Павел Астахов - Наследники

– Сегодня была очная ставка с участием вдовы Протасова и их так называемой сиделки, Есении Кеслер, – сказал он. – Мошенницей, которая организовала план захвата имущества покойного писателя.

– Да, ты говорил о ней.

– Кеслер продолжает все отрицать, хотя отпираться нет смысла – сама Коржина дала против нее показания. Установлены связи Есении с зарубежными коллекционерами и скупщиками предметов старины, над этим работает следственная группа.

– И все-таки, как я поняла, Коржина совсем недавно пришла в себя после комы. Как ты вышел на эту Есению? Ведь она так умело маскировалась!

Артем улыбнулся краем рта.

– Здесь нет ничего сложного, хотя в какой-то степени мне повезло. Такие, как Есения, постоянно находятся в поиске жертв. То есть лиц, характеризующихся двумя особенностями – они должны обладать какими-либо раритетными ценностями и при этом неспособны за себя постоять. Я подумал: почему бы не попробовать поймать мошенников «на живца»? С этой целью я переговорил с одним нумизматом, и он согласился помочь. Я разместил объявления на различных тематических форумах, в том числе зарубежных, с предложением об оценке коллекции с намеком ее последующей продажи. Для себя я придумал следующую легенду – я обычный двадцатилетний студент, желающий подзаработать, а мой дед-коллекционер при смерти, и мне интересно, сколько могут стоить эти монеты…

Спустя какое-то время на меня вышел один джентльмен, впоследствии оказавшийся Генрихом, родным братом Есении. К слову, на прошлой неделе он умер в частной врачебной клинике Парижа – у него был рак горла. Но вернемся к теме. Какое-то время мы переписывались с ним, потом он внезапно исчез, и со мной связалась Есения. В ходе переписки она нет-нет да и задавала странные вопросы – в каких условиях мы живем, кто и где наши родственники, чем раньше занимался мой «дед» и так далее. Есения даже прислала мне контактные телефоны своих помощников для, так сказать, предварительного анализа ситуации. Как ты думаешь, чьи это были номера?

– Сацивина и Коржиной?

– В десятку, – похвалил Артем. – Пока я тянул время, проводилась работа по установлению личности Есении. Специалисты по IT-технологиям выяснили, откуда шли письма. И я едва поверил своим глазам, когда увидел, что одним из адресов является Барвиха! Вот так совпадение… По IP-адресу был установлен дом, откуда высылались сообщения, и это оказался особняк Протасовых! Я наведался к ним в гости. Кроме вдовы и ее дочери, в доме почти всегда находилась та самая «Елена Бондаренко». Две недели в месяц она, как правило, проводила в особняке писателя – такой был установлен режим ее работы. Остальное время аферистка посвящала сделкам с объектами коллекционирования и урегулированию возникших вопросов.

Как только я заполучил фотографию «сиделки», остальное было делом техники. Стала известна ее настоящая фамилия и то, что она едва ли не ежемесячно летает в Париж, где уже давно обосновался Генрих. Кстати, после задержания Сацивина и его жены были изучены их телефоны. Коржина часто звонила Есении, причем на несколько номеров. Одна сим-карта была зарегистрирована в Париже. Ну уже потом, когда Коржина вышла из комы и узнала о смерти супруга, она сразу сдала Есению…

– Как же им удавалось так долго безнаказанно обманывать людей? – задала вопрос Ольга.

– Кеслеры разработали, если так можно выразиться, идеальную схему. В их группировке была целая иерархия с распределением ролей и зонами ответственности, с купленными чиновниками, начиная от участковых, заканчивая госслужащими министерств и ведомств… Все оставались довольны своим кушем – «сацивины» и «коржины» получали движимое и недвижимое имущество, проворачивая сделки через свои подставные фирмы и фонды, а Есения и ее брат получали культурные ценности, некоторые из которых, к слову, по закону вообще запрещены к вывозу из нашей страны.

Так что, если бы все это не вскрылось, я вполне допускаю, что спустя пару месяцев в одной обеспеченной семье, владеющей какой-нибудь коллекцией, появилась бы скромная и услужливая помощница по имени, к примеру, Анна. Или Вероника. А на деле это была бы хитрая лиса Кеслер.

– Надо же… – медленно проговорила Ольга. – Прямо сюжет для книги! А я еще гадала, зачем ты мне каталоги монет подсовывал, все консультировался, сколько они стоить могут!

– Прости, что не раскрыл карты раньше, это не от недоверия. Иногда информацию лучше придерживать до получения конкретных результатов.

– Здесь ты прав. А что с экспертизой вина? Ты говорил, что Есения пыталась отравить тебя в доме Протасовых!?

– Исследование подтвердило, что в вине содержался яд, его состав сейчас изучается. Единственное, пока можно сказать, что отравляющее вещество медленного действия. Если бы я выпил, к примеру, цианистый калий, я умер бы мгновенно. Это было невыгодно Есении – поднялся бы шум, и ей не удалось бы так просто покинуть страну. А вот если бы моя смерть наступила через пару дней, Кеслер уже бы и след простыл.

– Хорошо, что все позади… Ладно, мне уже достаточно, я пойду, поплаваю в бассейне. Ты со мной?

– Я, пожалуй, еще пять минут попарюсь.

Ольга вышла, закрыв дверь, и Павлов, зачерпнув ковшом еще воды, поддал жару. Белесый пар окутал его плотным облаком.

Вдыхая горячий воздух, Артем с наслаждением лег на полок. Прикрыв веки, он внезапно подумал о последних словах, которые бросила ему Есения.

Когда очная ставка была окончена и конвоиры пришли за арестованной, Кеслер посмотрела на него ненавидящим взором, обронив между делом:

«Осталось совсем немного».

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы правильно истолковать брошенную фразу. Но с точки зрения закона эти слова ничего не значили. В случае возможного разбирательства Есения могла бы просто сказать, что имела в виду наследственное дело, которым занимается Павлов, – оно действительно шло к завершению.

– Совсем немного, – тихо проговорил Артем и на несколько секунд полностью закрыл глаза.

«Убийца на мотоцикле, – напомнил внутренний голос. – Наемник так и не пойман».

Да, с этим нельзя было поспорить. Киллера до сих пор ищут, и Павлов, внешне всегда невозмутимый и спокойный, старался быть настороже.

Наконец, когда жар уже стал невыносимым, он поднялся и вышел из парной.

Выдавив из пластиковой бутылки на ладонь прозрачно-янтарной массы шампуня, Павлов быстро намылил голову, а затем повернул кран холодной воды, увеличивая напор – он любил контрастный душ.

И в этот момент, когда колкие ледяные струйки вонзились в его кожу, адвокат понял, что он не один. За темно-матовым стеклом душевой кабины скользнула тень.

«Это не Ольга», – мелькнула у Артема мысль. Фигура не шевелилась, словно терпеливо ожидая, когда Павлов выйдет из душа.