Патриция Мойес - Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?

— Только не говорите мне, что на этой стадии вы передумали и даете отбой.

— Разумеется, нет. — Генри немного помолчал, что-то обдумывая, затем сказал: — Я даже заявил своему начальнику, что если не расследую это дело, то непременно подам в отставку. — Тут Генри ощутил укол совести. Он ведь даже не удосужился рассказать Эмми о своем решении.

И снова Сара приподняла брови:

— Это настоящая драма!

— Не преувеличивайте. Я же оказался в безвыходном положении. Неужели вы не понимаете?

— Вы можете остаться в дураках. Такая опасность тоже существует, — предупреждающе покачала головой Сара Мэссингем. — Я думала, вы спокойней отнесетесь к ситуации, тем более что в таком положении оказались не вы один. Но все это только теория. Я уверена, вдвоем мы с вами с задачей справимся.

— Вы меня обнадеживаете.

— Это вам не помешает. К тому же доктор рядом с вами тоже будет сейчас к месту. Итак, на данном этапе ваша задача — разузнать, какие необычные вещества были доставлены в субботу в дом. Одним словом, все то, что стало бы непривычным для леди Бэллок. То, что не входило в списки закупаемых ею продуктов. И еще вам придется порыться в ее прошлом. Меня интересуют ее болезни. Если, конечно, такая возможность вам представится. Я попробую все связать. Думаю, что тогда все кусочки мозаики встанут на свои места. А когда мы узнаем, что стало причиной смерти, то быстро вычислим и убийцу. Такой план вас устроит?

— Безусловно, — согласился Генри.

— Хорошо. А вот за это можно и выпить.

Генри вернулся в Фокс-Трот почти в одиннадцать. Эмми с мрачным видом в полном одиночестве пила кофе в гостиной. Когда в дверях появился муж, она уныло спросила:

— Ну?

— Что «ну»?

— Как идут дела?

— Превосходно. Мне кажется, у нас уже кое-что намечается, — с энтузиазмом начал Генри, но тут же понял, что настроение его начинает угасать. — Сара считает…

— Она уже просто «Сара»?

— Да… Доктор Мэссингем. Она считает… даже больше того, она просто уверена в том, что леди Бэллок умерла от анафилактического шока.

— Правда?

— Что явилось аллергической реакцией на какое-то новое вещество, к которому она когда-то была сверхчувствительна.

Эмми бросила на мужа холодный взгляд.

— Мне кажется, — заявила она, — что тебе сейчас лучше отправиться спать.

— Понимаешь, мне очень нужен доктор как союзник, — проговорил Генри. — Я узнаю, какие новые вещества могли появиться в последнее время в этом доме. Потом разыщу историю болезни леди Бэллок. Сара все это попробует совместить…

— Генри, — резко произнесла Эмми, — сколько вы там выпили?

— Выпили?.. Я не считал. Доктор Гриффитс уехал в Калабрию, и это, конечно, нам вовсе не на руку.

— Я тоже так считаю.

— А как Долли?

— Она… — Эмми помолчала, словно не знала, что сказать. — Она спит.

— Ну, не важно. Я поговорю с ней утром.

— Да, так будет лучше, — согласилась Эмми. — Оставь все переговоры до утра.

Генри, начавший делать какие-то записи в карманном блокноте, с удивлением посмотрел на жену. Эмми тем временем продолжила:

— Я иду спать. — Она немного помолчала. — Кстати, я начинаю волноваться за Долли. Я хотела поговорить об этом с тобой. Но ты, как я вижу, не в том состоянии, чтобы сейчас что-то слушать и тем более давать советы. Спокойной ночи.

Чувство оскорбленной невинности на несколько секунд лишило Генри дара речи. Эмми за это время успела дойти до двери.

— Ты сейчас себя очень глупо ведешь, — наконец вымолвил он не без чувства собственного достоинства. Сознание того, что он выпил три приличные порции виски, заставляло Генри говорить медленно и тщательно подбирать слова. — У меня сложилось ложное впечатление, что тебе небезразлична моя работа и что ты искренне пытаешься мне помочь. Но если ты вознамерилась продемонстрировать мне приступ ревности, и то лишь потому, что Сара Мэссингем — так уж вышло — исключительно привлекательная женщина, равно как и блестящий доктор… — Тут он замолчал. Отчасти оттого, что у него не хватило дыхания, а отчасти потому, что просто уже забыл начало фразы и не знал, как лучше ее закончить.

— Да ну тебя с твоими аллергиями и анафилактическими шоками! — фыркнула Эмми и, громыхнув дверью, ушла.

У Генри хватило ума не бежать вслед за ней. Правда, произошло это скорее на уровне подсознания. Он вернулся к своим записям и добавил в них список имен. Примроуз и Эдвард Дюваль. Вайолет и Пит Ван дер Ховен. Дэффодил и Чак Суошгеймер. Долли Ундервуд-Трип. Энтони Гриффитс. Он начал вспоминать их всех, одного за другим, затем зачеркнул Примроуз, но очень тоненькой линией, которую в случае чего можно было бы и стереть. Напротив имени Эдвард Дюваль он поставил вопросительный знак. Сам доктор ровным счетом ничего не выигрывал от смерти Кристэл. Или это не совсем так? Генри вписал мелкими буковками два слова: «законы Швейцарии» — и тоже поставил крохотный вопросительный знак.

Пита Ван дер Ховена он тоже вычеркнул, хотя рядом с его именем также появилось замечание «законы Голландии?». Вайолет — и снова вопрос. И если насчет Примроуз еще оставались сомнения относительно того, виновна она или нет, то Дэффодил и Чак Суошгеймер были решительно вычеркнуты без всяких раздумий. Долли — большой вопросительный знак. Тони Гриффитс — вопрос и слова «стаканчик для зубной щетки».

Закончив свое невеселое занятие, Генри взглянул на часы и решил, что теперь самое время отправиться наверх. Он счел это сейчас вполне безопасным, даже несмотря на то что в Черной комнате еще горел свет. Эмми лежала в кровати и, по-видимому, крепко спала. Во всяком случае, когда он открыл дверь, она даже не пошевелилась. Генри разделся, потом долго и шумно принимал душ и, наконец, забрался в постель. Несколько минут он еще читал роман Майкла Арлена, который лежал на тумбочке у кровати и предназначался для гостей леди Бэллок. За все это время Эмми не двигалась и на мужа не реагировала, из-за чего Генри сделал правильный вывод: она не спит.

— Доброй ночи, дорогая! — негромко произнес он. — Надеюсь, что очень скоро ты заснешь.

И прежде чем она успела что-то сказать, он потушил свет.

На следующее утро Эмми, разумеется, испытала глубочайшее чувство раскаяния. Она встала задолго до Генри, спустилась в кухню и приготовила сразу два чайника ароматного чая. Первый она поставила на самый красивый поднос, который только смогла отыскать, и отнесла в комнату Долли. Не получив ответа на стук, она тихонько отворила дверь и почти неслышно вошла. Долли лежала, свернувшись калачиком под стареньким стеганым одеялом, точно так же как и вчера, когда Эмми уходила отсюда, в той же позе, и так же тяжело, но ровно дышала.