Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 07

У Ивана Ивановича озноб пробежал по спине. Надо срочно доложить о догадке Ивану Дмитриевичу.

Полицейский мост остался позади, как и Голландская Реформатская Церковь с изящными колоннами по фасаду. Мысли надворного советника катились непрекращающейся волной, занимающей иногда своей фантастичностью. Казалось, вот ниточка, за которую стоит только потянуть, и распутается клубок, ан нет, наоборот, он больше затягивался.

Нитка запутывается в причудливый узел, и вновь стремление ее развязать становится непреодолимым. И так на новый круг в поисках очередного кончика.

Иван Иванович поправил поднятый воротник и взялся за медную отполированную до блеска ручку.

«Что может найти штабс-капитан на квартире убитого?» — мелькнуло у него и пропало в глубинах других мыслей.

В это время господин Орлов, взявший в качестве понятых дворника и кухарку со второго этажа, стоял у двери, срывая бумагу с несколькими печатями.

— Я попрошу в квартире тишины, — он строго посмотрел на понятых, потом обратился к агентам, взятым помощниками на обыск, — начинаем, как обычно, с левой стороны от входа и внимательно проверяем по кругу, потом следующая комната и так далее.

— Понятно.

— Начинаем.

Орлов потратил на квартиру убитого шесть часов и только к первому часу пополуночи закончил проведение обыска. Он устал и видел, как были вымотаны помощники. Понятые с его позволения сидели на стульях, безучастно поглядывая на полицейских. Но мучения не были напрасными: в квартире найдены три тайника с весьма любопытным содержанием.

Штабс-капитан начал с гостиной, самой большой комнаты, в ней не нашлось ни единого потайного места, даже самого маленького намека.

Спальня выдала первую тайну не сразу, а только когда отодвинули неподъемную дубовую кровать, за спинкой которой и нашелся предполагаемый тайник. Там находился потертый кожаный саквояж. При подробном рассмотрении в нем обнаружились бумаги на покупку нескольких машин для типографских нужд — печатных и для резки бумаги — на имя некоего Ильина Фомы Тимофеевича.

Когда проверили входной коридор, до этого не осмотренный, нашли сразу два тайника — в одном двести тысяч рублей в двадцатипяти- и пятидесятирублевых ассигнационных билетах, источающих едва уловимый запах свежей типографской краски. Во втором — несколько паспортов на разные фамилии и документ с подробным описанием мест в банкнотах, на которые стоит обратить особое внимание, чтобы они не вызывали подозрения об их фальшивости.

Штабс-капитан ожидал чего угодно, но только не такого результата, и был крайне удивлен. Его лицо по мере нахождения потайных мест и их содержимого не выражало удовлетворения, а, наоборот, мрачнело. В те несколько лет, которые служил в сыскной полиции, он успел повидать многое. И изуродованные до неузнаваемости трупы, и мать, утопившую в отхожем месте только родившегося ребенка, и грабежи, в которых человек лишался жизни из-за нескольких медяков, и четырнадцатилетнюю девочку, которая совершила тройное преступление: кражу, поджог и убийство, соблазнившись хорошим платьем своей подруги, придушила ее, облила керосином и подожгла, а затем украла понравившееся платье, и прочая, прочая мерзость. Но чтобы чиновник, ценимый за усердие и получавший отнюдь не малое жалование, занялся противоправными делами? К тому же потомственный дворянин! Нс укладывалось в голове. Куда катится презренный мир?

Василий Михайлович теребил пальцами ус, честь офицера и дворянина для него была не пустым звуком. Уроженец Смоленской губернии, которая испытала на себе и Литовское владычество князя Ягайлы, и нашествие польских орд короля Сигизмунда, и опричнину жестокосердного царя Ивана, не щадившего ни своих, ни тем более чужих, и грозную поступь войск маленького корсиканца, — воспитывался отцом, отставным майором, в почитании царя и, главное, Отечества, за которое и жизни не жалко. А про достоинство дворянина речь была особой. Пусть режут тебя на куски, поднимают на кол, должен с честью смотреть в глаза врагам, и ни единого стона, ни единой слезинки не должно появиться на лице, чтобы не показать твою слабость.

В последний раз штабс-капитан прошелся по комнатам квартиры, придирчивым недоверчивым взглядом окинул помещения, где ранее проживал надворный советник Левовский, преуспевающий чиновник Экспедиции заготовления государственных бумаг. Орлову казалось, что он что-то упустил при сегодняшнем обыске.

Теперь он мог бы прибавить еще много штрихов к идеалистическому портрету господина Левовского.

— Любопытно, — сказал Путилин, адресуя чиновникам по поручениям единственное слово, прозвучавшее за последние пять минут.

Каждый из сыскных агентов был всецело поглощен услышанным. Конечно, найденные документы не добавляли привлекательности образу убитого чиновника. Не так он был прост, как показалось в день его трагической смерти. Бумаги на типографские станки, купленные на чужое имя, а ведь господин Левовский должен на службе возглавить второе отделение Экспедиции, которое занимается печатью ценных бумаг. Это вызывает определенные подозрения о не очень чистых помыслах Сергея Ивановича. И эти двести тысяч новыми двадцатипяти- и пятидесятирублевыми ассигнационными билетами! Завтра будет известно, настоящие они или фальшивые. Ко всему прочему найденные паспорта на разные фамилии!

— Практическое пособие для изготовления фальшивых купюр?

— Значит, так обстоят в данную минуту наши следственные дела, — Путилин нарушил затянувшееся молчание. — И каковы ваши мысли, милостивые господа?

Глаза Ивана Дмитриевича внимательно следили за чиновниками, грустный вид которых и поникшие плечи говорили больше об их чувствах, чем тысяча распрекрасных слов.

— Как я понимаю, — разорвал возникшую паузу штабс-капитан, — после армейской службы, господа, я не могу понять статских. У нас все достаточно ясно. — Василий Михайлович не мог привыкнуть к своему положению и вспоминал об армейских порядках только со словом «мы». — Хорошо. — Он поймал пристальный взор начальника. — Господин Левовский — не овечка для заклания, а погрязший до самой макушки во грехах человек. — Василий Михайлович провел рукою над головой. — Об этом вопиют и деньги, я уверен, экспертиза покажет, что они фальшивые, и документы на типографское оборудование, которое дало возможность нашему убиенному чиновнику пополнять свой кошель. По службе, как я понимаю, Сергей Иванович имел доступ к некоторым секретным делам Экспедиции и поэтому мог беспрепятственно делиться с подельниками необходимыми сведениями.

— Василий Михайлович, негодование здесь неуместно. О чести и достоинстве мы поговорим в другое время, сейчас нам необходимо решить — в какую сторону двигаться, чтобы найти типографию, наводняющую наше отечество фальшивыми денежными знаками, и, ко всему прочему, схватить убийцу, — пресек сентенции офицера Путилин. Перед сыскными агентами стояли определенные цели, но выносить по ним приговор — дело судейских.