Валерий Пушной - Опасная седина монет

— Кыш, ворюга! Спрячь свою пугалку! Бабьим золотишком промышляете?

Узкое лицо парня покраснело, прозрачный взгляд стал злым:

— Задолжала она нам, козел! Будешь еще кудахтать — положу возле порога, как бревно!

Не поворачивая головы, мужчина позвал:

— Валентина, выйдь сюда, здесь какая-то мелкота в приятели к тебе набивается!

В квартире что-то зашуршало, хлопнуло, донеслись шаги, шлепающие подошвами тапок по полу. И в дверях возникла женщина в плотно запахнутом длинном цветном халате с широкими рукавами и цветных тапочках. Она была такого же роста, как мужчина, только с длинными, крашенными в белый цвет волосами. Тоже пригнула голову, шагнув в проем двери. Лицо сонное, чуть помятое. Увидав парня с пистолетом в руке, спросила как бы между прочим:

— Этот, что ли?

— Он, — насмешливо отозвался мужчина.

— Ты кто будешь, дурачок? — Сверху, как на клопа, посмотрела на парня. — Что-то я твою физиономию не припомню! Не ты ли мне на рынке свое гнилье втюхивал?

Изумление медленно начинало разливаться по лицу Кагоскина. В голову как клювом дятла ударила мысль, что проститутка обманула. Ах, стерва, ах, шалава! Обвела вокруг пальца! Подсунула чужой адрес! Он бы сейчас разорвал ее на части. Вот придурок, долбило мозг, зачем выбросил ее из машины? Надо было взять с собой, чтобы сама привела сюда. Сейчас бы с нее спросил. А так ищи-свищи теперь — улизнула. Сам виноват. Все врала, а он уши развесил.

Посмотрев на мужчину, Кагоскин с негодованием представил, с каким удовольствием врезал бы по этой ряхе, если бы не опасался, что в ответ получит еще крепче. Против такого жирафа мелковат он. И все же, пока парень держал хозяев квартиры под прицелом, Кагоскин, высоко вскинув голову, как петух среди кур, решительно шагнул к двери, объявив:

— Я проверю! — И шустро протиснулся мимо хозяйки через порог.

Но та резко развернулась, бросив ему на плечо свою руку:

— Я тебе пошастаю, я тебе пошастаю, чиряк на моей пятке! Здесь таких гостей не принимают!

Дернув плечом, Кагоскин попытался сбросить ее руку, но ее пальцы крепче впились в него и потянули назад, на площадку. Он качнулся, отрываясь от женщины, и, запнувшись о порог, вернулся на площадку, бросив подручному:

— Пошли! Здесь ее нет!

Сунув ствол в карман, парень не преминул напоследок сказать хозяину квартиры:

— Сегодня повезло тебе, козел! Живи пока!

— Я-то поживу еще, — отозвался мужчина. — А вот ты позаботься о себе.

Выйдя из подъезда, Кагоскин дал волю своему негодованию. В адрес проститутки посыпались как из рога изобилия все слова и выражения, какие только могли иметь место в словаре скабрезностей. И только чуть поутих в машине, когда тронулись с места.

Вернулись на панель, когда уже рассвело. Но там всех как ветром сдуло.

Злость разъедала Кагоскина. Он не просто был злой — он был как загнанный в угол зверь, готовый наброситься на каждого прохожего. Назад возвращался в отвратительном настроении. День обещал быть жарким, и это тоже раздражало Кагоскина. На полпути высадил парня и задумался. Но недовольство собой не давало мыслям выстроиться в цепь. По извилинам шныряли какие-то обрывки, которые никак не соединялись в единое целое. Он куда-то ехал, но не понимал куда. В конце концов бездумно свернул на первом же перекрестке. И поехал тихо, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. И вдруг у него дух захватило, он не поверил собственным глазам: увидал проститутку, которая отправила их по ложному следу!

Она очень быстро шла по тротуару, смотря себе под ноги. В черном топе, короткой красной юбке, красно-черных босоножках на высоком каблуке. Красивая, но напуганная. Было еще очень рано, пешеходов не было, машин на дороге немного. Солнце начинало слепить.

Притормозив, Кагоскин стал медленно двигаться позади. Девушка, не оглядываясь, свернула к девятиэтажному дому и зашла за угол. Быстро припарковав машину, Кагоскин пулей вылетел из нее. Бегом пустился за девушкой, увидал, в какой подъезд та вошла. Кинулся к двери, юркнул крадучись и, слыша, как ее каблуки перебирают по ступеням, на цыпочках двинулся вверх. Уловил, как она остановилась на втором этаже, щелкнула замком и вошла в квартиру.

Прошмыгнув мимо квартиры, куда вошла девушка, он поднялся на межэтажную площадку выше и стал ждать. Сверху хорошо просматривались крашенная в бежевый цвет дверь, за которой скрылась проститутка, освещенная площадка и серый пол.

Сжимая пальцы в кулаки, Кагоскин старался сообразить, как ему поступить? Упускать такой момент было нельзя, откладывать неразумно — неизвестно, как могла повести себя дальше эта шалава. Ведь она определенно понимает, что ее станут искать, что ей не простят обман. Поступила она глупо до безумия. Хотела спасти приятельницу, но подставилась сама. Да и какие приятельницы могут быть в мире проституции? В этом мире только случайные связи имеют предпочтение. Нельзя спасти ту, которая обречена.

Постояв некоторое время у окна, Кагоскин медленно спустился к двери. В это время кабина лифта, поскрипывая, прошла вверх, остановилась, прошумели двери, раздались какие-то голоса, и лифт опять заработал. Когда кабина проходила мимо, Кагоскин услыхал внутри громкий разговор и смех.

После этого он прислонился ухом к дверному полотну, прислушался. Чуть нажал на ручку двери и оторопел — дверь подалась. Кагоскин увеличил щель и вслушался снова. По квартире разносились торопливые шаги. Они раздавались так гулко, как будто квартира была пустой. Он открыл дверь шире и боком вошел. Квартира ему показалась немаленькой, но почти без мебели. Все, что бросилось в глаза, — это вешалка в прихожей, пол без дорожки, в кухне стол со стулом. Комната была в стороне, и он не видел ее от входной двери, но шум шагов слышен был оттуда.

В это время в комнате, где, кроме кровати со скомканной постелью и комода, ничего не было, девушка раскрыла приготовленную сумку и поспешно складывала туда вещи из ящика комода. Двигалась, как челнок: от сумки к комоду и обратно. Каблуки босоножек часто стучали по голому полу.

Сложив сумку, она сбросила с себя обувь и одежду, в которой пришла, и голая направилась в ванную комнату. Вышла в прихожую и остолбенела, увидав Кагоскина. По телу побежали мурашки. Медленно начало краснеть лицо. Жаром обожгло грудь. Злые глаза Кагоскина говорили сами за себя. Он захлопнул дверь, защелкнул замок. Девушка тихо отступила назад в комнату. Ей хотелось закричать, но голосовые связки окаменели.

Ступив следом за нею, он вошел в комнату. Мельком бросил взгляд на собранную сумку у двери. Приблизился к девушке, взялся пальцами за ее сосок и сдавил. Сильная боль пронзила грудь — девушка взвизгнула. И внезапно дикой кошкой вцепилась Кагоскину в горло. Но удар кулака в живот отбросил ее. Охнув, она отпустила его горло. Комната перед глазами поплыла. Он опять ударил: