Александр Трапезников - Тень луны

Уже тогда Крот занимался кое-какими темными делишками, в основном, фарцой, но Игорь об этом не догадывался. Знал Стас. Потому-то он и нужен был Кроту, отдельно от Кононова, поскольку в то время Игорь мог и отговорить друга. Но судьба распорядилась иначе — Крот, Стас, Кирильчик и другие «качки» организовали группу, именуемую на языке юриспруденции «банда». Занимались налетами на квартиры, «бомбили» теневиков. После известного фильма, популярным выражением в народе стало жегловское: вор должен сидеть в тюрьме. Но Стас знал и любил повторять другую истину лучше быть вором, чем постоянно говорить ложь. Гораздо позже, почти через восемь лет, Кононов наткнется на эти слова в книге премудростей Иисуса, сына Сирахова. И задумается. Выходит вор, разбойник, с осознанием собственного греха гораздо ближе к Господу, чем лицемер и ханжа; прикрывающейся напускной святостью? А таких лжецов неисчислимое множество, и все они у подножия трона. Что во времена Брежнева, что при ельцинском режиме. Впрочем, это одни и те же люди.

Долго сосуществовать на одном поле вместе с Кротом вряд ли бы удалось даже Стасу. Тот был беспредельно жаден, хитер, боязлив, ограничен в мыслях. И по коварному жесток. Вот уж к кому действительно была применима поговорка — лучше потерять с умным, чем с дураком найти… Окружившись такими же фигурами под стать себе — лицемерами и задолизами, Крот продолжал интриговать против всех, уже перейдя грань паранойи. Разделяя людей, ему удавалось сохранять власть. Кончилось тем, что опасаясь Стаса, он попросту «сдал» его во время «согласованного» налета. Менты получили в руки преступника, Крот — удовлетворение амбиций, а Стас — шесть лет тюрьмы. Но обо всем это Игорь Кононов узнал много позже, когда его бывший друг уже отсидел более половины срока на зоне. К тому времени он женился на Лене, выбрался по ее настоянию из «зеленых насаждений», перешел на денежную, но не приносящую радости работу в такси. Крутить целый день баранку — дело пустое и нудное. Так может и вся жизнь пролететь, под зубовный скрежет тормозов. Что же делать? Игорь остро чувствовал в себе какую-то скрытую, дремлющую до поры потребность в действии, в серьезном деле. А будет оно со знаком «плюс» или «минус» — не важно. Он знал, что его сил и воли хватит на многое. Идти в государственные структуры и подниматься там ступенька за ступенькой — нет, увольте. По лжи долго не походишь. Некоторые его институтские друзья встали на этот путь, лепя карьеру, процветали. Но какой ценой? Встречаясь изредка с ними, слушая их циничную откровенность и ловя на себе сочувствующие взгляды, он лишь усмехался, понимая, что его время еще не пришло. Ничего. Надо ждать. Но продаваться не будет. А тут как-то случайно и узнал от одного общего знакомого, что Стас — на отсидке…

Вначале Игорь долго сомневался — стоит ли написать? Потом все-таки, решился. Письмо в зону передали родители Стаса, с которыми у него установился контакт. Иногда Игорь заезжал к ним, помогал, чем мог. Неожиданно пришел ответ. Завязалась переписка. Пару раз Игорь ездил к Стасу «на свиданку». В местах «не столь отдаленных» внимание к тебе из внешнего мира — особый знак, тем более, если к тебе приезжает друг, пусть бывший. Примирение всегда возможно. К тому же, роль Крота в той давней истории уже давно выяснилась. Выйдя на свободу, Стас первым делом отправился к Игорю разговаривали и отмечали это дело полдня, а уж потом он поехал к семье. Встретился Стас и с «подельниками», которых на суде не сдал. Особенно ему хотелось «побеседовать» наедине с Кротом. От помощи Игоря отказался. После «душевного разговора» Крот три недели лечил морду и ребра в санатории.

