Валерий Пушной - Опасная седина монет

— Сбежать решила, тварь! От меня не сбежишь! Меня можно только один раз обмануть! Второй раз не получится! Ты поняла меня? Ты меня поняла?!

Согнувшись от боли, девушка закивала головой. Кагоскин схватил ее за волосы и дернул кверху, при этом ее голова на тонкой шее, казалось, вот-вот отделится от туловища. Она, поскуливая, выпрямилась. Он снова схватил пальцами ее сосок и, сдавливая, выговорил:

— Где она живет? Соврешь еще раз — подохнешь прямо здесь!

В глазах у девушки от боли появился ужас, она пролепетала адрес Валентины-Елены.

— То-то же, дрянь! — Он резко толкнул ее на кровать, она упала на спину, и замерла, а он продолжил: — Поедешь со мной — сама покажешь! Ты знаешь, что с тобой будет, если что-то не так!

Не шевелясь, отгоняя страх, она стала медленно раздвигать красивые ноги. Нужно ли это делать, она сама в те секунды не осознавала. Может быть, сказывалась профессиональная привычка, может быть, женское чутье руководило ею, а быть может, все вместе взятое. Но она стала полностью открываться перед Кагоскиным, в глубине души лелея надежду, что он клюнет на ее красоту, а у нее появится время придумать, как сбежать.

Однако тот не прореагировал на призывное движение женских ног. Каким-то слепым взглядом посмотрел сквозь нее и бросил:

— Одевайся!

И опять она не шевельнулась. Теперь уже откровенно разбросала ноги и промурлыкала:

— Ты мне сегодня всю ночь испортил! Ни себе, ни людям! Утром хотя бы доставь удовольствие! — Во что бы то ни стало она хотела затащить его в постель, но только сильнее разозлила.

— Одевайся! — заиграл он желваками, разгадав ее уловку. — И не вздумай дурить! Хребет сломаю!

Нехотя она поднялась и стала медленно собираться. Девушка не хотела ехать с ним. Кто знает, что там еще может ее ожидать? Руки двигались еле-еле.

Подтолкнув, он поторопил:

— Я тебя предупредил, шалава! Не тяни резину! Убью! — И зло ущипнул за второй сосок.

От боли из глаз девушки брызнули слезы. Соски горели, как в огне. Она закрыла двумя руками грудь. Потом, всхлипывая, долго не могла попасть ногами в стринги.

Когда, наконец, они вышли на площадку, Кагоскин сам закрыл дверь и крепко взял девушку под руку. Спустились вниз по серым ступеням. Она опиралась рукой на металлические перила, он то и дело касался плечом крашеной стены.

Подведя к машине, толкнул ее в салон на переднее пассажирское сиденье, хлопнул дверью, достал телефон и позвонил напарнику:

— Ты еще не спишь? Я нашел тварь, которая пустила нас по ложному адресу. Выходи, сейчас я заеду за тобой!

Несколькими минутами позже Кагоскин подъехал на то же место, где высаживал парня. Тот уже ждал машину. Открыв дверь, он окинул девушку бесцветным взглядом, но ничего не сказал и сел сзади за ее спиной.

Подъехали к серому панельному дому в пять этажей, где жила Елена, подкатили к самому подъезду. Кагоскин сначала все вокруг осмотрел. Ничего особенного, как в любом дворе всякого дома. Машины вдоль трех подъездов, утреннее ленивое оживление редких жильцов, выходивших на улицу, голоса. Повернулся к девушке:

— Пойдешь со мной, а он, — кивнул на парня, — сзади. Если взбрыкнешь, он вставит тебе перо в спину! Уяснила? — Дождался, когда она кивнет в ответ, сказал: — Выхожу! — И выпрыгнул из машины.

Она потянулась к ручке двери, но парень из-за спинки сиденья схватил ее за волосы, прижал к тонкому горлу нож:

— Тихо! Не мельтеши!

Обойдя автомобиль, Кагоскин открыл дверь для девушки. А подручный убрал нож:

— Теперь можно.

Обняв девушку за тонкую талию, врач повел ее к подъезду. Ей в затылок дышал его подельник, и она как будто ощущала у своего позвоночника острие ножа.

Поднялись на этаж не очень чистого подъезда. Ее каблуки громко стучали по бетонным ступеням лестницы. Кагоскина это раздражало. На лестничной площадке остановились, кинули взгляды по дверям квартир. Где-то сверху жалобно замяукал котенок, притих на немного и опять замяукал на весь подъезд.

Быстро метнувшись на площадку выше, парень осмотрел ее и, спускаясь, молчком условным сигналом показал Кагоскину, что там все чисто. После чего подошел к квартире, в раздумье постоял у двери и достал пистолет.

Вынув из кармана ключ, Кагоскин направил его в личинку, и ключ вошел. Врач минуту помедлил, словно что-то удерживало его от дальнейшего шага, но после этого пальцы повернули ключ. Замок щелкнул. Стало быть, на этот раз шлюха не обманула.

Толчком в бок он приказал ей войти первой. Она, испытывая гадкое чувство предательства по отношению к приятельнице и проклиная себя за это, нерешительно открыла дверь, сделала первый шаг в маленькую тесную прихожую.

Не зная, какими глазами посмотрит на приятельницу, что скажет ей в свое оправдание, она готова была перекреститься локтем, лишь бы той не оказалось дома. Обычно неудачная ночная охота на клиентов заставляла девушек возвращаться домой рано утром. Когда же клиенты находились, время возвращения ничем не лимитировалось, кроме желания клиента и умением проститутки удерживать его возле себя как можно дольше, чтобы больше постричь купюр.

Из прихожей девушка увидала чуть приоткрытую дверь в кухню, но кухня ее не интересовала. Сразу направилась в комнату, где прежде всего в глаза бросались стены, на которых пестрели разные вышивки и картинки. А уже потом взгляд останавливался на мебели. Девушке хотелось скорее убедиться, что Валентины нет дома, и когда она увидала, что комната пуста, облегченно вздохнула. На душе отлегло.

Следом за нею в комнату шагнул Кагоскин.

И в ту секунду, когда он повел глазами по стенам, по квартире прокатился оглушительный крик:

— Стоять, козлы! Стволы на пол! — Из кухни выскочили три человека с оружием в руках.

Стоявший в проеме входной двери подельник Кагоскина выстрелил в живот одному из троих и отпрыгнул на площадку. Затем, размахивая пистолетом, кинулся вниз. Но там дорогу преградили двое. Он еще раз выстрелил и попер на прорыв, долбя налево и направо рукоятью пистолета. Когда очутился на улице, пустился наутек.

В засаде, устроенной Исаем в квартире Елены, охранникам была поставлена задача взять всех, кто заявится. Было понятно, что тянуть время не в интересах Кагоскина, что он обязательно скоро найдет место жительства девушки. Так и случилось.

У наружных наблюдателей троица — Кагоскин с проституткой и подельником — сразу вызвала подозрение. Когда те вошли в подъезд, наблюдатели сообщили в квартиру о подозрительных личностях. А затем тоже отправились в подъезд.

Но никто не мог предположить, что из машины, которая подрулила к дому следом за авто Кагоскина, за происходящим наблюдали несколько пар глаз. Одна из этих пар принадлежала Александре.