Валерий Пушной - Опасная седина монет

Мозг Аристарха кипел, словно вулкан.

Закончив урок музыки, Ольга отпустила девочку, которая усердно, но совершенно неумело извлекала звуки из пианино. Она его просто терзала, как терзают ненавистную надоевшую игрушку. У нее получалась не музыка, а нечто ужасное. У ребенка не было никаких способностей к музыке. Ольга помнила, как говорила об этом ее маме. Зачем мучить ребенка, если из этого совсем ничего не получится?

Но мама смотрела на Ольгу невидящими глазами, будто слушала сплошную ересь, будто лучше знала, что у дочери получается, а что — нет. Главным было не мнение учителя или желание ребенка, а то, что мама хотела, чтобы девочка играла на пианино. Стало быть, преподаватель обязан обучить ее этому.

Решительно мама заметила в ответ, что даже медведя в цирке учат на велосипеде ездить, а тут, подумаешь, какая невидаль, игра на пианино! Не такому учат, тем более что упорства и прилежания ребенку не занимать.

Действительно, девочка была усидчивой, но одной усидчивости для занятий музыкой бывает недостаточно.

И все-таки Ольга пыталась, как могла, обучить ребенка хотя бы простой игре на инструменте.

Старательно собрав ноты, девочка вышла из класса. Ольга слышала через дверь, как в коридоре ее встретила мать и спросила:

— Ну как?

Ответа девочки Ольга не слышала, но через секунду дверь класса отворилась и заглянула мать, спросила:

— Ну, как сегодня ее успехи?

По правде, все стояло на месте, но сказать так значило обидеть девочку и ее мать, и Ольга вместо этого улыбнулась и ответила:

— Сегодня лучше.

— Ну вот, я знала, что у нее будет получаться! Она у меня работящая! — воспрянула духом мать девочки.

Кивнув, соглашаясь с тем, что девочка старательная, Ольга отвечать ничего не стала.

Выждав минуту, мать девочки посоветовала:

— А вы ей посложней, посложней задавайте! Она справится.

С языка Ольги чуть не сорвалось: «Да боже мой, куда же сложнее, если девочка простых вещей осилить не может?!», но она опять ничего не произнесла, только снова кивнула головой.

Довольная собой, мать закрыла дверь.

Вздохнув, Ольга начала сама собираться домой. Сложила стопкой на столе нотные тетради, прикрыла крышку пианино. Посмотрелась в зеркало на стене, поправила желтую блузку на груди и, выйдя в коридор, направилась в туалет — помыть руки. Тот находился в другом конце длинного коридора, по которому из-за дверей классов неслись звуки разных музыкальных инструментов.

Возле двери ее класса стояли два охранника. Один худой, даже тощий, но жилистый. Второй плотный, с небольшим животиком. Они пошли следом за Ольгой. Она хотела сказать, что это уже совсем ни к чему, но знала, какие установки дал им Исай, и потому промолчала.

Шла и улыбалась, слыша, как за некоторыми дверями ученики мучили свои инструменты. Впрочем, какофония была естественной жизнью музыкальной школы. Она не терзала слух, она несла в себе свой смысл, со временем превращая разноголосое беспорядочное звучание в красивые мелодии.

Помыв в туалете руки, вернулась в класс. Охранники снова замерли у двери. Зайдя в класс и закрыв дверь, Ольга вздрогнула от неожиданности: из-за двери на нее глянули два пугающих мужских лица. Не успела вскрикнуть, как в грудь ей ткнули электрошокером. В следующее мгновение она вздрогнула и потеряла сознание. Грубые руки подхватили ее, не давая упасть. Поднесли к распахнутому окну, передали на улицу в другие руки. Те, что снаружи, приняв женщину, втащили ее в черную машину, стоявшую рядом. Из класса двое выпрыгнули, закрыли за собой окно.

И тут внезапно на большой скорости к черному авто подкатил серый. Из него одним махом выскочили трое с оружием в руках. Стволы с глушителями негромко фыркнули, как хлопушки, выпустив четыре пули. Двое у черной машины и двое у окна были прошиты насквозь, не успев даже выхватить оружие. Рухнули на асфальт там, где их настигли пули.

Трое стремительно прыгнули в черное авто, где на заднем сиденье в полусидячем положении находилась Ольга, сорвали машину с места. Серый автомобиль покатил за ними.

Долго топтались у дверей класса охранники Ольги. Наконец один из них, тощий, заволновавшись, проговорил:

— Что-то долго не выходит. Посмотри, все нормально там?

— Погляди сам. Может, она там переодевается? — усмехнувшись, отозвался напарник с животиком.

Ничего не ответив, худой увидал девочку с короткими косичками и футляром от скрипки в руках, которая вышла из соседнего класса, подозвал, попросил:

— Зайди в класс, скажи учительнице, что ее здесь ждут!

Ученица кивнула и вошла, но тут же вернулась, объявив:

— Нет там никакой учительницы.

— Как нет? — Охранники переглянулись и сами ринулись в двери.

Класс был пуст. Парни мгновенно метнулись к окну, толкнули створки, выглянули: четыре окровавленных тела на асфальте. Тощий схватил телефон, набрал номер, прокричал охранникам, сидевшим в семиместной машине у центрального входа в музыкальную школу:

— Парни, жену Глеба похитили! С другой стороны здания! Все сюда! Бегом! — И сам полез из окна.

Кубарем выкатились охранники из авто. Обежали здание. Тощий уже прощупывал пульс у четырех окровавленных тел. Его напарник, что был с животиком, стоял растерянно рядом и, ничего не говоря, показывал подбежавшим парням на распахнутое окно. Худой выпрямился и хмуро пробормотал:

— Трое всмятку. Один живой.

— Кто они? — подал голос подбежавший парень.

— Какая разница, — отозвался тощий.

— Кто их?

— Какая разница!

— А кто похитил?

— Явно не эти! — мотнул головой тощий.

Умолкнув, пятеро замерли на месте. За кем гнаться? Кого искать? С кем разбираться? Как будто парализация сковала парней. Шум в ушах, пустота в голове. Но когда постепенно отошли от шока, тощий достал телефон, долго смотрел на него, не решаясь звонить. Наконец поднес к уху:

— Исай, у нас ЧП. Похитили жену Глеба. Прямо из класса. Через окно. Здесь под окнами похитители. Три трупа и один дышит. Это не наша работа. Кто-то их накрыл в момент похищения. И увез жену Глеба.

Сорвавшись с места, Исай помчался к музыкальной школе. На ходу сообщил о происшествии Акламину.

Пятеро охранников, виновато повесив головы, выстроились перед начальником охраны, пряча глаза. Из окон дома, где была музыкальная школа, выглядывали испуганные любопытные лица. Прохожие быстро обходили стороной и останавливались в сторонке, что-то обсуждая между собой. Дорога жила своей повседневной жизнью. Машины проносились мимо, не притормаживая и даже не замечая, что происходило у дома.

— Я вас, пятерых оболтусов, поставил охранять Ольгу! Пятерых! — чеканно говорил Исай. — Как вы могли допустить такое? О чем думали? Куда смотрели? Я сам вот этой рукой придушу вас, если не найдете ее! — И, сорвавшись, ударил костистым железным кулаком под дых тому, что был с животиком. — Ты где был?