Стас уже не мог и не хотел порывать со своим прошлым. Довольно быстро он сколотил рабочую группу и за короткое время значительно «поднялся» освоив новые условия жизни, новые правила, новые средства, и заняв не последнее место в криминальной иерархии Москвы. Игоря с принятием его решения он не торопил. Пришло время, и тот понял: выбора нет. Определившись в своей судьбе, Кононов будто сжег оставшиеся за собой мосты.

По настоянию Стаса, Игорь занялся охраной наперсточников, потом организовал прикрытие для других групп, обкладывающих данью торговые точки, хозяева которых сами бежали наперегонки по ту или иную «крышу». Среди нарождающихся бизнесменов считалось чуть ли не модным заявлять: а за мной стоит такой-то авторитет или такая-то группировка. Чем выше ее слава, тем больше и уважение к этому нуворишу. Милиция, быстро сориентировавшись, включилась в «сферы влияния», урывая от пирога куски и ломти. Каждый за себя, особенно, когда в стране полный беспредел и хаос. Между тем, организация Стаса-Измайловского расширялась, в нее стекались, как ручейки мелкие разрозненные группировки из 3–5 человек, которые в автономном плавании просто бы не выжили. Численность его хорошо оснащенного «братства» доходила до семидесяти бойцов. Их требовалось постоянно подпитывать, загружать все новыми и новыми заданиями, держать на боевом взводе, иначе неминуемое разложение. Армия, обросшая жирком и ленью, обречена на разгром. У Стаса наладились отличные отношения со славянскими лидерами, сам же он примыкал к создаваемой «империи» Флинта, считавшимся безусловным авторитетом. Наибольшую враждебность он испытывал со стороны кавказских группировок. Начались кровавые разборки, уносившие много жизней. Непрерывная война шла постоянно, а сообщения о ней напоминали сводки «Инфорбюро».

Пока Дудаев вооружал свою армию, чечи и другие южане подгребали под себя Москву, пользуясь негласной поддержкой мэра и других высокопоставленных политиков. Очевидно, они уже тогда решили превратить столицу России — в свой город, вытравить из нее еще оставшийся русский дух. Напоминало все это отсечение головы от туловища. Идея дальновидная, выросшая в лабораториях алхимиков «нового мирового порядка». И противостояли этому нашествию не сами жители, не администрация, а славянские криминальные группировки, в первую очередь — Флинт. Он, может быть, более других понимал, что здесь решается многое. Его идеи и установки полностью разделялись Стасом и Игорем. Тем более что жесткий прессинг со стороны «зверей» приходилось испытывать постоянно.

…Как-то раз, когда Кононов «держал порядок» возле гостиничного комплекса, азеры напали на наперсточников, успев поломать несколько игроков. Самому искусному мастеру — Проктору — досталось больше всех, он потом несколько месяцев отлеживался в больнице. В общей потасовке участвовало десятка четыре человек — с той и другой стороны. Милиция не вмешивалась, предоставив выяснение отношений самим поединщикам. Горцы временно отступили, наткнувшись на хорошо организованный Кононовым «боевой кулак». Но их лидер, Мовлад, получил пробоину в голове. Кто нанес ему серьезную травму, выяснилось очень быстро: в отличие от местной милиции, черные обладали точной информацией. Это был Хмурый. К семи вечера разгоряченные обидой соплеменники бросились на его поиски. Собралось их до пары сотен, и тут уже Игорю пришлось демонстрировать свою проворность и спортивные навыки. Преследуемый толпой, он едва успел прыгнуть в «шестерку» Сержа и они рванули под защиту местного отделения милиции. Однако, возбужденных и подогретых абреков это ничуть не остановило. Кончилось бы тем, что Игоря и Сержа разорвали, если бы они не перепрыгнули через забор «конторы» и бежали дальше. Во внутреннем дворе отделения азеры устроили настоящий погром, превратив брошенную «шестерку» в кучу металлолома. Эти события получили серьезную огласку в прессе, а милицейское начальство решило возбудить дело по факту нанесения телесных повреждений, хулиганства и организации массовых беспорядков. И инициатором столкновения выставили Кононова. Вердикт вынесен: задержать!