Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 12

— И вы приманиваете осознание? — предположил Леопольд.

— Да, я молюсь об этом. Чтобы какое-нибудь осознание поселилось в нем.

— Но он же двигается.

— Но пока ведет себя как больной шизофренией в последней стадии, без малейшего проблеска сознания.

Отшельник поднялся и подошел к стене напротив них. Взяв тряпку, он протер и без того чистый, большой полупрозрачный треугольник.

— А это что? — спросила Белла.

— Индикатор. Я здесь — в роли смотрителя.

— Индикатор?

— Сеть башен обнаружит скачкообразный рост энтропии в ближнем космосе, и это будет означать…

— Появление инопланетян, — закончил Леопольд.

— Да.

Отшельник всматривался через большой, почти во всю стену, проем в звездное небо, как будто сам пытался обнаружить какое-то. изменение в этом сияющем скоплении. Остальные тоже зачарованно смотрели на серебристый Млечный Путь. И никто не заметил, как глаза Бартоломея Второго сфокусировались сначала на своей руке, затем на участке пола перед собой. Робот осмысленным взглядом обвел помещение и попытался положить в рот камешек, который нашел рядом. Но потом зрачки его снова расфокусировались, камешек выпал из пальцев, а рука продолжила отбивать тот же ритм.

— Найти бы кизяк и развести настоящий огонь, — сказал Гарри, которому было неуютно от холодных электрических искр.

— Марк уже искал ваш кизяк, и ничем хорошим это не закончилось, — напомнил Леопольд.

— При чем тут кизяк и то, что с приходом Марка начались все несчастья для нас? Здесь кто-нибудь видел коров или овец? Кому здесь гадить? — спросил Сергей.

— Дерьмо! — эмоционально воскликнул Гарри и напрягся.

Марк не сразу понял, к чему относилась эта реплика, но уже почувствовал холод между лопаток.

Прямо сквозь стену на них выскочили три Призрачных Пса. Заглотив Леопольда, Гарри и Сергея, которые еще боролись, уже находясь внутри их полупрозрачных тел, Псы тут же исчезли. Отшельник отчаянно что-то бормотал, глядя на нарисованный глаз с двумя зрачками, а Белла и Марк вскочили на ноги. К ним подкатилось уже безжизненное в полном смысле слова перекати-поле. Белла, не глядя ни на кого, решительно направилась к выходу, а Марк бежал за ней вниз по ступеням.

— Сергей сказал, что нам нужно остаться здесь, — напомнил юноша.

— Вот и оставайся.

Они выскочили из башни и быстро направились прочь от нее. Марк еле поспевал за девушкой.

Они все дальше и дальше, совершенно молча, удалялись от злополучной башни и проходили мимо других. Через два часа почувствовалась усталость и очень похолодало. Марк еще не знал, что холод для Беллы был страшнее всего на свете.

Они взошли на холм, чтобы оглядеться. Вокруг темнелись только башни, но примерно на одинаковом расстоянии от них светились два огонька, два костра. Белла смотрела то на один, то на второй, видимо, выбирая, к какому направиться.

— Кизяк ищем или от Псов убегаем? — неожиданно раздался голос сзади.

Марк и Белла вздрогнули и резко повернулись. За ними стоял… осел. Но гораздо больший по размеру, чем обычные животные этого вида, и… полупрозрачный.

— Я — Призрачный Осел. Не знаете, куда пойти, налево или направо?

— Да.

Осел подошел к ним ближе. Сел по-собачьи и тоже посмотрел сначала на правый огонек, затем — на левый, потом поднял морду к звездам и задумчиво произнес:

— Насладитесь моментом. Это — свобода.

— В каком смысле?

— Свобода — это выбор. Чем он мучительнее — тем вы свободнее, потому что эмоциональность выбора заставляет его полнее осознать, а осознание — свобода от запрограммированной органики.

— Разве?

— Парадокс в том, что люди считают свободой — свободу от свободы.

— Как это?

— Так компьютер электронный или белковый считал бы себя абсолютно свободным именно потому, что не чувствует выбора. Он запрограммирован. Свободными себя чувствуют несвободные люди. Один занимается музыкой, которая ему нравится, ест то, что ему нравится, занимается сексом, как ему нравится, и считает себя свободным, потому что действует как запрограммированный генами белковый компьютер. Второй не допускает сомнения в догмах, в которые верит и которыми руководствуется, и тоже считает себя свободным, потому что не мучается выбором.

— Странно.

— Тут много странного. И я его хорошо знаю…

— Кого?

— Того, кто эти странности придумал.

— Боба?

— Нет, Боба такие мелочи не очень интересуют.

— А зачем Псы нападают на нас? — спросила Белла.

— Псы служат Бобу. Не знаю, что вы задумали, но он хочет вас остановить. Так что придется выбрать, — ответил Призрачный Осел, показывая копытом в сторону огней.

Белла выбрала и решительно направилась к огоньку справа, Марк поспешил следом, а за ними сидящий как собака Осел повернул морду и приветственно кивнул розовому женскому призраку, который стоял рядом и смотрел вслед уходящим.

Огонек оказался небольшим костром в пустыне, рядом с которым сидела пожилая женщина в одеяниях, вышитых рисунками с козами. Марк вспомнил, где уже видел такие изображения. Огонь был маленьким, но живым и настоящим. Юноша узнал топливо.

— Где вы раздобыли кизяк? — Каким-то образом Марк чувствовал, что здороваться здесь необязательно.

— Ну, точно не от Призрачного Осла, — хрипло рассмеялась женщина.

— Вы жрица Геры? — спросила — Белла, которая, видимо, тоже узнала изображения на одеждах.

— Да. Я сестра Мэй. А у вас измотанный вид. Присядьте и покушайте.

Марк понял, что действительно очень устал от всех недавних пережитых им потрясений. Сестра Мэй протянула Белле огромный пуховый платок, а затем откуда-то из своих одежд вынула два… белых. кусочка и протянула молодым людям. Кусочки оказались сыром, и очень вкусным, особенно после безвкусного белка.

— Кизяк, как и молоко, мне дают козы.

— Мы не видели здесь коз.

— Когда возникает необходимость, я колдую себе сытую козу. Моих чар хватает только на четыре часа, но этого достаточно.

— А вы добрая или злая жрица? — с улыбкой спросил Марк.

— Это люди, — женщина махнула рукой в сторону, — думают, что жрицы могут быть злыми или добрыми. На самом деле мы неизменны, меняются лишь представления о добре и зле. Гера — первая женщина-бог в понимании нашего мира. Мы, ее жрицы, представляем женское начало. В эру мужских ценностей мы считались злыми. Сейчас — эра бабских ценностей, и мы опять считаемся не очень добрыми.

И пока Марк и Белла жевали сыр, согреваясь у костра, жрица рассказала им, что изначально женская сущность — универсальная и единственная, в которой инь не отделялась от ян. Но когда Боб создал мужской пол, тот вобрал в себя всю энтропию, весь ян, и женская вселенская сущность превратилась в бабскую инь. А инь — антиэнтропия, в которой все должно быть предсказуемо безопасно и комфортно. Комфортный рост биомассы без конфликтов, приятный и безопасный для всех. Это то, что называется добром. Таким образом изначально женское разделилось на две крайности — мужское и бабское. А крайности всегда ненавидят середину. Ведьмы стали злыми для всех.