Елена Михалкова - Лягушачий король [litres]

– Я полагаю, что твоя тощая задница должна быть в двухстах метрах отсюда. Тащи этого Илью.

– Наш герой не вырвется? – Парень кивнул на Богуна.

Вместо ответа Сергей негромко рассмеялся. Нехороший это был смех. Богун задергался сильнее.

– Постойте… – Горло драло ничуть не меньше, но я упрямо прорывалась сквозь боль. Смысл сказанного доходил до меня с большой задержкой. За одну фразу я все-таки сумела зацепиться. – Этот человек… Почему он… меня…

Парень положил ладонь мне на плечо, и я замолчала.

– Не надо ее волновать, и так намучилась, – вмешался Сергей.

– Я… нет! Я хочу знать…

– Имеет право, – бросил парень в сторону хирурга и повернулся ко мне. – Этот мужчина – родной сын Людмилы Головановой, которую вы, кажется, зовете Люсей.

Дети уснули еще до того, как закончился фильм. И слава Богу! Илья отнес их, сонных, наверх, и потому они не видели, что происходило дальше.

Не видели, как человека, которого мы знали под именем Гриши Богуна, приволокли в дом в наручниках.

Не слышали, какую истерику пытались поднять Варвара с матерью, как холодно и безжалостно их обеих заткнул парень со странным именем Макар.

Не видели собственного отца, побелевшего при виде синяков на моей шее. Когда Илье все объяснили, он рванул к Богуну. Его перехватил Сергей, буркнул, что ему не хотелось бы заниматься членовредительством, но если придется, он это сделает, потому что полиция уже едет и он намерен отдать им преступника в целости и сохранности, а не покалеченным.

Но самое главное – не видели Люсю. Ее взгляд, исполненный бессильной ненависти.

Ох, это было страшно! И Сергею, которого я по старой памяти называла про себя хирургом, тоже стало не по себе. Я видела, как он смотрит на старушку: словно перед ним ядовитая змея, которая может броситься в любую секунду.

А вот второй, Макар, разглядывал ее с любопытством ученого, наткнувшегося на неизвестного науке скорпиона.

Он единственный вел себя так, словно в происходящем не было ничего удивительного. Хотя все это в голове не умещалось. Жених Варвары оказался не тем человеком, за которого себя выдавал, и пытался меня задушить, – а Макара это, по-моему, только развлекало! Горло у него было закрыто поднятым воротом рубашки, но я разглядела под ним синяки, очень похожие на мои.

Ульяна все никак не могла поверить, что ее дочь только что лишилась жениха. Кажется, эта потеря поразила ее сильнее прочего. Сильнее, чем покушение на меня. Даже сильнее, чем то, что Люся оказалась матерью Григория.

Господи, наша Люся!

Как она шипела на Кристину, когда та, запинаясь, объясняла, откуда на самом деле взялся Сергей! Будь у нее пистолет, она пристрелила бы девушку, богом клянусь! Макар явно подумал о том же, потому что попросил кого-нибудь из женщин обыскать Люсю. А когда те отказались (от меня пользы было немного, я обмякла в кресле), преспокойно сделал это сам. Люся пыталась его оцарапать, но он справился с ней без труда. Рванувшегося было к старушке Гришу – я не могу отвязаться от этого имени – быстро укоротил Сергей.

Подумать только – частный сыщик!

Кристина поглядывала вокруг со смешанным выражением стыда и гордости. Она вывела на чистую воду преступника, первая из всех заподозрив его в чем-то нехорошем. Но ни сестра, ни мать не смотрели на нее. Только Виктор Петрович то и дело осведомлялся, почему она пошла к детективам, а не к нему. Ведь дочь… должна сразу к отцу… с любою бедой… Иначе мы что же – не семья?

Мне даже стало его жаль.

Илья принес мне холодную воду. Я пила маленькими глоточками и никак не могла напиться.

– Нет, я все-таки не понимаю! – громко сказал Харламов-старший. Он долго смотрел на всех по очереди и, наконец, пришел к какому-то выводу. – Что-то у вас не складывается, детективы! Надо нам, значит, Гришу развязать… Это безобразие! Почти породнились, а вы тут… Развели какую-то индульгенцию…

Он решительно поднялся и направился к Богуну. Я думала, Сергей остановит его, но сыщик с непроницаемым лицом наблюдал за Виктором Петровичем. Макар, кажется, про себя веселился.

Дойдя до Гриши, мой свекор обнаружил, что тот скован наручниками.

– А ключи? Ключи-то где же?

– Ключи у меня, – бесстрастно сообщил Сергей.

Виктор Петрович уставился на него. Замигал.

– Ну и дурак же ты, дядя, – брезгливо выплюнул Богун.

Это были его первые слова за все время.

Виктор Петрович вернулся на свое место и затих. Больше поползновений к освобождению пленника он не предпринимал.

– Это все ложь, – вдруг сказала Люся.

Она сидела в глубоком кресле, в которое ее усадил Макар.

– Что именно – ложь, Людмила Васильевна? – с интересом спросил тот.

– Все, что вы тут наговорили. Что Гриша напал… Правда только, что вас наняла Кристина. Но все остальное вы сочинили. Не знаю, зачем вам это понадобилось. Должно быть, вы собираетесь шантажировать меня или Витеньку с Ульяной… Или Гриша нажил себе врагов. У него ведь характер правдолюба…

Сергей в голос захохотал. Все вздрогнули.

– А, вот вы какую карту решили разыграть, Людмила Васильевна, – протянул Макар. Они смотрели друг на друга: старушка с седой косой, из которой не выбивалось ни единого волоска, и встрепанный парень лет тридцати. – Надеетесь, что ваши родственники встанут за Коленьку горой, освободят его, а там он и удерет под шумок? Полиция и скорая будут ехать не меньше двух часов, и вы это знаете.

Люся с достоинством подняла голову. Никто не узнал бы в ней бешеную старуху, которая шипела десять минут назад. Благообразие и скорбное величие поруганной правды!

– Этот человек ничем не запятнал себя! – Она кивнула на Григория. – Мы все его знаем не первый день. А Татьяна, – прости, деточка, за прямоту, – женщина неуравновешенная. Она нас всех ненавидит! Наша семья ей отвратительна. Вы заполучили бессовестного человека себе в союзники и теперь клевещете на Гришу! Где доказательства, что именно он душил ее? Все мы знаем, что она один раз едва не сломала шею Вареньке!

Это подействовало даже на Кристину.

Мне стало не по себе. Но Макар беззаботно улыбнулся в ответ.

– Доказательств хотите, Людмила Васильевна? Это запросто. Только мне придется сделать экскурс в историю. Не возражаете? – Не дожидаясь ответа, он придвинул стул и уселся верхом, как мальчишка. – В тысяча девятьсот восемьдесят шестом году вы были замужем за Иваном Головановым, не последним человеком в Свердловском обкоме партии. У вас был любовник, от которого вы забеременели. Любовника своего вы обожали. В отличие от мужа. Не знаю, кем он был…

– Художником, – прохрипела я. – Дмитрий Ахметов его звали.

– Ах, вот почему Коля Голованов у нас Дмитриевич. Понятно. Любовник ваш, Людмила Васильевна, либо умер, либо не торопился звать вас в свою жизнь. Муж, очевидно, знал о своем бесплодии. И вы провернули удивительный трюк! У вас была близкая подруга, Лиана Олейникова – вы дружили с институтских лет. Она жила в Москве, но вы каждый год отдыхали с ней вдвоем. Кстати, сын Лианы отлично вас помнит. Он мне это и рассказал.