Тесс Герритсен - Выбери меня [litres]

– Ты в порядке? – спросил Джек. – Что случилось?

Мэгги отпила глоток вина.

– Одному нашему пациенту стало очень плохо, пришлось выручать. С пациентом все в порядке, но я действительно не могла уйти. Прости. – Она сделала еще глоток. – Как прошел концерт?

– С тобой прошел бы лучше.

– Прости. – Еще один глоток вина. – Есть настроение пообниматься?

У Мэгги это означало – заняться сексом.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас.

Джек взял ее за руку, и они поднялись в спальню.

Потом, когда Мэгги уже заснула, Джек лежал рядом и думал: неужели теперь у них так будет всегда?

Теперь они, вместо того чтобы решать возникшие между ними проблемы, будут просто заниматься сексом?

Джек лежал на спине, смотрел в темноту и слушал тихое дыхание жены. И в его сознании возник смутный образ: женщина с карими глазами, ее волосы шевелит ветер и подкрашивает золотом солнце.

Лиам на нее настучал. Почему еще ее могли попросить зайти в сто двадцать пятый кабинет в Ричардс-холле с табличкой на двери: «Управление по вопросам равенства и соответствия требованиям университетов. Раздел IX, координатор д-р Сакко».

Письмо по электронной почте пришло вчера, доктор Сакко не объяснила, по какой причине вызывает Тэрин, но Тэрин не сомневалась в том, что это из-за Лиама.

Наверное, кто-то из его соседей, скорее всего одна из блондинок рассказала ему, что она тайком приходила в его квартиру, пока его не было дома. Или он устал от ее звонков и СМС и решил подать на нее жалобу. Она не хотела, чтобы этим закончилось. Ему всего-то надо было посидеть с ней, поговорить. Она бы напомнила ему о тех годах, что они встречались, об их общих хороших воспоминаниях, о том, сколько всего их связывало. Они бы обнялись, и все стало бы как раньше.

Это просто недоразумение, простое недопонимание – вот что она скажет доктору Сакко.

Тэрин постучала в дверь кабинета и услышала:

– Войдите.

За столом сидела женщина. Она поздоровалась с Тэрин. Выражение лица у нее было нейтральное, и это не понравилось Тэрин: по такому лицу почти ничего невозможно понять. Доктору Сакко было лет сорок – сорок пять. Блондинка с короткой стрижкой, в синем блейзере, который больше уместен в банке или на совете директоров какой-нибудь крупной компании.

– Тэрин Мур, верно? – быстро и сухо уточнила она.

– Да, мэм.

– Присаживайтесь.

Доктор Сакко указала на стул напротив своего стола, и Тэрин села. На «рабочем столе» Тэрин заметила с десяток папок, она пробежалась по ним глазами, рассчитывая увидеть ярлык с именем Лиама, но безуспешно – доктор Сакко очень быстро отправила их в «исходящие».

– Спасибо, что пришли, Тэрин.

– Вообще-то, я не понимаю, зачем я здесь. В вашем письме не сказано.

– Это потому, что мы не должны распространяться об этом деле и наш разговор будет конфиденциальным. Я – координатор Девятого раздела, равенство и соответствие требованиям университетов. Вы в курсе, чем занимается мой офис?

– Вроде да. Посмотрела онлайн, перед тем как сюда идти.

– Девятый раздел запрещает дискриминацию по признаку пола, и мой офис обеспечивает соблюдение этих стандартов. Если кто-то заявляет о сексуальных домогательствах или харассменте с вовлечением студентов или персонала, мой долг – расследовать этот случай. Если я приду к выводу, что поступившая жалоба обоснованна, мы принимаем дисциплинарные меры взыскания от беседы и консультаций и вплоть до увольнения. Если же случай действительно серьезный, мы обращаемся в правоохранительные органы.

Увольнение. Тэрин не могла понять – ее собираются исключить? Она сразу вспомнила обо всех студенческих ссудах, о том, как каждое лето работала в две смены, чтобы оплатить свое обучение. Живо представила, как мама рано утром еле плетется домой после ночной смены в доме престарелых, где меняла памперсы и подставляла судно или утки, и все ради того, чтобы ее дочь училась в Северо-Восточном университете. А она должна учиться именно в Северо-Восточном университете, потому что она должна быть рядом с ним.

«Лиам, неужели ты действительно так поступил со мной?»

– Мы очень серьезно относимся ко всем поступающим к нам заявлениям, – сказала доктор Сакко. – Я обязана выслушать обе стороны, я все документирую и после нашей беседы попрошу вас подписать протокол.

У Тэрин затряслись руки, но она держала их под столом, так что доктор Сакко их не видела, а значит, не могла понять, как ее пугает одна мысль о возможном исключении.

Она тайком прокрадывалась в квартиру Лиама всего раз пять… ну, может, десять, но она никогда не брала у него ничего ценного. Она брала только те вещи, которые для него ничего не значили, а для нее значили очень даже много.

Или все дело в ее звонках и СМС?

Тэрин припомнила моменты, когда, возможно, действительно зашла слишком далеко и делала то, что не следовало бы делать. Например, она читала его почту, воровала его наволочки и следила за ним в кампусе.

Но ведь все это такие незначительные проступки!

– Пока что я побеседовала только с двумя студентами вашей группы, но побеседую и с остальными, чтобы узнать, не возникали ли у них те же проблемы.

Тэрин часто заморгала.

«О чем она говорит? Я что-то пропустила?»

– Из какой группы? С кем проблемы? Я не понимаю.

– Группа семинара «Несчастные влюбленные».

Тэрин затрясла головой:

– Простите, я не понимаю, о чем идет речь.

– Профессор Джек Дориан. Можете сказать, каков ваш опыт общения с профессором?

Тэрин выдохнула. Она испытала такое облегчение, что несколько секунд просто сидела и не могла вымолвить ни слова.

Так, значит, это не Лиам, дело в чем-то другом.

Доктор Сакко нахмурилась:

– Вы можете что-то о нем сказать?

– Почему вы спрашиваете меня о профессоре Дориане?

– Потому что на него поступила жалоба от одной из студенток.

– От какой студентки?

– Я не вправе называть имена, но она, как и вы, посещает семинар девятьсот пятнадцать.

– И на что она жалуется?

– Она заявляет, что профессор Дориан допустил высказывания сексистского и уничижительного характера. Он допустил их в ее адрес, но и другие студентки в группе были задеты его высказываниями не меньше, чем она.

– При мне никогда ничего подобного не происходило.

– Возможно, вы в тот день просто пропустили занятия.

– Я никогда не пропускаю занятия на семинаре профессора Дориана. Он лучший из всех преподавателей, кого я знаю.

– И он ни разу не говорил ничего, что задело бы вас или как-то оскорбило?

– Никогда, – сказала Тэрин и через небольшую паузу спросила: – Что ему грозит, если он действительно допустил нечто подобное?

– Все зависит от того, насколько оскорбительными были допущенные им высказывания. Одного предупреждения может быть достаточно. Но если все серьезно, я вправе рекомендовать применить к нему дисциплинарные взыскания.