Джон Гришэм - Блюстители

— У меня примерно пятнадцать минут, — любезным тоном начинает разговор начальник тюрьмы. Его зовут Оделл Герман. На стенах можно видеть по меньшей мере три заключенные в рамку футболки, на спине которых написана его фамилия — «ГЕРМАН». Словно этот тип удостоился чести быть включенным в футбольный «Зал славы».

— Спасибо за уделенное мне время, — произношу я с видом умника, поднаторевшего в формальной вежливости. — Я бы хотел знать, что случилось с моим клиентом Куинси Миллером.

— Сейчас мы как раз занимаемся расследованием и пока не можем об этом говорить. Верно, мистер Бэрч?

Мистер Бэрч, подтверждая слова начальника тюрьмы, ограничивается чопорным кивком, как, вероятно, по его представлениям, и положено юристу в его положении.

— Вам известно, кто на него напал? — интересуюсь я.

— У нас есть подозреваемые, но мы, опять-таки, сейчас не можем это обсуждать.

— Ладно, предположим. Не раскрывая фамилий — вы знаете, кто это сделал?

Герман смотрит на Бэрча, и тот качает головой.

— Нет, сэр, пока мы не располагаем подобной информацией.

По сути на этом встреча завершается. Начальник тюрьмы и юрист препятствуют распространению каких-либо сведений об инциденте и ничего мне не скажут.

— Хорошо. Вам известно, был ли каким-либо образом замешан в нападении кто-то из охранников?

— Разумеется, нет, — с раздражением бросает Герман, оскорбленный тем, что я смею предположить нечто столь возмутительное и невероятное.

— То есть на данный момент, через три дня после нападения, вы не знаете, кто его совершил, и утверждаете, что ни один из сотрудников тюрьмы не был причастен к этому преступлению. Правильно?

— Да.

Я резко встаю, направляюсь к двери и говорю:

— В нападении на моего клиента участвовали двое заключенных. Один из них — Роберт Эрл Лейн. Осмотрите его. Сейчас у него оба глаза заплыли синяками сине-черного цвета, потому что Куинси Миллер сломал ему нос. Лейну оказывали помощь в вашем медпункте через несколько часов после нападения. Мы затребуем записи в журнале повесткой. Смотрите, чтобы они не затерялись.

Герман открывает рот, но не может произнести ни слова. Юрист Бэрч хмурится, на лице его появляется выражение замешательства.

Я открываю дверь, делаю небольшую паузу и, обращаясь к Герману, добавляю:

— Это еще не вся история. Она выплывет наружу, когда я подам на вашу задницу иск в федеральный суд.

Я выхожу в коридор и с грохотом захлопываю за собой дверь.

Местный офис ФБР расположен в современном четырехэтажном здании в пригороде Орландо Мэйтленд. Мы со Сьюзен Эшли приезжаем на место раньше трех часов, на которые назначена встреча с облеченными полномочиями представителями организации. Последние два дня Сьюзен провела, налаживая контакты и всеми правдами и неправдами добиваясь, чтобы нам уделили время. Она также заранее отправила в ФБР короткую справку по Куинси Миллеру. Мы понятия не имеем, с кем из специальных агентов нам предстоит встретиться, но надеемся, что это будет тот, кто умеет слушать.

Оказывается, это женщина. Ее зовут Агнес Нолтон. Ей чуть больше сорока лет, и тот факт, что она занимает угловой кабинет, свидетельствует, что она обладает незаурядной пробивной силой и влиянием. По дороге мы успеваем заметить, что десятки агентов ютятся в тесных комнатушках, так что совершенно очевидно, что агент Нолтон находится в верхней части местной иерархической лестницы. В ее кабинете к нам присоединяется спецагент Луджевски, который выглядит, как студент колледжа. После того как нам приносят кофе и обмен любезностями заканчивается, мне дают слово.

Я быстро обрисовываю суть работы фонда «Блюститель» по делу Куинси Миллера и объясняю, что его, по нашему мнению, подставили участники шайки наркодельцов, которым помог в этом ныне бывший шериф округа Руис. Теперь же, поясняю я, когда мы подали ходатайство об отмене приговора и освобождении нашего клиента из заключения, те, кто в свое время действительно имел отношение к убийству Кита Руссо, забеспокоились. Я называю имена Нэша Кули, адвоката из Майами, защищающего интересы наркодельцов; и Мики Меркадо, одного из его подручных. А затем делюсь своим предположением, что эти двое, а возможно, и другие, неизвестные нам люди стоят за блестящей, в общем-то, идеей покончить с расследованием, убрав нашего клиента.

— А это должно сработать? — интересуется Агнес Нолтон. — Если ваш клиент умрет, что будет дальше?

— Да, это сработает, — подтверждаю я. — Наша задача заключается в том, чтобы освобождать невиновных людей из тюрьмы. У нас нет ни времени, ни ресурсов для того, чтобы реабилитировать несправедливо осужденных посмертно.

Нолтон понимающе кивает, и я продолжаю. Рассказываю о Куинси и делаю особый акцент на том, что он никогда не входил ни в какие тюремные группировки и не участвовал в разборках. Соответственно, у активистов «Арийских священнослужителей» не было никаких причин нападать на него.

— Значит, мы говорим о заказном убийстве? — уточняет Нолтон.

— Да. Об убийстве по найму, которое считается преступлением, нарушающим федеральное законодательство.

Совершенно очевидно, по крайней мере для меня, что Агнес Нолтон заинтриговало наше дело. Луджевски внешне невозмутим, словно игрок в покер, однако не упускает ничего. Вскоре он открывает ноутбук и начинает копаться в Интернете.

Я тем временем продолжаю:

— У нас есть фамилии двоих нападавших, оба они осуждены за убийство. Вы когда-нибудь слышали об «Арийских священнослужителях»?

Нолтон улыбается, и ее интерес возрастает. Шайка торговцев наркотиками, мексиканский наркокартель, продажный шериф, убийство адвоката прямо в кабинете, осуждение за это преступление невиновного, а теперь еще и попытка заказного убийства, чтобы приостановить деятельность некоммерческой организации и не дать освободить человека, в отношении которого была совершена судебная ошибка… Такие дела попадаются не каждый день.

— Да, конечно, слышала, — отвечает она. — Но мы слишком заняты отправкой преступников в тюрьмы, так что нам некогда следить за тем, чем они занимаются там. Вы планируете сообщить мне фамилии нападавших?

— А что вы с ними собираетесь делать?

Агнес Нолтон несколько секунд думает, отпивая небольшими глоточками кофе из стаканчика, а затем смотрит на Луджевски. Тот отрывается от ноутбука и произносит:

— «Арийские священнослужители» в свое время отделились от «Арийского братства», самой крупной белой тюремной банды в США. Членство сто́ит примерно десять тысяч долларов, но списки участников мало где ведутся аккуратно. В основном сфера их деятельности — снабжение заключенных наркотиками, продуктами питания, всем, что так или иначе связано с сексом, сотовыми телефонами. Выйдя на свободу — если только им это удается, — участники группировки продолжают заниматься криминальной деятельностью.