Елена Михалкова - Лягушачий король [litres]

– Макар, а Макар, – позвал Бабкин. Днем они почти не успели поговорить, и теперь у него роились вопросы. – Я не понял, почему Олейников постоянно требовал кофе? Нервничал?

– Надеялся перебить запах духов, – ответил Илюшин, не открывая глаз. – Я-то предполагал, что он попросит у официантки горсть кофейных зерен. В парфюмерных магазинах их дают нюхать покупателям: считается, что кофе нейтрализует ароматы. Пару раз мне казалось, что он окунет нос в напиток. Кстати, пришлось пить холодный чай – я опасался, что он выплеснет мне в лицо содержимое моей же чашки.

– Да, его аж трясло. Я ждал, когда у него дым повалит из ушей.

– Это все духи.

– У меня после общения с тобой бывает такое и без всяких духов!

Они въехали в ночную Москву. Фонари, вывески, реклама, фары встречных машин… Сергей затормозил на светофоре.

– Ладно, теперь к серьезным вопросам! – Он наблюдал, как Илюшин сонно крутит головой, пытаясь понять, где они находятся. – Как ты мог не заметить слежку Олейникова?

Макар пробормотал, что надо было ему держать язык за зубами. После того, как режиссера скрутили в кафе, Илюшин проговорился, что это уже второе покушение на его жизнь.

– Ты все время забываешь, что Егор – актер. И хороший! Видел бы ты, как ловко и естественно он начал сбивать меня с толку, когда я пришел к нему с расспросами. Сначала отвлек упоминанием драгоценностей старой гримерши, которых на самом деле никогда не существовало. Причем проделал это очень тонко, одним лишь намеком! Затем выставил в качестве мишени Ивана Ельчукова – и тоже с аккуратностью ювелира!

– Какое отношение это все имеет к тому, что ты прошляпил слежку?

– Олейников – хитрец и гений мимикрии! Его даже следователь на камере не опознал, когда он вдалеке прошествовал в женской шубе. Вот, кстати, о чем я жалею: мне нужно было прислушаться к Колесникову…

– Вы же не встречались, – удивился Сергей.

– Из материалов дела следовало, что он уверен в вине Егора. У него не было фактов, но было чутье. И оно подсказывало, что Олейников причастен к гибели Ельчуковой. Не зря Колесников кружил вокруг него акулой! А я легкомысленно сбросил старикана со счетов, решив, что он просто нашел подходящую жертву. Так о чем мы?..

– О том, что тебе чуть не размозжили башку в мешке для сменки.

– Егор следил за мной целый день, меняя образы. Дождался, пока я встречусь с Иваном, и решил убить двух зайцев одним выстрелом: избавиться от меня и навести подозрения на Ивана. Поразительно везучий и дерзкий человек!

– А что ты ему втирал насчет камер в интернет-кафе?

– Блефовал, – легкомысленно отмахнулся Илюшин. – Выводил его из себя, прицельно бил по слабым точкам. Раз он пытался вломиться в квартиру Юренцова, значит, боялся того, что хранилось у писателя в компьютере.

Они заехали во двор.

– Тебе не кажется странным, что в одном семействе выросли серийный убийца и такая дрянь, как Богун? – Сергей осторожно объехал припаркованные машины.

– Мальчишку воспитывали полубезумная мать и брат, который не чаял от него отделаться. Я бы удивился, если бы он вырос нормальным. Меня не оставляет другая мысль…

Он замолчал.

– Начал, так продолжай, – проворчал Сергей.

– У этой истории две стороны. На одной из них – чистое безумие, торжество сумасшествия. Люди-куклы, которые притворяются матерью, запах духов, от которого относительно устойчивый мир расползается, как намокшая газета… Все это порождения глубоко больного ума. А с другой стороны – абсолютно нормальные обыватели, которые незаметно превратились в монстров. И поверь, эти монстры не лучше Олейникова. Старуха, убившая подругу, не моргнув глазом, ее сынок, едва не задушивший мать двоих детей, и все лишь для того, чтобы обеспечить себе тихое безбедное будущее… Мещанский рационализм плодит зло не хуже чистого генетического безумия. Еще вопрос, какой из них страшнее.

– Ну, знаешь!

– Таких, как Олейников, – один на сто тысяч. А Люси и Григории живут и ходят среди нас, невидимые. Дружат с соседями и пользуются славой добрых малых.

У подъезда обнимались парень с девушкой. Из плеера, закрепленного у парня на поясе, тихо пела Билли Айлиш.

Мир был нормален.

– А ничего духи-то, – сказал на прощание Бабкин. – Тебе идут!

Илюшин только фыркнул в ответ.

Сергей дождался, когда в окнах на двадцать пятом этаже загорится свет, и поехал домой.

По дороге он негромко напевал. В конце концов, им есть чем гордиться! Он-то просто добросовестно сделал свою работу, а вот Илюшин, чертов гений, вытащил на свет такую человеческую пакость!..

И никаких игр с серийными убийцами один на один! Грамотно спланированная операция, увенчавшаяся заслуженным успехом.

Бабкин заехал в круглосуточный магазин и купил жене букет. Хотел выбрать розы, но в последний момент остановился на чудесных цветах, напоминавших маки, но глубокого синего оттенка.

– Анемоны, – сказала девушка, упаковывая их. – Зелени добавить?

Добавили зелени, и букет стал выглядеть так, словно Бабкин лично нарвал его в каком-нибудь Приэльбрусье.

– Я вчера тебе принес, – напевал он, поднимаясь в лифте, – не букет из алых роз…

Маша открыла дверь, и ему сразу бросилась в глаза некоторая странность в ее лице. Он не мог понять, что оно выражает.

– Что-то случилось? – быстро спросил он. – Что-то с Костей?

– С Костей все в порядке. – Она не улыбнулась ему, и это тоже было неправильно. – А почему цветы?..

Сергей уставился на жену. Цветы он приносил часто и без всякого повода. Вопрос был странный.

Расследование, гордость за них с Макаром, вечернее задержание упыря, который едва не убил Татьяну, – еще минута, и все было бы кончено, – все это вылетело у него из головы. Он обнял жену за плечи и вывел на свет.

– Ты меня беспокоишь. У тебя все в порядке?

Маша помолчала.

– Я встречалась сегодня с Гудасовым, – сказала она. – Ты, наверное, не помнишь…

– Андрей Ильдарович, твой физрук в школе, которого вышибли из-за анонимного письма, а потом обвинили тебя в его авторстве, – спокойно сказал Сергей [3] Эти события описаны в книге «Нежные листья, ядовитые корни». .

Жена так и стояла, сжимая в руках синие, будто светящиеся цветы, и на их фоне ее лицо казалось прозрачным. Она кивнула.

– Да, только встреча была не с ним, а с его старшим сыном. Он такой взрослый! Гудасов с семьей после того ужасного случая переехал в Севастополь. Там опять начал тренировать детей, его секция разрослась до спортивного клуба, ты представляешь? – Она наконец улыбнулась. – Он меня, оказывается, отлично помнит! Его сын передал мне… – Маша метнулась в кухню, не выпуская из рук букета, и вернулась с бутылкой вина.

– Подожди, так это же хорошо? – осторожно начал Сергей. – Судя по твоим рассказам, он был отличный мужик…