Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 07

Приказом по Министерству внутренних дел от 2-го января 1869 за № 54 определен исправляющим должность цензора Тверского Цензурного комитета с производством содержания в тысячу сто рублей в год 1869, января 2.

По приказанию господина Министра внутренних дел выдано в единовременное пособие на излечение 300 руб. 1869, февраля 5.

По журналу г. Министра внутренних дел за № 1381 утвержден в должности цензора, с производством содержания в тысячу сто рублей 1869, апреля 2.

Определением Правительствующего Сената, 28 ноября 1872 года состоявшемся, произведен в надворные советники.

X. Был ли в походах против неприятеля и в самих сражениях и когда именно?

Не был.

XI. Был ли в штрафах, под следствием и судом; когда и за что именно предан суду; когда и чем дело кончено?

Не был.

XII. Был ли в отпусках, когда и на сколько именно времени; являлся ли в срок, и если просрочил, то когда именно явился и была ли причина просрочки признана уважительною?

Был. На основании Высочайшего приказа по Министерству внутренних дел о гражданских чинах 1873 года августа 1, № 35, для поправления здоровья на двенадцать месяцев в Италию и отправился в сей отпуск 2-го августа того же года.

XIII. Холост или женат, на ком, имеет ли детей, кого именно; год, месяц и число рождения, где они находятся и какого вероисповедания?

Холост».

— Вот так прочтешь служебный формуляр, и кажется, что человеку только крыльев ангельских не хватает. Начнешь копать глубже, а там… Господи, до чего же человеку нравится скрывать свое нутро под шелухой золотой патины. Как любит человек притворяться добропорядочным, пряча за приветливой улыбкой тщеславие, алчность и предательство, — невольно вырвалось у начальника сыска.

— Иван Дмитриевич, вы не правы, господин Анисимов согласно документам выехал за границу пятого августа.

— Даже так?

— Со сведениями не поспоришь, это достоверно.

— Но…

— Вот я и думаю-гадаю, Петр ли Глебович выехал или некто с его паспортом?

— Выдумаете…

— Не исключаю, — на усталом лице появилась озорная улыбка. — Не такие загадки разгадывали, а, Иван Дмитриевич?

— Посмотрим. Анисимов. Вы говорили, он уехал лечиться, так?

— Совершенно верно.

— На чем основано ваше подозрение?

— Иван Дмитриевич, посудите сами, если Петр Глебович участвует в деле изготовления «золотого тельца», то он не мог покинуть пределы России в столь ответственный час. Дом он сдал на время отпуска семье чиновника из департамента уделов. Невзирая на этот факт, я думаю, он либо в столице, либо в имении.

— Пожалуй, с вами соглашусь. Напомните, когда продал имение Левовский Анисимову?

— В июне сего года.

— Сразу же после прихода типографских машин?

— Нет, до прихода из Германии.

— Значит, подготовка шла давно.

— Видимо.

— Самое время посетить Новоладожский уезд, если не ошибаюсь, деревню Вымово.

— Именно так.

— Когда вы хотели выехать?

— Завтра утром.

— Возьмите в попутчики Жукова, он может вам пригодиться.

— У меня тоже такое мнение, — Василий Михайлович не кривил душой, произнес искренним тоном.

— Тогда не смею задерживать.

Выехали в ранний час, на улице хоть глаз выколи. Штабс-капитан с вечера предупредил Михаила: «Выезжаем в пятом часу». Жуков хотел было возмутиться, но осекся под пристальным взглядом. Опять ни свет ни заря поднимайся, когда самый сладкий сон, и по декабрьскому морозу навстречу неизвестности.

Сто верст не в одно мгновение пролетели, но довольно быстро. Дорога не завалена снегом, а было видно, что по ней в столицу идут и идут обозы — то с сеном, то с мясом, то с овсом, то с пшеницей. Город, как огромный зверь, прятал в своем чреве подносимое, словно не мог насытить бездонный желудок.

Миша, уткнув нос в воротник тулупа, дремал все сто верст, намереваясь наверстать сном ранний подъем.

Поначалу Василий Михайлович строил планы на следственные действия, которые необходимо обязательно провести в уезде. Потом, как и его попутчик, убаюканный монотонным движением, начал бороться со сном, но проиграл сражение, открывая на миг осоловелые глаза, чтобы вновь оказаться в объятиях Морфея.

Двухэтажное, из красного кирпича ничем не примечательное здание полицейского управления с железной, крашенной в черный цвет крышей находилось на центральной улице, носившей почти сто лет название Новой. Напротив располагалась уездная управа с вычурными литыми перилами парадного входа.

— Нам куда? — спросил не до конца проснувшийся Михаил, прикрывая рот ладонью.

— Вот служивый нам подскажет, — штабс-капитан кивнул в сторону городового. — Послушай, любезный, где нам найти господина Цехановского?

— По какой надобности, ваше благородие, господин исправник нужен?

— По служебной, голубчик, по служебной, — ответил Василий Михайлович, при этом кивая.

— Сами кто будете?

— Больно ты любопытен, служивый?

— Извиняюсь, ваше благородие, таково распоряжение господина Цехановского.

— Ежели так, то мы — чиновники из столицы.

— Ежели из Питербурха и по служебной надобности, так Александр Андреевич дома.

— Любезный, из тебя клещами все вытаскивать приходится. Где дом исправника?

— Так они занимают казенную квартиру на втором этаже, — он кивнул на полицейское управление, — дежурный укажет.

Цехановский оказался дородным, красивым мужчиной с пухлыми румяными щеками, умеренным брюшком и с черною шелковистою бородкой, которая придавала особенную внушительность и солидность движениям.

— Прошу, господа, — Александр Андреевич жестом руки указал на кресла, — что вас привело в наши края? — Он открыл коробку с сигарами и предложил приехавшим. Те отказались.

Исправник раскурил, и по гостиной поплыл запах дешевого табака.

— Господин Цехановский, — начал было Орлов, но его перебил полицейский чиновник:

— Александр Андреич.

— Александр Андреич, — продолжил штабс-капитан, — мы командированы господином Путилиным, начальником сыскной полиции, с целью дознания.

— Про господина Путилина наслышан, столичные газеты почитываем и про подвиги статского советника, — какие-то ревностные нотки прозвучали в голосе исправника, — знаем. Как здоровье Ивана Дмитрича? Передавайте поклон.

— Непременно.

— Так какого свойства дознание? — Цехановский закинул ногу на ногу, развалившись в кресле, и, словно вальяжный барин, лениво задавал вопросы.

— Дело касается государственных интересов.

— Василий Михайлович, все мы служим нашему Государю.

— Это верно, наше дело связано с изготовлением фальшивых денег в порученном вам уезде.

Цехановский закашлялся, подавившись сигарным дымом.

— Фальшивки в моем уезде?

— Именно.

С исправника слетел напыщенный лоск, и он резким движением поднялся с кресла.