Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 07

— Нам известен, — продолжил штабс-капитан, проглотив замечание начальника, — господин Ильин Фома Тимофеевич, я думаю начать с него.

— И как?

— Вы говорили, что знакомый со шрамом приобретал имение и оформлял документы в Петербурге…

— Возможно так, если ничего не путает господин Залесский, — перебил Иван Дмитриевич Орлова.

— Допустим, — продолжил Василий Михайлович, — но в таком случае этот господин со столь приметным шрамом мог оформить покупку в своем уезде, а если этим занимался в столице, то это может быть в Санкт-Петербургском уезде? — Он вопросительно смотрел на Путилина.

— В этом вы, может быть, правы.

— Тогда, — продолжал штабс-капитан, ободренный словами Путилина, — он приехал из уезда. Так?

— Может быть.

— Мы можем проверить всех приехавших Ильиных с именем Фома на предмет проживания здесь, допустим, последние полгода, ведь в документах указано, что типографское оборудование тоже приобретено полгода назад.

— А если он проживает в столице? — вмешался в рассуждения штабс-капитана Иван Иванович.

— Тогда проверим живущих в столице Ильиных.

— Разумно.

— Затем провести обыск в имении.

— Василий Михайлович, вы правы, но как же уездный прокурор выдаст нам постановление на обыск со столь малыми уликами?

— Я считал, что подозрение в столь тяжком преступлении, как изготовление фальшивых денег, даст нам возможность на законных основаниях произвести необходимый для дознания обыск.

— Закон превыше подозрений, — начальник сыска постучал карандашом по столу.

— Иван Дмитриевич, ведь здесь же преступление против Государя?

— Да, но подозреваемый дворянин?

— Надо все равно искать Ильина.

— С вами согласен, а вы, Иван Иванович?

— Я считаю, когда мы обнаружим Ильина Фому Тимофеевича, купившего имение, мы можем установить за ним наблюдение и неофициальным следствием понять, тот ли это человек, который нам нужен.

— Это в наших силах.

— По установлении интересующего нас, просить у прокурора необходимую бумагу.

— Так, ваша мысль, Иван Иванович, что господина Левовског0 собирались самого сделать убийцей, разумна, но вот кого пытались представить в виде жертвы?

— Может быть, нашего ненайденного студента?

— Не думаю, — произнес Путилин после секундного замешательства и скривился, — зачем такие сложности, притом Микушин не был соперником Левовского в амурных делах, даже свадьба назначена на Пасху. Убийство студента противоречит разумным действиям.

— Может быть, жертвой должен стать неведомый нам сообщник?

— Тогда сообщник вне подозрений и у него должна быть чистая репутация, чтобы мы, сыскная полиция, не могли даже заподозрить в грязных делах.

— Тогда нам предполагаемую жертву не найти.

— Кто-то же должен обеспокоиться смертью Левовского?

— Но кто?

— Кто? Надо выяснять.

— Хорошо на словах, а вот с чего начинать?

— Как и было сказано, с Ильина Фомы Тимофеевича. Будем надеяться, что искомый господин, если являлся получателем такого специфического груза, просто обязан где-либо промелькнуть. Поэтому вам, Василий Михайлович, стоит заняться таможенным ведомством, пошлину господин Ильин должен оплатить, чтобы не привлекать к себе внимания. Далее нам известно, что куплено с полгода назад, и из ведомств вы сможете узнать, в каком направлении сии машины убыли.

Штабс-капитан кивнул, задание вполне понятно.

— Теперь вернемся к вам, Иван Иванович, — Путилин указал карандашом на надворного советника. — Адресная экспедиция и Земельный комитет.

— Что ж, понятно.

— Иван Иванович, советую посетить уездного землемера и узнать, много ли продано в уезде имений, допустим, за последний год.

— Непременно.

— Что ж, господа, надеюсь, что полученные вами сведения прольют свет на преступление.

Когда скрипнувшая дверь затворилась и в коридоре стихли шаги, Путилин вернулся к обещанной помощнику градоначальника бумаге. Вчерне она была написана, но стоило привести ее в надлежащий вид, подправить некоторые слишком острые места, где Путилин со всей прямотой высказывался о состоянии не только сыскного отделения, но и всей полиции в целом.

Начальника сыска никто не тревожил.

Чтобы отвлечься от тяготивших мыслей, Путилин поднялся и размял ноги, несколько раз пройдя из угла в угол. На сердце спокойней не стадо. Два дела — об убийстве господина Левовского и о появлении фальшивых ассигнаций — мистическим образом сливались в единое целое. С одной стороны, не было веры в то, что такой преуспевающий чиновник смог запятнать добрую славу на службе столь непотребным делом, но здесь пришли на ум другие слова: «чужая душа — потемки». Воистину сказано.

Однако зачем вызрела необходимость его убийства? Ведь от него могли поступать приметы, вводимые для защиты банкнот? Нелепица, одним словом. Хотя если предположить, что Левовский стал не нужен, сыграл отведенную ему роль, роль второй скрипки, — тогда, может, сложится картина в единое целое.

Снова нет покоя от следственных дел, словно врастают они в Путилина и не дают ни минуты покоя многочисленными противоречивыми мыслями.

— Иван Дмитриевич, — прервал размышления дежурный чиновник, — вам депеша из Гдова.

— Давайте-давайте, — Иван Дмитриевич протянул руку за пакетом.

— Будут указания?

— Нет, пока нет.

Начал вскрывать конверт из плотной бумаги. Наконец проявился пропавший в уездной поездке помощник.

«Преступник арестован. Жуков»

Коротко и понятно. Миша, как всегда, краток, и отсюда следует, что предположения помощника были абсолютно верны и найденный в деревне под интересным названием Самолва убийца Григория Еремеева в ближайшее время будет доставлен в столицу. Представление о душегубе совпадет с истинным портретом, ведь убить подобного себе не так просто. Некоторые с содроганием отрезают голову курице, лишаются чувств при виде крови, а здесь убить соседа и как ни в чем не бывало уехать к себе, где каждый день смотреть в глаза родственникам тобой убиенного человека, делать вид, что ты ничего не знаешь, и при этом улыбаться. Жизнь непредсказуема своим течением. А что говорить о совести, которая в такие минуты спит.

Этот год выбивается из колеи: если три года подряд в Санкт-Петербурге было по двенадцать убийств, то в этом заканчивающем свой бег семьдесят третьем — уже семнадцать, целых семнадцать. Вот еще одно, с легкой руки Михаила, раскрыто. Мысли вновь, черт возьми, возвращались к Левовскому, и Путилина не покидало ощущение, будто наполнен он от пальцев на ногах до последнею волоса на макушке не доведенным пока до конца делом. Убийство всегда трагедия, но, к сожалению, только для определенного круга лиц. Для остальных это статья в газете, в разделе «Происшествия».