Лан Дремич - Операция Химера

Стрекоза, почуяв свободу, унеслась от греха подальше, протранслировав напоследок мелкоячеистое изображение пруда в зеленую точечку сонной ряски. Рой подумал, что одной бабульки с зоркими глазами им с Ериком хватит, чтобы не рисковать. Накинул звукоизоляцию, убрал все остальное и побрел выбираться из камышей тем же путем, каким явился.

Уму непостижимо: бабке сто лет в обед, а как рыбкой делиться, так сразу разглядела, кто дань собирать пришел, котик или кошечка.

Не наврали, выходит, на инструктаже; у местных наблюдательниц с глазами, когда требуется, все в полном порядке. А вот с собственной вечной боевой готовностью пора было что-нибудь срочно придумывать. Иначе и до профессионального перекоса недолго докатиться, которым их еще во времена учений пугали.

Кстати, там и до посттравматического расстройства недалеко, с которым, между прочим, даже во всяких тихих местах и на пенсии очень плохо живется. Наставник Роя, его полный предшественник, именно так и ушел. Все за какими-то несуществующими гибридами химер охотился, не сиделось ему ровно в Вальхалле на полном пансионе...

— Черт!

Ерик, почувствовав, как Роя неудержимо несет в ностальгическую хандру, не придумал ничего лучше, как отвлечь с помощью жирной чернильной капли, со вкусом протекшей по ладони и шмякнувшейся на пыльную тропку совсем рядом с ботинком. Еще бы чуть-чуть — и уже точно на самый мысок попал.

В самих ботинках все еще хлюпало. В правом не так смачно, как в левом, но тоже качественно. Зато пыль, налипшая за время переходов, почти вся смылась, оставив после себя художественные разводы.

Рой огляделся, мысленно шикнул на Ерика и привычным движением мысли высушил носки, а заодно и всю внутренность обуви.

Никто не виноват, что им осталось только третье озеро, самое интересное. Первые два, как выяснилось, уже были заняты.

Третий, последний перед болотом котлован, копали явно в ударе. Стенки получились чуть ли не отвесными, без ярко выраженных тропинок и дорожек. Видимо, буйные стылые родники у местного населения особым спросом не пользовались.

Чтобы найти мало-мальски подходящий спуск, Рою пришлось чуть ли не половину озера обойти поверху. Сюда огороды не доползали, под ногами давно стелилась выгоревшая на солнце суховатая трава в веселую крапинку полевых цветов. Птиц слышно не было — наверное, обожравшись на хлебосольном пустыре, летать они больше не могли, а вперевалку дойти затруднялись. Зато всяким жужжащим, трещащим и стрекочущим насекомым здесь открывалось настоящее раздолье. Звон, вплетенный в марево жары, буквально висел над уходящими вдаль полями. Далеко-далеко, где-то на полпути к горизонту, предвестниками настоящего леса виднелись скопления деревьев. Примерно там же просматривались крошечные светлые точки, в которых угадывались то ли козы, то ли коровы — примета уже совсем настоящей деревни.

Рой еще долго мог бы так стоять, любуясь красотами, но у Ерика всерьез начало заканчиваться терпение. Идти время от времени на поводу у напарника — дело святое.

И, конечно же, не забывать подчеркивать собственное великодушие:

— Ладно уж, пошли, — буркнул Рой себе под нос, выбрав местечко, откуда можно было попробовать не скатиться вниз в клубах пыли, цепляясь за чахлые кустики.

Намеченный спуск заканчивался чавкающей полосой грязи, едва не принявшей в дар один из многострадальных ботинок Роя. Пришлось еще немного пройтись по крутому бережку. Вода в озере оказалась прозрачнейшей, стоячей. На вид — прогретой до самого красноватого глинистого дна. Окончательно отчаявшись выбрать достойное место для погружения, Рой просто остановился, решительно скинул обувь, стянул носки, брюки, рубашку, свалил все это аккуратной кучкой, и зашлепал прямо по теплой глине, распугав каких-то мошек.

Классические для данной местности черные сатиновые трусы, по клятвенному заверению инструктора обязанные служить так же купальными плавками, от жары липли ко всему подряд. Ерик в руке довершал живописную картину под названием «инспектор освежается».

Шустрые водомерки при их появлении разбежались кто куда; справа и слева послышались звонкие шлепки сиганувших в воду лягушек. Если бы не звуки, Рой так и не понял бы, что уже зашел в воду, настолько мало она отличалась по температуре от прожаренного на солнце воздуха.

Не в состоянии больше ждать, Ерик извернулся и выскользнул из кулака, без брызг войдя в озеро и ломанувшись сразу на глубину. Со стороны, наверное, смотрелось, будто растяпа инспектор случайно выронил ручку. В смысле, Рой очень надеялся, что так смотрится — на случай очередной непредвиденной бабульки с зоркими глазами. На то, что Ерик, как ошпаренный выскочит назад из воды прямо ему в руки, он как-то не рассчитывал, тем более что тот уже успел принять облик местной земноводной твари, очень холодной, очень обтекаемой и очень скользкой.

С трудом удержав напарника, верещащего что-то на местном жабьем языке, со страха, видимо, выученном за секунду, пока бултыхался, Рой попятился назад. Глина под пятками предательски разъезжалась, засасывая с энтузиазмом зыбучих песков, и выбраться на сухое место удалось не сразу.

Напоследок он еще и поскользнулся, выдрав неприлично глубоко погрузившуюся ногу, и с размаха сел на пятую точку.

— Рой Петрови-и-ич! — долетело сверху. — Рой Петрович, я бегу! Бегу!

Удивительная женщина Марь Филипповна боевым колобком катилась по склону, хватаясь за невидимые глазу корешки, ловко корректируя направление и целясь четко в их с Ериком сторону.

Все еще не пришедший в себя, напарник обернулся в рогатую жабу с бородавками по всему телу, затем — без паузы — в сухую и гладкую древесную лягушку. На миг замер, трансофрмировался в фэншуйную статую с кучей денег под перепончатыми лапками, и лишь в последний момент успел принять облик перьевой ручки.

Верещать в своём диапазоне Ерик перестал, только когда Марь Филипповна снова заговорила:

— Вот как чувствовала, — задыхаясь, поведала она, изо всех сил торопясь подойти ближе, — как знала.

— Большое, магическое, темное, — всё ещё психуя, перебил её Ерик.

— Так и подумала, что вы можете меня не услышать. Ох! А я ж сказала, я предупредила, чтобы вы далеко не заходили, — тяжкая одышка не мешала Марь Филипповне бежать и одновременно вещать.

— Не только здесь, но и дальше, — поспешно дорисовал картину Ерик и захлопнулся. Очевидно, посчитал, что выдал исчерпывающие пояснения.

— Я говорила, что там болото, — добежав и встав над Роем колышущейся горкой, просипела Марь Филипповна, держась за грудь. — Вставайте, пойдем.

— Куда? — без особого интереса спросил Рой.