Лан Дремич - Операция Химера

— Ага, вижу что-то знакомое, — вертя в чутких пальцах отпечаток, Брюс понемногу высвобождал его из упаковочной защиты. Рой весь превратился в слух. — Если не ошибаюсь, гиблое место. С болотом, с водяными и с ветреницами. Золотая рыбка оттуда косяком бежала, да редко когда доплывала.

— А вы ничего не путаете? — ошарашено спросил Рой.

Слишком уж отличалась Брюсова характеристика от разворачивающейся за окном — рукой дотянуться — редкостно мирной картины.

— Молодой человек, — эксперт впервые поднял голову и посмотрел в глаза, — я никогда ничего не путаю. Каких-нибудь сто лет назад от заявленного вами хронопласта, туда без эскадрильи валькирий разве что самоубийца сунулся бы.

— А, — с некоторым облегчением протянул Рой. — Ну, если сто лет назад, тогда да, вполне допускаю.

— Говорю же вам, банда там целая обосновалась, наш отдел с ног сбился вещдоки обслуживать, — не пожелал успокаиваться Брюс. — Потом, к двадцатому столетию, хозяин стал настаивать, чтобы заповедник там сделали. Даже переговоры велись. Но выяснилось, что местность слишком близко прилегает к цивилизации, пришлось насильно окультуривать, а потом еще лет пятьдесят плотно курировать. Наших там сгинуло, мал да маленько, потом, правда, тихо стало. Очень тихо, — Брюс пожевал губами. — Я бы даже сказал, что слишком тихо. В общем, не нужно мне говорить, будто я что-то путаю.

— Так я и не настаиваю, — пожал плечами Рой. — Я вообще тут впервые. Сам в командировке.

— А, так вы, выходит, и есть тот выписанный специалист, способный взглянуть на обстановку свежим взглядом? — Брюс на секунду отвлекся от отпечатка.

— Выходит, так, — Рой не стал поправлять обидчивого эксперта, объясняя, что специалиста никто не выписывал.

Сам нарисовался-фиг-сотрешь, из-за повышенной мстительности некоей взбалмошной мамаши.

— Странно, у нас говорили, что вы из крючкотворов, в смысле, из семьи Норн. Ладно, завтра приходите, я вам полную развернутую характеристку на вашу вещичку выдам, по всем сферам и уровням. И так и передайте вашему начальству, что это в последний раз я очередь сдвигаю. Если нужно срочно, то пусть сами и колдуют, — под усилившийся треск экран затянуло то ли помехами, то ли дымом от не выдержавших возмущения эксперта котлов.

— Спасибо, — поблагодарил Рой на всякий случай.

В ответ из телевизора раздался выстрел. По неуничтожимому сотруднику снова промазали. Сотрудник, к данному моменту уже должный впасть в полный маразм — если не от качества, то уж точно от количества полученных по голове ударов — бодро отстреливался короткими очередями из несуществующего оружия, и даже пустяковым недержанием страдать не думал.

Прямо Голливуд, а не средневосточная, славящаяся глубокой психологичностью и относительной достоверностью, киноиндустрия.

Рой убавил звук до минимума, оставив изображение на случай внезапных новостей, и принялся маяться выбором между добросовестностью и добропорядочностью.

С одной стороны, раз уж все равно он сидит в засаде, самое время осторожно, по-соседски, прощупать квартиру физрука-Димитрия. Тем более что живет тот, если не наврала Марь Филипповна, прямо внизу, наискосок от занятой ведомственной тридцать третьей. С другой — после небольшого нагоняя, только что полученного от шефа, использование магии без очень веских причин вполне могло расцениваться начальством как первостатейная наглость.

За окном все еще поливало. То есть, не поливало, а так — моросило сквозь солнышко, обещая в ближайшем будущем развесить по небу роскошную сочную радугу. У Роя прямо мурашки по загривку побежали от желания выйти и полюбоваться умытой листвой и ожившей после жаркой сухости травой. А еще лучше — пройтись босиком, вдохнуть полной грудью влажный ароматный воздух; может, даже ощутить последние мелкие капельки уходящего дождя...

— На, ощущай, — очень недовольный и очень мокрый Ерик не преминул помочь с изъявленным желанием в лучших традициях мелкой нечисти.

Под ногами тут же расползлась мокрая липкая глина, а по всему телу и в особенности над головой — мерзкая влага. В ноздри ударил запах прелой сырости и чего-то живого, мелкого, убийственно многоногого. Видимо, окрестности, выбранные Ериком для реализации безотказной схемы, кишели мокрицами и прочей ползучей пакостью.

Рой ошалело выдохнул, чувствуя весь спектр эмоций человека, которого без предупреждения окатили из садового шланга. И уже собрался чем-нибудь ответить, как Ерик насторожился и принялся транслировать усиленную безысходность. Запах ползучей пакости немедленно пошел на убыль — похоже, для нее это тоже оказалось слишком.

Подавив первый порыв отправиться вслед за многоножками, Рой поспешно истончил канал до необходимого минимума и настроился на представление.

Невдалеке, перед чахнущим под дождем Ериком, появились две ноги, обутые в суровые армейские ботинки, размера примерно двенадцатого-тринадцатого. То есть, по местным меркам — сорок четвертого или сорок пятого.

Ерик тут же почувствовал, что перебрал с минимализмом, поэтому срочно немного подрос — встряхнулся и слегка распушился. Совсем слегка — ровно настолько, насколько позволила легенда о давно мокнущем на улице и очень несчастном существе. Какое именно существо выбрал Ерик для завхоза-буки, Рой пока не понял, догадывался только, что не рыбку и не птичку. Напарнику он в этом вопросе доверял полностью. Знал, что не подведет и обернется именно той животиной, мимо которой объект запросто пройти никак не сможет — обязательно сжалится и заберет домой.

План потому и назывался безотказным, что Ерик каким-то образом четко срисовывал тайное желание того, кто брался в разработку, проникал в жилище, а там уже разворачивался в полную силу и действовал по обстоятельствам. Накладок до сих пор ни разу не возникало. Ну не считать же проколом обращение в маленького пушистого кролика, едва не послужившего обедом милой эскимосской семье?

В конце концов, в дом ведь Ерика тогда все равно принесли.

Появившиеся ноги ступали веско — не так, чтобы быстро, но и не волочились по размокшей глине. Чувствовалось, что человек в армейских ботинках никуда особо не торопится. При всей заявленной массе тела, следующей из простенького уравнения — плотность грязи к глубине оставленного следа — уверенности в поступи не наблюдалось, скорее привычка, дошедшая до машинальности.

По представлениям Роя, завхоз, то есть, человек, Заведующий Хозяйством — вслушаться только в эти два слова! — ходить должен был немного по-другому. Да у той же Марь Филипповны в одном жесте хозяйственности больше, чем во всей походке выцепленного Ериком гражданина.

Носитель, как есть, носитель.