Лан Дремич - Операция Химера

— Защита! — вскинулась Ада, но тут же вернулась к Вере Дмитриевне и затормошила ее за плечи: — Мамочка! — в голос зарыдала она. — Мамочка-мамочка-мамочка!

Рой, в принципе, и так уже примерно понял, что сейчас в приоритете:

— Держи меня, — мысленно приказал он напарнику. И полез черпать силы.

Силы тут требовалось немало, поэтому размениваться на мелочи он не стал — сразу обратился к самому мерзкому и жуткому, что мог вспомнить за свою жизнь. Потому что как еще достучаться до подсознания, чтобы по-быстрому и наверняка? А только запускать щуп в свой самый большой кошмар. Не зря же ему раз за разом подкидывает в сны одни и те же образы — наверное, что-то сказать хочет.

А связь всегда работает в обе стороны, даже если задумывается как сугубо односторонняя.

С сараем Рой заморачиваться не решился, слишком уж актуально после совсем недавнего напоминания. Сразу возвел вокруг себя схематично-деревянные стены вполне крепкого домика. Окно оставил одно-единственное, к нему же подвинул кровать. Сам взгромоздился сверху, словно собираясь сладко выспаться, одновременно как бы нехотя поглядывая в темноту, окружившую дом.

Вокруг все затихло. Остался только Рой, готовящийся ко сну, да одинокое одноэтажное строение во мраке, изнутри неярко освещенное сиротливой лампочкой под потолком.

К сожалению, лампочку тоже пришлось выключить — спать он все-таки собрался, или где?

В домике против его воли стало прохладно — точь-в-точь, как обычной ночью, когда лето уже на исходе, и солнце не успевает за день хорошо прогреть землю. Бревенчатые стены обрели структуру и глубину. Между стыками даже проступил мох, добросовестно заколоченный тонкими узкими рейками. Обычная практика для здешних мест.

Глаза уже немного привыкли к темноте, и застекленное окно послушно отражало все движения Роя, медленно и нехотя шевелящегося на кровати. Он не хотел смотреть наружу. Абсолютно не собирался — там ведь просто никого не могло быть. Но привстав, все-таки инстинктивно поднял глаза.

В черной глубине стекла обрисовался бледный овал его собственного лица. Ничего больше, только глухая неспокойная тишина.

Рой с облегчением выдохнул.

Машинально глянул дальше, за хлипкую преграду стекла, чуть наклонился и всмотрелся внимательнее... Прямо в темные провалы чужих глаз.

Там, за окном, его уже ждали, бесформенный ужас заглядывал с другой стороны, усыпляя бдительность, повторяя движения. Но не только не отпрянул, как положено отражению, а приблизился еще плотнее.

Под коленом спружинила кровать: Рой без подготовки резко выбросил кулак, целя четко в переносицу. Коротко звякнув, стекло разлетелось узкими осколками. Все еще не дыша от приступа парализующего страха, Рой подался вперед, и вывалился в окно, успев все-таки обхватить, вцепиться обеими руками в белесое и жуткое.

Снова навалился рев, кажется, ужас пытался пересилить и взобраться сверху, подмять, погрести под собой. Но его толкали и толкали, то с одной стороны, то с другой. Рой чувствовал, что больше не один, и даже этого небольшого ощущения хватало, чтобы не дать поглотить себя панике.

Присутствие напарника лучше любых якорей напоминало о настоящей цели.

Напитавшийся эмоцией — кто сказал, что страх и ужас не одни из самых сильных доступных ощущений? — он открылся до самого нутра, вбирая чуть ли не больше положенного, столько, сколько мог удержать, и еще немного больше. Излишки привычно принял на себя Ерик, уже и так почти прибитый тяжестью к земле.

Выстроенный в сознании дом разметало в щепки. Рой встал, проламываясь сквозь реальности, и выпрямился в настоящее.

— Моё-о-о, — тупо ревело с перемычки.

Налившийся ослепительным светом барьер еще стоял, но теперь напоминал не сияющую стену, а неровно сплетенную сеть с заплатками разного оттенка глухой серости. От чуть менее белого до почти полной и непроглядной тьмы.

Рой не видел, в основном полагался на Ерика. Тот, все еще не в состоянии взлететь даже до плеча, но упорно не скидывающий необходимые излишки силы, смотрел и транслировал, как древнее и чуждое все больше продавливается сквозь барьер, слишком сильно натягивая нити, истончая их до почти полного исчезновения. Мелькнула мысль, что драгоценная сетка Марь Филипповны все-таки нашлась. И вовсе не браконьеры на нее нацеливались, а здешние хранители.

Только теперь, если порвется хоть одна ячейка, удерживать придется уже вручную. А энергии выделится столько, что хватит весь вверенный участок в космос запустить. До луны не долетят, конечно, но на орбиту точно выйдут.

— Мама! — рыдало позади, за гранью восприятия. — Мамочка! Нет, нет, пожалуйста, нет!

Не давая себе осознать, даже задуматься не позволив, Рой стянул все набранное в один пучок — увесистый получился, двумя руками держать — сверху накинул петлю, пропущенную через Ерика, и с усилием перетянул. Получившийся сноп расправил, выцелив крайние из доступных древнему участки, и принялся докачивать остатки.

Кто-то из пацифистов уверял, что если дело доходит до пистолетов, то оно заранее проиграно.

Рой собирался воспользоваться мортирой.

— Через девчонку, и в пруд, — выдавил он, сжимая перемычку, следя, чтобы не рвануло раньше времени.

— Есть! — освободившийся от лишнего груза Ерик, ловко обвил тянущуюся нить своей петли вокруг Ады, перелетел к воде и там завис, держа конец над самой гладью.

По лицу потекло, капнуло на губу. То ли дождь начался, то ли слезы выбило. Или вообще кровь носом пошла.

— На раз-два-три, — проскрежетал Рой. — Два, — еле удерживая общий поток, прохрипел он. — Три!

Ерик послушно разжал лапки, и Роя едва не отволокло назад по склону. Налившийся нестерпимым свечением поток швырануло по сторонам, но основной удар все равно пришелся веерным разбросом по выбранному отрезку.

— Жри! — ссаживая связки, заорал Рой, поливая свободно хлынувшей энергией барьер-стену и вплавившееся в нее древнее нечто. — Всё бери, всё! Твоё теперь! А наше нам оставь, — в полной тишине сорванным шепотом закончил он, зажмурившись и разжав, наконец, обожженные пустые ладони. — Ерик, ложись, — нашел он в себе силы предупредить на всякий случай.

И полетел головой вперед, прижатый свалившимся сверху напарником.

В зубы набилась земля пополам с глиной, в глазах полыхнуло очень хреновой радугой. Через долю секунды по барабанным перепонкам приложило мощным ударом схлопнувшегося вакуума.

— Живой? — через некоторое время поинтересовался Ерик. Очень тихо почему-то.

— Живой, — вслух ответил Рой.

Подумал и скинул напарника с головы. Собственного ответа не расслышал — в реальности царило полное беззвучие.

Как в густом стоячем болоте, когда каждое движение требует дополнительных усилий, он сначала подгреб под себя конечности, затем попробовал подняться на четвереньки, но передумал и сел.