Наталья Никольская - Пари

– Чайник горячий, если хочешь, наливай себе.

Вершинина исчезла за дверьми спальни, а Болдырев не спеша прошел на кухню. Он не успел еще допить чай, как Валандра вышла в прихожую. Она села на пуфик и сунув ноги в сапоги, застегнула молнию.

– Ну что, по коням? – привстал Болдырев, увидев, что Вершинина повязывает шарф.

– Ты допивай, не спеши, я еще обувь протру, сказала Вершинина в глубине души досадуя, что не сделала этого с вечера, как все нормальные люди.

Впрочем, слово «нормальный» наводило на нее уныние.

Напоминая о приближении весны, с утра опять звенела капель, но солнце все еще не казало глаз, живя как бы само по себе, скрытое за густой ватной пеленой грязно-белых облаков. С крыш то тут, то там съезжали огромные пласты смерзшегося за зиму снега, хрустальные свечки сосулек, быстро оплывая, рассеивали в воздухе холодную водяную пыль.

– На Мамедова ночью было совершено нападение, – сказала Вершинина, когда Болдырев, вывел «Волгу» со двора.

– Нападение?! С ним все в порядке? – встревожился Сергей.

– По его словам – да, но я чувствую, что не совсем, – с сомнением в голосе сказала Вершинина.

– На работе-то он сегодня будет? – озабоченно спросил Болдырев.

– Сказал, что будет. Поглядим на нашего героя. Говорит, от трех отморозков отбился, это с его-то бараньим весом, – не могла скрыть восхищения Валандра.

– Где это случилось?

– Да недалеко от его дома. Он уже поставил машину на стоянку и шел к себе, а тут эти придурка на джипе подкатили, сначала спросили закурить, а потом за монтировку схватились, – Валандра тяжело вздохнула и покачала головой, – вот подонки!

– А где же это он по ночам шляется? – с налетом фамильярности поинтересовался Болдырев.

– По делам шляется, – поддерживая его шутливый тон, ответила Валентина Андреевна.

– Не хотите – не говорите, – сделал обиженную физиономию Сергей.

– Он тебе сам все расскажет, мы уже приехали, – успокоила его Вершинина.

Вершинина стремительной поступью направилась к своему кабинету, где ее уже поджидал вполне оправившийся, но выглядевший усталым Алискер.

– Привет, герой, – поздоровалась вошедшая Валентина Андреевна.

– Доброе утро, – немного смущенный таким обращением, ответил Мамедов.

– Что-то никого не видно, – Вершинина заняла свое место за столом.

– Все уже выехали на задание, – рапортовал Мамедов, – Маркелова я отправил к Зернову, Антонова-старшего – на поиски новой подружки Федорова, а сам вот хочу съездить к Зотову и Симягину, а потом и к Коломийцу наведаюсь.

– Коломийца я беру на себя. А теперь расскажи-ка мне поподробней о твоей вчерашней схватке, – Вершинина с прищуром взглянула на Алискера.

– Да что тут рассказывать? – улыбнулся он.

– Ты, конечно, парень что надо, – похвалила Вершинина Алискера, проявлявшего прямо-таки детскую застенчивость и даже растерянность, когда речь заходила о его реальных достоинствах и неординарных способностях, – но я не просто так, как ты понимаешь, тебя прошу все обстоятельно изложить. Мне необходимо себе ясно представить эту картину. Кто знает, может, в дальнейшем она поможет нам связать разные концы во всей этой истории.

«– Так, с внешностью парней и батальной сценой мы закончили, – сказала я, когда Алискер, не прибегая к развернутым патетическим фразам, но излагая материал сжато и лаконично, рассказал мне о случившемся с ним.

«Только случай ли это?» – подумала я, закуривая от настольной зажигалки.

– Так что же ты милицию не вызвал? – спросила я его.

– Когда я очнулся, их уже не было, – Мамедов развел руками.

– Номер машины не запомнил?

– Он залеплен снегом был, как нарочно. – с сожалением в голосе произнес Алискер.

– Я думаю, таких джипов не много в нашем городе, – вселяя надежду в себя и Алискера, произнесла я.

– Сам-то ты как думаешь, случайным было это нападение? – я пристально посмотрела на него.

– Не знаю, – с оттенком неуверенности в голосе и пожимая плечами, ответил Мамедов.

Я встала и прошлась по кабинету. Подойдя к окну, я критическим взором взглянула на маленький, смиренно чахнущий в горшке кактус.

– Холодно ему тут, домой что ли его взять? – я прикоснулась ладонью к его сухим, ломким колючкам.

– А вы считаете, что меня кто-то выследил? – Алискер поднял на меня свои бархатные черные глаза.

– Расследование началось только вчера. Если те трое специально хотели тебя вырубить или от кого-то задание получили это сделать, значит, ты сумел обратить на себя внимание настоящего убийцы Федорова. И он в курсе, что мы ведем это дело.

– Скорее всего, если, конечно, придерживаться версии, что нападение не было случайным, – продолжил за меня сообразительный Алискер, – те дюжие парни являлись наемниками, на трезвых, осторожных убийц они не похожи.

– А все-таки на месте убийцы я не стала бы так поступать. Нервничать он начинает. Спланировал вроде все не плохо, а тут эмоции распускает. Или он настолько уверен в своем превосходстве над нами и, вообще, над всеми под солнцем живущими, что позволяет себе действовать с таким наглым цинизмом?

– Но это при условии, что то, что произошло – не простое уличное хулиганство… – Алискер сцепил пальцы рук и положил локти на стол.

Я, по-прежнему стоя у окна, дохнула на запотевшее стекло и, повернувшись К Алискеру, сказала:

– Расскажи мне теперь поподробней о твоем визите к Чебаковым…»

«Надо сказать, кусок так себе, – самокритично прокомментировала Вершинина, откладывая толстую тетрадь, на страницах которой она пробовала себя в качестве мастера пера.

Или те, для кого слова представляются прокрустовым ложем, в принципе не способным вместить, удержать широкий жизненный поток, безнадежны в плане литературного творчества?

Как передать пластику человеческого лица, у которого в арсенале тысячи выражений, мимических движений и гримас? Я уж не говорю о характере! Взять, например, Мамедова…

Умный, расторопный, исполнительный, деловой, коммуникабельный, а иногда такой застенчивый. И открытым его не назовешь, и замкнутым трудно назвать. А Маркелов вроде веселый, жизнерадостный, а иногда к нему на козе не подъедешь… Или Ганке, интересный тип, вне всякого сомнения…»

Ход мыслей Вершининой был прерван телефонным звонком.

– Слушаю, – она взяла трубку, – хорошо, Михал Анатолич, пусть подходит.

Вскоре в ее кабинета постучали и дверь приоткрылась. В нее заглянула миловидная девушка с короткой стрижкой.

– Можно? – высоким уверенным голосом спросила она.

– Входите, – пригласила ее Вершинина.

Статная, крепкая, с пышным бюстом и круглым румяным лицом, девушка производила впечатление вскормленной на деревенском молоке и выросшей на свежем воздухе молодой крестьянки, систематически приносившей отцу в поле батон с «Рамой».