Ирина Градова - Вольер

А в тот ясный теплый октябрьский день пропал журнал шестого класса, в котором учились лишь формально знакомые Катя Горбатова и Лида Смолина. Журнала хватились быстро, на той же перемене, на которой он пропал; охранник клялся, что никто из здания не выходил (он не знал, что из окна раздевалки можно было спокойно выпрыгнуть), поэтому администрация разумно предположила, что журнал у кого-то из учеников. Класс собрали в кабинете физики, последний раз предложили вору сознаться добровольно, вор смолчал, и тогда всем было предложено добровольно показать содержимое сумок. Теоретически, тот, кому скрывать нечего, покажет, что там нет журнала, и на этом вопрос будет решен. Но как быть тем, кто носит баул с кучей шмоток?

Лидия тогда сидела на первой парте, как человек с неважнецким зрением. Начали обыск с нее. Никто не думал, что хорошистка может своровать журнал, но ради очистки всеобщей совести ей пришлось открыть сумку.

Ей было ужасно неловко. Это было нечто худшее, чем позор. Как объяснить это сборище хлама в рюкзаке? Таблетки, одежда, учебники, даже полотенце – всему нашлось место в том среднестатистическом на вид портфеле.

Проводившие обыск завуч и классный руководитель, обе пунцовые от напряжения, заглянули в сумку Лиды, и лица у обеих приобрели странное выражение. Абсолютно неописуемое. Лидия вздохнула и устремила взгляд в сторону. Тяжесть жизни обрушилась на ее плечи. Она окончательно поняла, насколько ее существование отличается от общепринятого. Ощущать себя подавленной можно по-всякому. В этот раз она была не просто придавлена, а морально размазана. Как масло по хлебу.

Проверяющие внимательно посмотрели на нее, не сказали ни слова, и двинулись дальше.

Катя в то время занимала третью парту вместе с заикающимся парнишкой. Лидия обернулась посмотреть, что происходит сзади, и наткнулась на колючий взгляд карих глаз. Она еще не знала, что эти же глаза могут быть добрыми.

Содержимое сумки Кати оказалось таким же, как и у Лидии. Кофты, майки, учебники, даже какая-то еда. В тот момент Лидия не заметила, с каким недоумением переглянулись учителя, но зато приоткрыла свой рюкзак, чтобы Кате тоже было видно.

Тогда-то между ними мелькнуло робкое удивленное понимание.

* * *

Эльвира понятия не имела, как себя вести теперь. Раньше-то все было предельно ясно: главная здесь мама, а остальные нужны для подчинения ей. Теперь власть формально никому не перешла, при этом надо понимать, что не может же кто-то из сопляков всеми командовать. Остаются они с Аркадием.

Почему мама не сказала, кто будет главным после ее смерти? Не рассчитывала, что когда-либо умрет? Эльвира тоже не рассчитывала это, но мама, как более мудрая женщина, могла бы позаботиться об этом.

Итак, сопляки отпадают в полуфинале. До финала доходят родители. Как может Аркадий быть главой семьи, если он не Смолин по крови и если он тихий мирный человек? Эльвира такая же, но она хотя бы Смолина.

Она распрямилась. Выходит, что теперь командовать будет она? Хорошо, что никто не видел ее в этот момент. Мимики не было, а вот глаза… о, глаза приобрели самое жуткое в мире выражение. Подумать только, Эльвира Смолина – глава семьи! Итак, первое, что она сделает на правах главы семьи… а что можно сделать-то? Запретить ужин? Запретить закрывать двери? Но это уже было, это вторично. Надо придумать что-то поинтереснее.

* * *

Операция по отмене контрольной была достойна занесения в учебники для тайных агентов всех мастей. Поскольку манипуляции людьми не учат, Катя предложила создать конкурс манипуляторов-самоучек. Лидия внесла предложение стать там членами жюри. Также надо было украсть где-то призовой фонд, ибо своих ресурсов для него не хватало.

На этом немного нервный обмен идеями завершился, и они приступили к первой фазе операции: нужно было выследить учительницу физики. Основной характеристикой этой полноватой женщины было ее патологическое нежелание терять время урока. Каждая минута у нее всегда была занята, и ученики физически (какой каламбур!) не могли халтурить. Поэтому придуманный на истории отряд врачей должен был отвлечь физичку от идеи провести контрольную.

– Видишь ее? – шепотом спросила Катя, озираясь по сторонам.

– Объект выходит из кабинета.

– Где? – сощурилась Катя.

– Тебе очки мои дать? Прямо по курсу. Вон, идет вниз.

Ситуация складывалась наилучшим образом. Идя вниз по лестнице, физичка вряд ли обернется, чтобы увидеть говорящих где-то сзади-сверху. Фортуна им благоволила. Или заманивала в ловушку. На начальном этапе ее замыслов не распознать.

Протиснувшись через толпу наглых шестиклассников, похожих на свору очень бешеных собак, они пошли вслед за физичкой, предусмотрительно держась на расстоянии в одного идущего от нее. Говорить предстояло достаточно громко.

– Слушай, ты из девятого «Б»? – спросила Лидия более высоким, чем обычно, голосом.

– Да, а что?

Такая невинная улыбка, какую изобразила Катя, должна обычно маскировать чудовищные задумки.

– На этом уроке мне надо забрать ваш класс на медосмотр, – продолжила Лидия, старательно пародируя голос школьной медсестры. Физичка явно прислушивалась, но ей в голову не пришло усомниться в личностях говорящих. Зато проходивший мимо Борька Леваков настолько странно посмотрел на инсценировку, что приобрел вид не очень адекватный.

– На весь урок?! – очень натурально удивилась Катя.

– Видимо, да. Полное обследование: придут дерматолог, флеболог, гематолог, кардиолог, офтальмолог…

– На весь урок, да?

– Скорее всего, да. Что у вас сейчас?

– Физика. Контрольная. А если нас не отпустят?

– Как это? Врачи специально из поликлиники приехали, а их не отпустят! Будем выяснять тогда. В каком кабинете вы будете?

– В девятнадцатом.

Физичка зашла в учительскую. На расстоянии трех-пяти метров от нее заговорщицы переглянулись:

– Думаешь, сработает? – спросила Катя. Лидия с сожалением вспомнила, что не поспорила на тарелку супа.

– Не знаю. Подождем – увидим… Спорим на обед, что не получится.

Промаявшись неизвестностью до звонка, они сели за парту и уткнулись в учебники, до конца не веря в то, что замысел удастся. Несмотря на свой юный возраст, они понимали, что неверие в собственные силы всегда сопутствует успеху. Чем сильнее не веришь в самого себя, тем выше стимул работать качественнее. Страшно подумать, насколько не верят в себя те, кто добился серьезного успеха в жизни.

Физичка вошла в класс одновременно со звонком. Усадив всех на места, она неожиданно велела взять задачники и не доставать тетради для контрольных. Лидия возликовала. Катя тоже улыбнулась. В глазах ее отразилось примерно то же робкое удивление, как и при настоящем знакомстве еще тогда, при обыске. Урок пошел своим чередом: вызываемые ученики шли решать задачу у доски, остальные бездумно списывали решение в тетради, а физичка беспокойно поглядывала на дверь, ожидая прихода хотя бы медсестры. Катя погрузилась в мечты об обеде. Лидия едва сдерживала смех. В ее мире смеяться можно было где угодно, лишь бы за пределами дома. В квартире лучше притвориться, будто скрутил приступ кашля или чего посерьезнее, только бы не смеяться. Это правило железно действовало в правление Зла, которое при виде малейшей улыбки начинало орать: