Валерий Пушной - Опасная седина монет

Кабинет был большим, со всякого рода изысками. Кроме мебели по стенам висели иконы, картины и зеркала в резных золоченых оправах. Стояли дорогие вазы, статуэтки, посуда. И все это в идеальном порядке. Без единой пылинки на столах, шкафах и другой утвари.

Пройдя в кабинет, Аристарх застопорился против небольшой иконы Божьей Матери, спросил:

— Интересно, какой век?

— Век? — переспросил молодой человек и неопределенно пожал плечами, приподнял брови и тоже посмотрел на икону. — Я в этом ничего не понимаю. Мне не передалась по генетике тяга к старине. Я всегда удивляюсь, что находит во всем этом отец.

Сделав круг по кабинету, Аристарх остановился у стола. Видя, как осторожно отвечал Бахудыров, как обтекаемо обходил острые углы, опер понимал, что тот знал больше, чем говорил, но не раскрывался до конца.

На столе Акламин увидал цветную фотографию в изящной золоченой рамке. На ней был изображен молодой улыбающийся Бахудыров с двумя сыновьями и девочкой. Фото было сделано давно — дети на нем были еще маленькие.

Показав на снимок взглядом, Аристарх спросил:

— Как я понимаю, это ваш отец еще молодой?

— Да, — подтвердил парень.

— Один из этих мальчиков, очевидно, вы?

— Да, вот этот, — пальцем показал Бахудыров.

— Второй мальчик, естественно, ваш брат?

— Он самый, — качнул головой молодой человек.

— А кто эта девочка?

Несколько замявшись, Бахудыров неохотно, что удивило оперативника, ответил:

— Сестра. От первой гражданской жены отца. Она старшая из нас. — И уточнил еще раз. — Я говорил, что у нас общий только отец. — Сделал небольшую паузу и внес ясность: — С нею у нас также не сложились отношения. Жила она в то время где-то в другом месте, даже не знаю где. И что с нею теперь, жива ли, тоже сказать не могу. Мне это совсем неинтересно. Видел я ее всего один раз, именно тогда, когда нас всех сняли на это фото. Отец собирал всех на какой-то праздник. Уже не помню на какой. Сами видите, здесь мы еще маленькие дети. — Он замолчал, и по лицу видно было, что разговаривать дальше у него нет никакого желания, сейчас он заметно сожалел, что согласился пройти с оперативником в кабинет отца.

Понимая, что никакой новой информации он больше не получит, Акламин шагнул к двери. Бахудыров с облегчением, даже, как будто подталкивая Аристарха в спину, взволнованно затрусил сзади. Непонятно было, что так взволновало парня. То ли страх перед отцом за то, что он впустил полицейского в святая святых родителя, то ли нечто иное.

Не получив желаемого результата, Акламин распрощался и вышел из квартиры. Проводив его до двери, Бахудыров постоял на месте, прислушиваясь к шагам оперативника на лестнице.

Тоже не сумев хорошо отдохнуть после беспокойной ночи, Корозов утром сходил под прохладный душ, надел свежую рубаху, синий костюм и отправился к сестре Анне. Он знал, что должен срочно обеспечить охрану ей и пятнадцатилетнему племяннику Генке, но уговорить сестру — всегда уверенную в себе, высокую, статную и умную женщину — было не таким простым делом.

Чтобы не напугать ее, он не решался объяснять напрямую, почему хочет прикрепить к ним охранников. Крутил мозгами и так и этак, чтобы придумать правдоподобную причину.

У сестры была юридическая фирма. В городе на хорошем счету. Ее услугами пользовались серьезные клиенты. И дела вела она всегда серьезные. Вечно была занята по горло, постоянно все бегом. Правда, Глеб ее услугами никогда не пользовался — у него были свои юристы. Он вообще был не сторонником того, чтобы на работе разводились родственные связи.

Появившись у нее, попытался сначала зайти сбоку, что, мол, она ведет сложные, подчас опасные дела, и разное может случиться, поэтому на всякий случай лучше иметь около себя охранников. Но сестра решительно упорствовала, и в итоге Глеб был вынужден выложить все начистоту. Тогда женщина перепугалась. И потребовала, чтобы он особенно тщательно обезопасил племянника. За себя она не просила, но за сына, как всякая нормальная мать, беспокоилась.

Наконец всё решили. Глеб отдал распоряжение Исаю, и тот стал готовить людей.

Идея иметь около себя двух охранников Генке — долговязому, с пробивающимися усиками на верхней губе парню — понравилась. Он раздувал от удовлетворения щеки и приговаривал:

— Вот клево! Я теперь кому угодно мозги могу вправить!

Решив этот вопрос, Глеб успокоился. У него появилась уверенность, что к его родственникам будет не так просто подойти. Хоть охрана не является панацеей от нападений преступников и не может обеспечить безоговорочную безопасность жизни, но все-таки чаще она препятствует исполнению преступных замыслов.

От сестры Корозов двинулся по своим магазинам. Каждый день это было обязательной частью его работы. Успел побывать в двух, к третьему не доехал, так как на центральном проспекте образовалась плотная пробка из-за аварии на перекрестке. В кучу сбилось несколько машин. Были трупы.

Узнав, почему пробка, и прикинув, сколько придется простоять на месте, Глеб расстроился — весь рабочий график на сегодня мог полететь к чертовой матери. Самое отвратительное было то, что выехать с того места, где оказалась его машина, не было возможности ни вправо, ни влево, ни взад, ни вперед. Сиди жди.

Но на сидение у него не было времени. В офисе была назначена встреча с поставщиками, пропустить которую он просто не мог. А время поджимало. Глеб нервно, нетерпеливо мял под собой кожу сиденья и смотрел сквозь стекла, иногда опуская их, чтобы видеть все в ярком свете.

Опаздывать не любил, какие бы ни были причины, ибо любого партнера не интересуют причины, его интересует потерянное время. Поэтому Глеб решительно открыл дверь авто, бросив охране:

— Пошли! Такси поймаем!

— Может, Исаю позвонить, чтобы подогнал авто в соседний переулок? — предложил один из охранников.

— Нет времени ждать, когда из офиса приедет машина. На такси будет быстрее, — сказал Глеб и выпрыгнул из автомобиля.

— Как скажешь, Глеб, только это нарушает инструкцию, — буркнул охранник.

— Инструкцию, инструкцию, — недовольно отрезал Глеб. — Пробка на дороге нарушила все инструкции.

Выскочив из авто следом за ним, охранники пристроились сзади.

Протопали вдоль проспекта, мимо скопившихся машин, и свернули на примыкающую улицу, где не было пробки. Застопорившись у бордюра, стали голосовать. Никто из частников не останавливался. Без остановки проехали два или три такси. Проскочил серебристый внедорожник. И вдруг резко затормозил метрах в двадцати. Постоял некоторое время, как бы в раздумье, а потом съехал к кромке дороги. Из него показался водитель. Короткая летняя куртка нараспашку, вьющиеся волосы падают на лоб. Он то и дело отбрасывал их к затылку, а они опять падали, и он снова отбрасывал. Шагнув вперед, открыл капот, нагнулся над мотором.