого мало?

– Да как сказать, – рассмеялась она.

– Ладно уж, слушайте! Экспертиза показала, что Ксения, дочь Кирилла Несторовича Пинчукова.

– Кто бы сомневался, – обронила Мирослава себе под нос.

– Чего? – переспросил майор.

– Я рада, что вы это выяснили.

– А ордер на обыск у Окарова у меня на руках. Вы едете с нами или как?

– Я лечу, Опанас Самойлович! – воскликнула она.

Отбывайко хмыкнул и отключился. Мирослава ворвалась в его кабинет так скоро, словно она летела в прямом смысле, и он спросил ехидно:

– Вы, панночка, не на метле ли прибыли?

– Никак нет, товарищ майор, – отрапортовала она, – на «Волге».

– Тогда ладно. – И пробурчал: – ГАИ на вас нет.

Трудно было догадаться по лицу Окарова, удивился он прибытию полиции или ожидал этого.

– Вот, Андриан Кириллович, ордер на обыск, – протянул ему бумагу Отбывайко.

Окаров только отмахнулся – делайте то, зачем пришли.

Вскоре один из оперативников расставил на столе всю изъятую в доме обувь.

– Вот эти самые ботиночки, – с теплотой в голосе проговорил Отбывайко, – в которых вы были на последней вечеринке Рудневой.

– И которые были на вас, когда вы её убили, – тихо добавила Мирослава.

Окаров резко повернулся в её сторону.

– Что же вы не уничтожили обувь так же, как одежду? – поинтересовался Опанас Самойлович.

– Жадность фраера сгубила, – не удержался один из оперативников.

– Помолчи уже, Бубенчиков, – вздохнул майор, – тебе такой обувки вовек не таскать.

– Это точно, – легко согласился Бубенчиков, – я в своих ботинках шустрее бегаю.

– Посмотрим, что экспертиза покажет, – между тем продолжал майор.

– А покажет она тщательно замытую кровь, с натуральной кожи удалить её полностью невозможно, – заметила Мирослава.

– Да, я убил её. – Окаров снова посмотрел на Волгину.

– Вы что же, делаете признательное заявление? – живо откликнулся Отбывайко.

Андриан не отрывал взгляд от лица Мирославы.

– Но я не хотел этого делать.

– Не хотели? А как же нож? – спросила она.

– Понимаете, я видел, как Ада Константиновна и Лихолетов вышли из дома. Я догадался, что между ними назревал крупный разговор. И тут Белоногов послал меня за документами. Я и пошёл. Потом увидел их и подождал, пока Лихолетов уйдёт.

– Вы были уверены, что он уйдёт?

– Нет, конечно, но я надеялся застать её одну. И мне повезло. Я подошёл к Аде Константиновне и стал убеждать её, что она заблуждается насчёт Ксении. А она неожиданно разозлилась и стала оскорблять племянницу. А нож лежал там на лавке. Наверное, его забыли горничная или садовник, а то и сама Ада Константиновна, когда срезала цветы с клумбы.

– И вы схватили этот нож?

– Да, я взял его только для того, чтобы попугать её. А она пришла в страшное возбуждение, сначала начала хохотать как безумная, а потом набросилась на меня, и я машинально выставил руку с ножом вперёд. Она и напоролась на него.

– Вы знали, что по существующему завещанию всё отходит к Ксении, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила Мирослава.

– Знал, – не стал отрицать Андриан и быстро добавил: – Если бы Ксению обвинили в убийстве, я пришёл бы и сознался! Честное слово!

– Однако, когда её задержали, вы промолчали!

– Я испугался! Но я не сомневался, что они скоро разберутся и её отпустят.

– А то, что Ксения, как говорит её бабушка, сидит в узилище, – это ничего? – сердито спросила Мирослава.

– Я был уверен, что её скоро отпустят, – пробормотал Андриан. – Я надеялся, что убийство Рудневой останется нераскрытым.

– И вы намеревались жениться на Ксении? – спросила Мирослава.

– Я мечтал об этом, – признался он едва слышно.

– Только этого ни в коем случае не могло бы произойти, – проговорила она.

– Почему? – удивился Андриан. – Я уверен, что смог бы завоевать её сердце. Ведь я на самом деле люблю её! – В его голосе прозвучала неизбывная боль.

– Может быть, и смогли бы, – не стала спорить Мирослава, – но всё же брак ваш был невозможен.

– Почему?

– Потому что Ксения – ваша сестра.

– Кто? Что вы такое несёте?!

– Я думаю, что об этом вам лучше расскажет ваш отец.

– Мой отец? При чём здесь мой отец? Он не мог знать родителей Ксении!

– Может быть, он их и не знал. Я говорю о приёмных родителях Ксении. Но ваш отец очень хорошо знал Аду Константиновну. Он не рассказывал вам об этом?

– Нет! Но Руднева – тётка Ксении!

– Ада Константиновна мать Ксении. – Мирослава обернулась к двери и крикнула: – Опанас Самойлович!

Только тут Окаров заметил, что майор куда-то исчез.

Дверь открылась, вошёл майор и вместе с ним отец Окарова.

– Папа! – вырвалось у Андриана. – Зачем ты здесь?

– Меня привезли эти товарищи, – Кирилл Несторович кивнул на полицейских.

– О господи! – вырвалось у Андриана. – Я ничего не понимаю!

– Мы, пожалуй, оставим вас наедине, – проговорила Мирослава, взяла майора под руку, и они удалились на кухню, оставив снаружи у двери оперативников.

Андриан посмотрел на закрывшуюся за детективом и майором дверь, потом перевёл взгляд на отца и спросил:

– Папа, что всё это значит?

– Это долгая история, сынок, – вздохнул Кирилл Несторович.

– Так расскажи мне её! Я устал блуждать в потёмках!

– Хорошо, слушай, – сказал Пинчуков и начал свой рассказ.

Закончив повествование о своей сумбурной жизни, Кирилл Несторович проговорил покаянно:

– Прости меня сынок.

– Прощаю, – ответил Андриан почти сразу и чуть позже добавил: – Я ни о чём не жалею. Пусть Ксения получит то, что принадлежит ей по праву.

Отец опустил голову, думая про себя, что наследство, которое получит его дочь, достанется ей дорогой ценой. Только заплатит её не девушка, а его сын, который проведёт в тюрьме свои лучшие годы.