Наталья Никольская - Дела забытые

– Согласен, – ответил Миша. – Есть у меня одна идейка…

Вечером я позвонила Ольге, сказала, что слежка отменяется, поэтому пусть Кирилл не загоняется и поостынет. А то он уже загорелся задействовать своих людей.

Весь следующий день я была, как на иголках. У нас с Мишей было очень ответственное мероприятие. Вернее, мне Миша категорически запретил на нем присутствовать. А я сгорала от нетерпения, возбуждения и невозможности быть задействованной.

Я беспрерывно ходила по квартире туда-сюда, несколько раз порывалась наплевать на Мишины запреты и двинуть в больницу, но в последний момент все время останавливала себя. Как мне дались эти несколько часов постоянного напряжения – описать не могу!

Рядом сидела Ольга и никак не способствовала тому, чтобы успокоить мои нервы. Тоже мне, психолог, блин! Хоть бы какой метод испробовала…

Но Ольга только хрустела пальцами, грызла ногти и посматривала на меня вопросительно. Я прекрасно знала, о чем она просит, но сразу же заявила сестре, что на сегодня распитие спиртных напитков запрещается категорически. Сначала надо дело закончить…

Ольга вздыхала, закатывала глаза и всем видом демонстрировала, что я устроила дискриминацию. Я молчала, пропуская мимо ушей ее намеки.

Телефонный звонок раздался только около одиннадцати вечера.

– Поля, – услышала я голос Миши. – Приезжай.

– Миша, все в порядке? – в волнении выкрикнула я.

– Да, приезжай, – повторил Миша.

– Ольга, собирайся быстро! – крикнула я сестре. бросая трубку. – Кажется, сейчас мы все узнаем…

Ольга побежала одеваться.

В отделение мы приехали быстро: я гнала машину, сцепив зубы от нетерпения.

В Мишином кабинете находились трое: сам Миша, еще один мужчина в милицейской форме – мне он был незнаком – и сам Комаров. Вид у Леонида был смятый и потрепанный. Он казался постаревшим на несколько лет. Его рыжие волосы казались какими-то тусклыми, а глаза, некогда бывшие голубыми, словно вылиняли.

Увидев нас, он усмехнулся.

– Здравствуй, Леня! – четко произнесла я, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу.

Ольга устроилась рядом и теперь с интересом, небольшим страхом и даже жалостью взирала на Комарова.

– Ну что, Леня, – сказал Миша хмуро, пуская сигаретный дым. – Повтори еще раз все, что ты мне рассказал.

Так, значит, Миша уже все знает! Он уже допросил Комарова.

– Я уже говорил, – хрипло начал Комаров.

– Ничего, пусть Полина послушает.

– Полина! – Леонид скривился. – Эта Полина вечно лезет, куда ее не просят! Черт бы ее подрал!

Я молчала. Молчала, понимая злость Комарова. Да, ведь это именно благодаря мне нарушились планы Комарова… Правда, я еще не знала, какая у них была цель, но сейчас, думаю, уже узнаю.

– Леня, рассказывай, – повторил Миша. – Чего уж теперь…

И Леонид начал рассказ.

– Это случилось много лет тому назад. Я тогда был совсем молодым, только начал работать в милиции. И однажды… Я действительно оказался случайно на том месте. Подбежал, увидел человека, лежащего на земле. Возле музея. Я к нему подбегаю, кричу: кто, что, давай, говори быстро! Он еще жив был. Я бумагу достал и ручку, записал под его диктовку все наспех, ему на подпись дал… Он подписал и умер. Пока он мне диктовал, я просто ушам своим не верил. Оказывается, он, Пилецкий Анатолий Васильевич, вместе со своим другом, Андреевым Виктором, решили ограбить музей. Собственно, ради этого и организовывалась выставка. Они давно это замыслили. Короче, отключить сигнализацию для них не составило труда: обесточку устроили. Взяли шпагу, стали уходить… Тут ссора какая-то у них возникла. Вот Андреев в пылу друга своего и убил. Прямо шпагой этой же. Вот. Я, значит, хотел было вызывать «дежурку», да призадумался. Пилецкий сказал мне, что что Андреев в парткоме работал. И я подумал… А что, если мне выгоду с этого поиметь? Компромат на Андреева у меня был стопроцентный: заявление потерпевшего с его подписью. И я решил…

