Тесс Герритсен - Выбери меня [litres]

– Поэтому, – продолжила доктор Сакко, – я прихожу к выводу, что данная жалоба – результат обычного недопонимания.

Джек с облегчением вздохнул:

– Значит… это все?

– Да. Как бы то ни было, на будущее подумайте о том, чтобы ставить на расписании своих лекций предупреждающие метки. Другие профессора уже это делают, то есть с помощью этих меток предупреждают студентов о том, что какой-то материал их курса может содержать шок-контент, например описание случаев насилия, сексуальных домогательств, расизма и тому подобного.

– Я в курсе, что другие профессора так делают, но для меня подобные метки – проблема.

– Почему?

– Потому что некоторые аспекты человеческого опыта могут быть не то что неприятными, а шокирующими, и я считаю, что задача преподавателей колледжа состоит как раз в том, чтобы знакомить студентов с этими аспектами. Мы сейчас говорим о студентах старше двадцати лет. Это взрослые люди, они в новостях по телевизору каждый день видят и слышат истории похлеще, чем на моем курсе. И я не намерен их инфантилизировать.

– Поверьте, у меня нет желания указывать вам, как надо преподавать ваш предмет. Просто подумайте об этом.

Джек встал, собираясь уйти.

– И еще один момент, – сказала доктор Сакко. – Правила университета запрещают преследование вовлеченных в расследование студентов или преподавателей.

– Я бы никогда не стал этого делать, даже если бы знал, кто конкретно подал жалобу.

Но Джек знал, пусть не наверняка, но вполне мог себе представить. Он вспомнил, как Джессика перемигивалась и перешептывалась со своей соседкой по комнате Кейтлин, когда им не нравилось что-то из того, что он говорил на занятиях. А еще он вспомнил, что оценил письменную работу Джессики на «С» с минусом и она очень из-за этого разозлилась.

Но он не собирался предпринимать против нее какие-либо шаги. На следующем занятии он будет вести себя так, будто ничего не случилось.

Джек пожал руку Элизабет Сакко, поблагодарил ее за то, что она «сняла с него обвинение» и, когда вышел из офиса, почувствовал себя так, будто стал весить на пятьдесят фунтов легче.

«Спасибо, Тэрин», – мысленно поблагодарил он.

– И на что жаловалась та студентка? – спросила Мэгги, когда они ехали в клинику встречать Чарли.

Они оба нервничали из-за этого приема у врача, и Джек, чтобы нарушить затянувшееся молчание, рассказал о своей встрече с доктором Сакко, координатором из Управления по вопросам равенства и соответствия требованиям университетов.

– Мы обсуждали переписку Элоизы и Абеляра. Ты знаешь, это любовники из двенадцатого века, – сказал Джек, как будто это все объясняло.

– Элоиза и Абеляр? Это ведь им будет посвящена выставка в Музее изящных искусств? Я видела баннер на автобусе.

– Все верно. Выставка открывается на этой неделе.

– И какое отношение эти влюбленные из двенадцатого века имеют к твоей проблеме с Девятым разделом?

Джек пожалел, что заговорил об этом. Жалобу отклонили, его оправдали, он был жертвой мстительной студентки. Ему показалось, что, если он расскажет Мэгги о случившемся, это купирует любые сомнения, которые все же могут у нее возникнуть. Но, с другой стороны, у него было такое чувство, будто он непонятно зачем признается в преступлении, которого не совершал.

– Я объяснил группе, что средневековый роман Абеляра и Элоизы послужил образцом для написания современных романов, таких как «Исчезнувшая» например.

– Абеляр ведь был ее учителем?

– Да.

– И он был намного старше ее?

– Ага. И в результате его кастрировали, и всю оставшуюся жизнь он провел в монастыре. А Элоизу заперли в аббатстве.

– Так почему на тебя подали жалобу?

– Это было простое недопонимание. Все обвинения с меня сняты.

– Джек, что было в той жалобе? Что именно в твоих словах так шокировало студентку?

– Я сказал… сказал, что могут быть причины, которые подталкивают преподавателя к тому, что он заводит роман со своей студенткой.

Боковым зрением Джек видел, что Мэгги внимательно на него смотрит.

– А у тебя?

– Что у меня?

– Когда-нибудь был роман со студенткой?

– Господи, Мэгги! Как ты вообще можешь о таком спрашивать?

Не слишком ли он негодует? Как будто где-то в темном уголке подсознания все же обдумывает такую возможность?

– Просто… – Мэгги вздохнула. – На меня в последнее время столько работы навалилось, даже выкроить время для нас не получается.

– Ты знаешь, как мне этого не хватает. Я скучаю по нам прежним.

– Думаешь, я нет? – Мэгги снова посмотрела на Джека. – Я стараюсь, я правда стараюсь. Но я просто разрываюсь на работе… стольким людям надо помочь.

– И что же будет, если у нас появится ребенок? Он впишется в твой рабочий график?

Мэгги заметно напряглась и отвернулась. Джек сразу пожалел, что упомянул о том, что у них может появиться ребенок, он знал, как подкосил Мэгги последний выкидыш. Призрак потерянного ребенка до сих пор преследовал их обоих.

– Прости, – тихо сказал Джек.

Мэгги не отрываясь смотрела в окно.

– Это наша общая потеря.

Чарли был последним пациентом в расписании доктора Грешема, и Джек с Мэгги застали его в приемной. Он в полном одиночестве сидел в кресле, а на коленях у него лежал потрепанный экземпляр «Нэшнл джеографик». Последний раз Джек видел Чарли всего несколько дней назад и теперь был потрясен тем, насколько постаревшим тот выглядит, как будто стрелки его часов завертелись с удвоенной скоростью. Увидев их с Мэгги, Чарли улыбнулся и бросил «Нэшнл джеографик» на кофейный столик, где лежала целая стопка таких же древних журналов.

– Приехали все-таки.

– Конечно приехали, пап. – Мэгги наклонилась и обняла отца. – А тебе не обязательно было садиться за руль, мы могли тебя подвезти.

– Уже изготовилась завладеть моими ключами? Нет уж, для этого тебе придется вырвать их из моих окоченевших рук. – Чарли кивнул Джеку. – Спасибо, что решил составить компанию по такому веселому поводу.

– Без проблем, Чарли.

– Старость не радость. – Чарли поморщился и поменял позу. – И судя по тому, что доктор Грешем хочет лично обсудить со мной результаты МРТ, радости у меня сегодня поубавится.

– Личный разговор врача с пациентом еще не значит, что новости должны быть плохими, – как можно увереннее сказала Мэгги, но ей не удалось никого обмануть, и Джек и Чарли уловили фальшь в ее голосе.

– Мистер Лукас?

И да, Чарли позвала не медсестра, а лично доктор Грешем. Он стоял в дверях с медицинской картой в руках, и лицо его решительно ничего не выражало. Но именно это нейтральное выражение лица и казалось дурным знаком.

Чарли со стоном встал с кресла, и они все вместе пошли по небольшому коридору в его кабинет. Никто не произнес ни слова, каждый собирался с духом перед предстоящим разговором.