Валерий Пушной - Опасная седина монет

— Всем отойти от двери, положить стволы на пол, иначе здесь останутся одни трупы! Я открываю! Предупреждаю, что ствол будет у виска бабы! Одно ваше неправильное движение — и я отправлю ее в преисподнюю! Приготовились! Начинаем! — И горбоносый стал медленно щелкать замками.

В прихожую, поддерживая морщинистого, вышел широколобый. Ствол в левой руке. Женщина увидала, что они без ее сына, и от сердца у нее отлегло. Значит, парень останется тут.

— Следовало бы твоего щенка пристрелить, баба! — заметил горбоносый женщине. — Но он нам может еще понадобиться! Пусть пока живет! — Поставил ее впереди себя, пистолет к затылку, приказал: — Открывай!

С вечера квартира была проверена охранниками, вся чистая, и теперь они терялись в догадках, что происходило в ней. В квартире были двое: мать и сын. Женщина, когда охранники уже выходили за дверь, весело пошутила, как обычно, приподняв в прихожей край дорожки, что, мол, под нею тоже никого нет. А Генка подмигнул заговорщицки.

В тот момент охранники предположить не могли, что в руках у парня оказался травмат одного из парней предыдущей смены. Перед самым концом смены племянник Корозова сумел отвлечь его внимание и вытащить пистолет. Тот хватился оружия лишь тогда, когда вернулся в офис. Но и помыслить не мог, что его выкрал этот долговязый оболтус. Был в трансе, сломал всю голову, гадая, куда могло деться оружие.

Услышав из-за двери мужской голос с угрозами, охранники ошарашенно переглянулись, чуть отступили от двери, приготовились. Замок на двери щелкнул, и дверь вздрогнула. Опять прозвучало то же самое требование — положить стволы на пол и отойти от двери еще дальше. Охранники отступили за выступ стены, еще тверже сжимая рукоятки пистолетов.

Потянув на себя дверь, Анна стала раскрывать ее. Из прихожей сквозь дверной проем упал на площадку яркий свет. В проеме появилась сестра Глеба, а из-за ее спины выглянуло горбоносое мужское лицо. Левая рука обхватила горло женщины, а правая держала ствол у ее затылка. И чем больше открывалась дверь, тем картина вырисовывалась яснее. Еще две мужские фигуры замаячили сзади горбоносого.

Это было полной неожиданностью для охранников. Размышлять сейчас над тем, откуда и как эти люди очутились в квартире, глупо и бессмысленно. Надо было мгновенно найти решение. Прикрываясь женщиной, подельники замерли на пороге. Охранники не могли стрелять, боясь попасть в нее. Но и подельникам мешал выступ стены, из-за которого выглядывали парни. Напряжение росло. Наконец у одного из охранников — бритого наголо, в цветной рубахе и черных брюках с широким ремнем — что-то родилось в голове, и он проговорил:

— Всё, парни, успокоились, всё, всё, я кладу ствол на пол, кладу! — И начал тихо опускать руку с оружием.

Расценив его слова и движение руки как сдачу позиций, горбоносый оторвал от виска женщины ствол пистолета и перевел на второго охранника.

Опустив пистолет, приседая, бритый наголо произнес:

— Я выхожу. — И шагнул из-за выступа.

— Ствол на пол! — торжествующим тоном повторил горбоносый!

— Кладу, кладу. — Он пригнулся ниже к полу и сделал еще два шага вперед, приближаясь к женщине.

Второй охранник, не догадываясь, что все это значило, вытаращил выпуклые глаза и выдохнул из-за выступа:

— Эй, ты чего, опупел, что ли? — нервно переступил ногами, словно хотел выскочить и остановить напарника.

Этот его выдох и нервозность как никогда были кстати. Все внимание горбоносого подельника переключилось на охранника с выпуклыми глазами. И он прохрипел:

— А ты чего шары выкатил? Клади тоже ствол!

В эту секунду бритый наголо охранник, приседая на корточки, внезапно схватил за руку сестру Корозова и резко дернул книзу, крикнув:

— Ложись!

Рывок был неожиданный и сильный. Горбоносый не сумел удержать ее. Она выскользнула из его рук и упала на пол. Горбоносый, опешив, оказался без прикрытия.

И тут же снизу, от пола, прозвучал выстрел охранника.

Как ужаленный горбоносый охнул, чувствуя, что обожгло бок, выронил ствол и бросился на бритого наголо. Сверху навалился всем телом. Охранник, не успев подняться с корточек, опрокинулся. В тот же миг широколобый и морщинистый выскочили на площадку и кинулись вниз по лестничному маршу, стреляя в сторону выступа стены.

В горячке горбоносый оторвался от бритого наголо, вскочил на ноги и заголосил:

— Убью! Всех убью! — Шатаясь, тоже пустился вниз.

Ловя его взглядом, охранник вскинул травмат и, не целясь, несколько раз выстрелил вслед. Горбоносый споткнулся, вякнул глухо и рухнул на межэтажной площадке.

Выбежав из освещенного подъезда в полутьму ночного фонаря, широколобый и морщинистый ринулись к машине. Морщинистый отставал, кряхтя от боли в ране, нудил, чтобы кореш не бросал его. Рука висела плетью. За ними по бетонным ступеням подъезда сверху покатились шаги охранников. Когда распахнулась дверь, подельники несколько раз пальнули по ней и прыгнули в авто. Резко взяли с места, уходя за угол дома с выключенными фарами. Вдогон разнеслось несколько выстрелов из травматов, и охранники вернулись наверх.

Раненый горбоносый, приходя в себя, привалился спиной к стене. Он как будто не верил, что его свалила пуля, точно всю жизнь не сомневался, что он неуязвим, что только из его пистолета пули ложатся в цель. А тут вдруг — на тебе! По телу текла его собственная кровь. Куртка и штаны прошиты пулями. Немыслимо! Просто невероятно! Боль в боку и в ноге. Повернуться неудобно. Потому смотрел зло, исподлобья, цедя сквозь зубы угрозы. Механически повторял:

— Козлы! Вам конец! Козлы! Вам конец! Козлы! Вам конец!

— Сам козел! — отозвался охранник с выпуклыми глазами. — Ожил? Хорошо! Поговорим теперь! — Убрал за пояс джинсов травмат, одновременно поправил за поясом серую рубаху с подвернутыми рукавами.

— Вы — трупы! — Горбоносого била дрожь. — Чтоб я с трупами разговаривал? Не дождетесь! — Он рукой зажимал рану в боку.

— Придется, — сказал бритый наголо. — Иначе подохнешь без скорой помощи. Да и черт с тобой, загибайся, не жалко!

Поднявшись на площадку, охранник с выпуклыми глазами носовым платком поднял с пола пистолет горбоносого, сказал напарнику:

— Интересно, где еще этот ствол засветился? Теперь есть пальчики на нем! — Посмотрел сверху на горбоносого. — Смотри, как матом садишь! Значит, выживешь! Не загнешься, козел! — Посоветовал напарнику, бритому наголо: — Пристегни его к перилам и звони Исаю! — и пошел в квартиру, где мать в спальне со слезами на глазах торопливо и трепетно перевязывала рану сыну, задрав его полосатую рубаху и расстегнув у него на животе джинсы.

Увидав охранника, Генка, лежавший с бледным лицом на коврике, вытянул шею.