– И ты решил его шантажировать, – негромко проговорила Ольга. – Я чувствовала, что что-то такое здесь и кроется, что не все так просто, что на одно преступление наслаивается другое…

– Короче, Андреев сперва не хотел меня даже слушать, но потом, когда понял, что выхода нет, сник, угрюмым стал… Согласился. Он потом как уж скакал перед вдовушкой этого Пилецкого, все грехи замаливал! А потом он во коммерцию ударился, денег еще больше стало. Ну, и мне соответственно стало больше перепадать. И все было бы отлично, если бы Жора не сунулся в это дело. Я понял, что он рано или поздно докопается до меня. Уже почти докопался. Он стал смотреть на меня по-другому, я видел это. И, проследив за ним, пару разговорчиков подслушав, понял, что Жора уже знает обо мне. Только он не знал об Андрееве…

– Знал, – вставила я. – У него мы нашли телефон Андреева. Я думаю, что Жора просто случайно услышал ваш разговор по телефону, что-то заподозрил и стал следить. Засек андреевский телефон. Возможно, он еще не знал, кто является, так сказать, сообщником Комарова. И вы решили быстренько Жору ликвидировать. Я правильно говорю?

– Да, – ответил Комаров. – Вернее, я не уверен, что Жора вышел на меня именно таким способом, но, очевидно, как-то так.

– Кто стрелял? – сжимая кулаки, спросила я. – В Жору – кто?

Комаров молчал.

– Они теперь друг на друга валить будут, – махнул рукой Миша. – Ничего, разберемся.

– Послушайте, а почему он вас сразу не убил? – наивно спросила у Комарова Ольга.

– Кто? – не понял тот.

– Ну Андреев! Ведь он мог вас просто убить и все, чтобы не платить.

– Ну, я же не такой дурак, чтобы не подстраховаться, – улыбнулся тот. – Знаете, как бывает: « В случае моей смерти…» Ну и так далее.

– Понятно, – усмехнулась я. – Продуманный мальчик.

– Если бы не ты, Полина… – Леня поднял на меня тяжелый взгляд.

– Да не пугай, не боюсь я тебя! – резко ответила я. – Я вообще никого не боюсь! Я очень рада, что больше ты никому не причинишь зла! Жаль, что девушку уже не вернешь. Медсестру…

– Эту дуру! – презрительно произнес Комаров. – Она сама виновата! То кричала: люблю, жить без тебя не могу, что хочешь для тебя сделаю, а потом каяться начала. Тоже мне, помощница хренова!

– Миша, я так понимаю, что вина Комарова доказана? – повернулась я к Соколову.

– Да, обыск уже сделан. «ТТ»-шник у него нашли. Так что… Все ясно. Конечно, покушение на Ольгину жизнь ему не предъявишь, но это и не нужно: грехов и так у него хватает. Уже есть постановление об аресте. Осталось только Андреева взять. Но и ему не отвертеться: заявление-то, подписанное Пилецким, никуда не денешь. Да и показания Комарова, которому на себя все брать не резон…

Андреев своей вины не отрицал. Этот человек, постаревший лет на десять, сгорбившийся и осунувшийся, раскололся практически сразу. Мог бы поотпираться, конечно, но думаю, что у него еще осталась частица совести. Груз вины за смерть бывшего друга висел на нем все эти годы. Единственное, о чем он просил, так это не допустить встречи с Александрой Михайловной Пилецкой.